Наследник (заключение)

В комнату вошла супруга Дадаша дайы с взволнованным выражением на лице, было видно, она хочет что-то сказать.

- Что? Мы еще не закончили. Дай нам обсудить наши дела, потом подашь чай.
- Ай Дадаш, звонила балдызка (золовка) Муршида, "Скоры помош" Самиру увез в роддом, она рожает.
Муршид, не попрощавшись, выбежал во двор, за ним Дадаш дайы: - Муршид, куда ты, садись в машину, я отвезу тебя!
Муршид от переживания растерялся.
В дороге Дадаш дайы успокаивал Муршида: - Чего ты беспокоишься, она не в первый раз рожает, иншАллах, все будет нормально.
- Я не об этом беспокоюсь. Кого родит? Мне сын нужен!
- Ааа, ты ей заказал? Это дело за Аллахом, кого тебе подарить. Не будь дураком, люди мечтают иметь ребенка, но не всем дано.
- Эээ, Дадаш дайы, ты меня не поймешь.

Машина подъехала к Азизбековскому роддому, но Самиры там не оказалось. Их больница была переполнена, и всех прибывающих рожениц отправляли в Крупскую. Все это очень сильно раздражало Муршида. Подъезжая к больнице Крупской, Муршид не мог дождаться, пока машина затормозит, выскочил почти на ходу.
В вестибюле роддома он громко закричал: - Где? Где моя жена? Родила?
Из форточки высунулась женщина и обратилась к нему: - Ай бала (сынок), что ты тут орёшь? Не у тебя одного рожают. Как фамилия и имя жены?
- Самира! Фамилия моя!
- Ну и какая твоя фамилия?
- Зарбалиев!
- Да, привезли твою Самиру, но еще не родила. Жди, когда Аллах позволит.

Аллах не позволил Самире родить в этот день. Муршид весь оставшийся день и всю ночь то ходил кругами, то засыпал на стуле на 15-20 минут.
Каждый раз, просыпаясь, нервно спрашивал в окошко: - Хала (тетя), от моей новостей нету?

За время, проведенное Муршидом в роддоме, родственники рожениц менялись уже пять раз. Благополучно узнав новость о новорожденном, с радостью покидали роддом. Но не Муршид. Он эту прихожую назвал автобусной остановкой. Чей автобус раньше приедет, тoт уходил, но автобус Муршида не спешил, и он все время смотрел в окошко, где "диспетчер" объявлял новости. Он уже ничего не спрашивал, седоволосая работница отрицательно качала головой, и это означало: "автобуса" нет. Мирзафаталинский народ беспокоился, посылали еду для Муршида, навещал его. Наступило утро, тишина, никто не рожал и никого не привозили.

И вдруг из окошка крикнули: - Зарбалиев, твою унесли рожать, роды начались!
Муршид подскочил, как ужаленный. Он не мог сидеть, не мог уйти, уже не ходил, а бегал кругами по маленькой комнате, как попавший в клетку зверь. Глаза бешеные, волосы на голове торчали в разные стороны, уши ловили каждый шорох, доносящийся изнутри больницы.

Работница, видя его состояние, сочувственно сказала: - Ай бала, успокойся, ты что, первый раз отцом станешь?
В этот момент раздался страшный скрип, и в дверях появилась акушерка. Муршид враз примерз к полу. Он стоял без движения, даже дышать перестал.
- Зарбалиев, оглун олду, муштулуг вер (родился мальчик, дай подарок за известие)!
Муршид не мог отмерзнуть, стоял, тараща глаза.

- Зарбалиев, оглан, оглан! - Тряся мизинцем вниз, повторяла акушерка. - Оглан, оглан!
Муршид вдруг кинулся к ней, обнял ее, поднял и расцеловал.
- Зарбалиев, что вы делаете? У меня муж есть, как вам не стыдно! Ладно, муштулугу вер.
Так принято: кто первым приносит известия, тому и достается муштулуг. Муршид дал акушерке червонец. И женщине в окошке, и всем, кто подходил к нему, раздавал деньги. От радости он пританцовывал, как ребенок, которому подарили любимую игрушку.
В этом шуме-гаме опять прозвучала его фамилия: - Зарбалиев, у вас сын!

- Аде, я знаю, сестра! У меня не осталось денег, чтобы тебя поблагодарить. Мне уже сказали.
- У тебя близнецы! - акушерка потрясла двумя мизинцами.
Новость опять застопорила его. Он стоял со счастливым лицом, вытянув пустые карманы наружу.

Через час из окошка Муршиду передали письмо жены.
"Муршид, от счастья деньги кому попало не раздавай. Надо дать гинекологу-акушерке, медсестре и няньке. Потом я скажу, сколько передать мне через окошко. Ты уже заменит в этом роддоме. Тебя называют "сбежавший из дурдома папаша". В конце концов арзува чатдун (сбылась твоя мечта), будет кому наследство передать".

Муршид никуда не уходил из роддома уже третий день. Он жаждал увидеть долгожданных сыновей. Ему объясняли, что его не пустят вовнутрь и сидеть тут не надо, но он пропускал все мимо ушей и ждал. Женщина из окошка, в конце концов, сжалилась над ним и подсказала, что в задней части здания есть двор, где папаши могут увидеть своих жен. Он мигом очутился во дворе роддома. Несколько новоиспеченных папаш стояли с задранными вверх головами, как каменные фигурки на острове Пасхи. Окна роддома быле закрыты, но мужики разговаривали со своими женами жестами. Кто-то орал, приложив ладони рук ко рту. Все это Муршиду не нравилось. Он подумал: "Я таким образом не буду общаться с Самирой". Но ему надо было узнать, в каком окошке он может найти жену.

Он обратился к одному из гагашей: - Брат, твоя жена может позвать мою к окну?
Получив добро, начал показывать по буквам имя жены, ему в этом помогал муж мамаши в окне. Женщина исчезла, наверное, пошла искать Самиру. Через несколько минут Муршиду крикнули, что его на втором этаже из окна зовет женщина.

Он вдруг увидел любимые глаза жены: - Сене гурбан олум, неджесен? (Жизнь моя, как ты?)
Эти слова не надо было кричать или показывать ей руками, потому что она хорошо знала Муршида, который часто говорил их ей. Она заплакала, прижав руки к груди. Они с детства знали друг друга, вместе учились в школе, этот мужчина был ее душой. Для нее Муршид был другом, братом, отцом, матерью, сестрой - всем. Она знала, что Муршуд сутками ночует в роддоме, его присутствие она ощущала физически. Да и работники роддома все время приносили весточки от него. Увидев Самиру в слезах, Муршуд не выдержал, тут же, как пантера, забрался на дерево, оттуда спрыгнул на окно к плачущей жене. Еле стоя на торце окна, он поцеловал стекло. Они долго молча смотрели друг на друга.

Работники роддома прибежали в палату к Самире, просили Муршида спустится с окна, не надо, мол, быть дикарем. Но Муршуд поставил условие: пока не покажете моих пацанов, я не спущусь. Долго они спорили, пока, наконец, не вмешалась Самира: - Пока вы не покажите ему мальчиков, он не уйдет, и я тоже хочу, чтоб он их увидел. Этот человек ничего и никого не боится, и вообще, это его право.

Главврач разрешил Самире забрать детей и показать сумасшедшему отцу. Муршид, как мог, держался за окно, хотя руки и ноги дрожали от напряжения. В комнате появилась Самира с близнецами в обеих руках. Она подошла к окну, Муршуд сквозь слезы смотрел на красные комочки и не мог насмотреться. Наконец, он улыбнулся, и няни тут же унесли грудняшек из палаты.

Муршид благодарно смотрел на жену: - Самира, я больше не буду готовить хаш в парикмахерской.
- Как раз сейчас надо готовить, нам 5 детей поднимать, Муршид. - Сказав это, она заулыбалась и показала рукой, чтоб он спустился.

Удовлетворенный и совсем расслабившийся Муршид забыл, что он на втором этаже и, отпустив руки, сорвался и полетел вниз. Его отключило, как лампочку.

- Муршид, ай Муршид, бах мяня (отзовись).
- Вай, баба, сянсян (дед, это ты)?Я умер?
- Нет, ты в гостях у меня на минутку. Не забыл, ты слово дал мне?
- Нет-нет, я все помню, мужик сказал - мужик сделал. У меня вопрос к тебе.
- Буюр (говори).
- Почему два сына?
- Ай копяк оглу (сукин сын), тебе не угодишь. Два сына это плохо?
- Нет-нет, просто два мальчика, а твое имя одно.
- Я об этом тоже подумал, один Балагедеш, а другой Гедешбала.
- Не перебор ли это?
- Бала, если одного назовешь Балагедеш, а другого Тофиг, Фарид, Рафик, то совсем не вяжется, они же близнецы, вот по этому Балагедеш и Гедешбала.
- Баба, ты большой хитрец, сразу двух зайцев подстрелил. Хе-хе.

- Муршид! Муршид! Ай Муршид, айыл (проснись)!
Муршид, открыв глаза, увидел какого-то усатого мужика в белом колпаке, дующего ему прямо в рот, мало того, тот надувал его своим сигаретным дыханием.
Муршид оттолкнул его: - Ай киши, ты что делаешь!? Тебе некого целовать? Тьфу! Тьфу! Куда я попал? Это ад?
- Почти угадал, ты в больнице, у тебя сломана правая нога. Мы сейчас тебе поставим гипс.
- Как нога? Я роддоме был, у меня родились близнецы-мальчики. Что вы мне тут сказки рассказываете?
- Не знаю, где вы были и кто у вас родился. Мне вас привезли в коматозном состоянии, и я вас откачивал прямо в приемной, сейчас отвезу в операционную.

Муршид начал беспокоится, неужели все это было сном. Он потерянно начал искать кого-нибудь, кто скажет, что с ним случилось.
Вдруг он заметил Дадаша дайы и крикнул: - Агсаккал, подойди поближе, расскажи, что случилось. У меня на самом деле родились близнецы-мальчики?
- Я тебя оставил у роддома и уехал, не знаю ничего. Я тут пришел племянницу проведать, тебя увидел, зашел спросить, что случилась, в аварию попал?
- Какая авария, ты чего? Я помню роддом - и все. Неужели ты ничего не слышал?
- Нет, ай Муршид. У меня своих забот хватает.

Муршид все время искал глазами что-то, что может объяснить происходящее. А в этот время ему накладывали гипс на правую ногу. Он все время пытался вспомнить, что с ним произошло, но у него не получалось, и это начало его беспокоить.
- Позовите мне того, кто меня привез сюда, пожалуйста. Я должен знать, что со мной случилось!
В этот критический момент вдруг распахнулись двери, и в палату вошли мирзафаталинские дворовые ребята и Дадаш дайы с цветами в руках. Они обнимали и поздравляли Муршида с близнецами. А он, улыбаясь, погрозил пальцем Дадашу дайы.

Через 5 дней Самиру с детьми встречалa вся улица Мирза Фатали. Муршид приветствовал и благодарил соседей за добрые слова. Он был на седьмом небе, даже костыли не могли помешать счастью. Элвис поставил палатку, украсив ее цветными шариками, как на свадьбе, дымились самовары, а над палаткой была натянута надпись: "Добро пожаловать, Балагедеш и Гедешбала!"