Сара Брайтман летит в космос!

     Сара Брайтман летит в космос! Она будет петь звездам, а звезды будут петь ей. "Ночь тиха, пустыня внемлет богу..." Интересно, Сара Брайтман слышала когда-нибудь про Лермонтова? Она, говорят, в Звездном городке усиленно учит русский. Мисс Брайтман запишет музыку небесных светил на айпод, вернется на землю, выйдет на сцену и исполнит ее для нас. Счастливая Сара Брайтман! Я тоже мечтала в детстве стать космонавтом. Моя, покойная уже, тетя подарила мне книгу Алексея Леонова, в которой он рассказывал про то, как выходил в открытый космос. Потом мы посетили его творческий вечер в библиотеку МГУ, и он расписался на обложке этой книги. Я год подряд потом хвасталась алексейлеоновским автографом, как Ильинский поцелуем Мери Пикфорд.

     Интересно, что споет звездам Сара Брайтман? Обещают, что-то из ее бывшего мужа, Ллойда Вебера. "Take this cup away from me, I don't want to taste it's poison" Я думаю, Саре Брайтман все-таки надо спеть им баховскую "Аве Марию", у нее хорошо получается, так тоненько и жалобно: "Аве Мария, гратиа плена...". Тогда  гуманоиды на далеких планетах подумают, что в бирюзовых слоях земной атмосферы, на ее хризолитных полях и в ее сапфирных океанах обитают, исключительно, крахмальнокрылые ангелы, в которых течет рубиновая кровь, о цвете которой они не догадываются, потому что ни из одного земного существа она никогда не проливалась. Саре Брайтман легко удастся их обмануть. С ее-то голосом я бы и сама ей поверила.

     Нет, все-таки не надо читать газет по утрам. Сара Брайтман летит в космос! Цена сделки не разглашается, но, говорят, 30 миллионов долларов. Счастливая Сара Брайтман! Она летит в космос за тридцать миллионов баксов, а я спускаюсь под землю, зато всего за два семьдесят пять. Конечно, это некоторое преувеличение, на самом деле я поднимаюсь на платформу, (в нью-йоркском районе Бруклин метро старое и ветки громыхают на эстакадах над головой, поэтому, если снег и дождь, оно все время ломается), а уж потом, где-то в центре, мой поезд со скрежетом убегает под землю, чтобы вылететь на Манхэтенский мост, оглушить панорамой небоскребов и снова спрятаться под землю. 

     Сегодня со мной рядом уселись две еврейские тетки в париках и туфлях на плоском ходу, окружили справа и слева и не замолчали ни на секунду.  В нашем дому дедушка ласково называл таких хайсорами. Все-таки я люблю, когда еврейские тетки ездят поодиночке. Они тогда тихо сидят или стоят по углам с молитвенниками, сосредоточенно перебирая губами и точно так же , как и поющая Сара Брайтман, могут сойти за ангелов, прячущих свои крылья под длинными синими пальто с котиковыми меховыми воротничками -"первый раз в первый класс". 

     А вчера на полвагона расположились два похмельных бомжа. Они спали, ели, в общем, жили в вагоне, как в собственной квартире, а зашуганные, непроснувшиеся до конца пассажиры, жалобно и испуганно жались к дверям, чтобы им не мешать. И вообще, а если они чумные? Бомжи были мрачные, тяжелые и неразговорчивые. Но по тому, как они матерились, я поняла, что они -  поляки. Лучше поляков никто в Нью Йорке не строит и больше поляков никто в Нью Йорке не пьет. 

     Третьего дня сумасшедшая черная тетка бегала по вагону и визмущалась, что китайцы, понаехали в страну и не уважают ее обычаев. Она так неистовствовала, кидаясь то к одному, то к другому пассажиру, очевидно, нежелавшим признавать ее правоты, (тем более, что большинство из них были теми самыми китайцами, а половина из этого большинства, скорее всего, вообще не понимала чего она хочет, по причине невладения языком), что я очень захотела выйти из метро прямо сейчас, сию секунду, дернув стоп-кран, не дожидаясь расстрела. А вдруг она не заметит, что я не китаец?! 

     В метро почти каждый день случается что-нибудь интересное и познавательное. Верю ли я в это сама или говорю только для того, чтобы бешено не завидовать Саре Брайтман, а на самом деле я точно знаю - в космосе лучше, хотя бы не так толпливо (только что придумала слово!).

  "Тетя, ты- расист, " обвиняет мой племянник "Я не расист, деточка, я - мизантроп. Вы в школе Мольера проходите?"

   "Вообще, я и сам немного расист, тетя", -следует признание. - "Отчего же это, милый?".

   "Я не люблю албанцев! Мы с ними все время дрались на детской площадке. Они-трусы, всегда подкарауливают толпой, один на один -  боятся. Как волки!"

   "Лучшая подруга твоей мамы албанка, разве нет?". "Да, онa очень хорошая!"

     Пойду сегодня вечером домой, открою книжный шкаф, достану старенький зелененький томик Чехова, с росчерком на корешке и скопирую, поменяв адресата:

"Милая Сара Брайтман, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда в космос, нету никакой моей возможности... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить...

     PS. Вчера ночью на Вашингтон сквер снимали кино: слепили прожектора, бегали люди и меня попросили пройти по краешку площадки, чтобы не запороть кадр. Я послушнo обошла киношников и вышла к арт центру. В витрине я увидела снимок немецкого фотографа, не помню имя, центр рекламировал ее выставку: испуганные черные глаза оборванной девочки-подростка, идущей по пыльной дороге с грудным ребенком на руках, за ее спиной дымящиеся руины. 

 

Счастливая, Сара Брайтман!