Алибала женит друга (I часть)

ГРОБОВЫХ ДЕЛ МАСТЕР

У меня было очень много друзей - школьных, дворовых, институтских. Гасанага был моим лучшим другом. Мы учились в одном классе, вместе поступали в институт, который я oкончил, а он был исключен со второго курса за прогулы и хвосты. А самое главное, мы служили в армии два года в одной части. Аллаху было угодно, чтобы мы по жизни шли все время рядом.

B детстве все дни напролет мы пропадали на улице. Как-то папа привез мне на день рожденья голубей. Мы с Гасанагой построили для них домик во дворе  и стали так называемыми "гушбазами". С утра до самой ночи мы без еды и воды находились на улице и взахлеб обсуждали каждую птицу в нашей голубятне. Образ жизни "гушбаза" - это как наркотик, который заставляет говорить только о голубях: какая птица как летает, как переворачивается в воздухе, а какая улетает так высоко, аж еле видно ее.

Наша дружба перешла в дружбу между нашими семьями. Мы участвовали в любом семейном празднике друг у друга, на Новруз байрамы наши мамы вместе готовили сладости к празднику. Со временем мы стали ближе, чем друзья - мы стали братьями, хотя и внешне, и по характеру были совершенно разными. У меня европейский тип, девочки меня тогда называли "красавчиком", и мне всегда было легко заклеить девушку. Внешности помогал интеллект. Спасибо родителям, особенно маме, которая мне в детстве все время подсовывала книги: "Сынок, эта книга очень интересная, я еле смогла достать для тебя, через три дня должна вернуть. Люди в очереди ждут, чтобы прочесть ее" Мама заразила меня любовью к чтению. Я, таким образом, исподволь обогащал свой словарный запас, запоминал истории известных талантливых людей, увлекался их творчеством, представлял себя героем их произведений и придумывал, как бы я мог в них спасти от опасностей красивых и несчастных девушек. Прочитанные книги помогали легко знакомиться и общаться с разными людьми, оставляя о себе хорошее впечатление, я без усилий мог найти общий язык с любым человеком. Спасибо, мама, тебе.

А мой близкий друг Гасанага, почти брат, полная противоположность мне. Внешне он был, мягко говоря, некрасив. Маленького роста, худющий, почти скелет, сутулый, с кудрявыми волосами, растущими, как сорняк, с кривым носом и негритянскими губами. Зубы у Гасанаги невероятно большого размера, казалось, что у него во рту переизбыток их и поэтому рот не закрывался. Во всей его внешности только одно было нормальным - глаза: большие, обрамленные длинной дугой пушистых ресниц. Гасанага, думая, что красивые глаза - зеркало его души, каждый раз подчеркивал это. Но он не знал, что эти большие глаза тоже уродовали его. Когда я знакомил его с моими подругами, они потом, взяв с меня обещание не обижаться, говорили: "Ой, как он похож на маленьких черненьких собачек чихуахуа".  Я, конечно, затыкал их, но он и в самом деле был похож на этих ворчливых миленьких уродов. Об интеллекте я уже молчу, Гасанага за всю свою жизнь ни одной книги не прочел.

В нашем тандеме я говорил, а он слушал. Мы никогда с ним не ссорились, максимум, орали друг на друга, а через пять минут все забывали. Гасанага был моим преданным другом, которого я очень любил, привык к его недостаткам и не замечал их. Друзей детства не выбирают, они не костюм, который подходит или нет. Они такие, какие есть, и навсегда остаются родными людьми.

Гасанага выбрал себе очень странное дело жизни, он работал на кладбище. Меня веселила его профессия, я издевался над ним, спрашивая: Ты где работаешь, в похоронном бюро "Нимфа" или у грoбового мастера Безенчука?"  Он отвечал мне: "Нимфа Бизимчук кимди?"

Но когда люди знакомились с ним и узнавали, что он работает на кладбище, почему-то брали у него номер телефона. По молодости я не понимал, каким Гасанага был нужным человеком. А он только приговаривал: "Ты издевайся надо мной. Ничего, когда-нибудь ты узнаешь, с какими людьми я на короткой ноге". На кладбище он занимался всем: копал могилы, устанавливал надгробные камни, а когда и чертил дизайн могил. Он даже научился наносить портреты усопших на черный гранит. Одним словом, гробовой ас.

Однажды Гасанага должен был после работы заехать ко мне на своем Запы (Запорожце), чтобы под вечер поехать на пляж. Но он долго не появлялся, на работе трубку не брал. Приехав поздно, он извинился - форсмажор. Когда я сердито спросил его: "Что может у тебя случиться на работе? Труп ожил, что ли?"

"Почти" - ответил он и рассказал о случившемся.

"Мне позвонили наши работники с кладбища, что могила готова, а усопшего еще не привезли хоронить, уже 5 часов. Пока привезут, пока закопают, будет поздно, что им делать? Они уже хотят уходить домой, рабочее время закончилoсь. Я приказал ждать, пока сам не приеду. Тут же позвонил к клиентам домой. Оказывается, покойник жил на 9 этаже, и его с гробом не могут спустить, так как лестничная клетка очень узкая. Я тут же поехал туда, чтобы найти выход из положения. На месте я убедился, что гроб с усопшим никак по лестнице не спустить. Даже если очень постарались бы, раза три точно труп могли бы уронить, но такой грех нельзя было допустить. Вот я и нашел выход из положения..." - он замолк со странной улыбке на лице.  

Мне стало интересно, как он сумел спустить труп на первый этаж. "Ты чего, веревкой бедного с 9 этажа спустил или парашютом? После смерти исполнил последнее желание покойника?" - несмотря на шутливый тон, я чувствовал, что таращу глаза на него.

А он спокойно, безо всякой суеты: “Я взял его из гроба, закинул на плечо, сел в лифт и спустился вниз. Вот и все. Только сукин сын был очень тяжелый. А внизу усадил на скамейку. Пока спускали гроб, мы посидели, поболтали с усопшим, неплохой парень был, тебе бы он понравился," - приподняв голову, с улыбкой посмотрел на меня.

"Ты серьезно? - Я представил его с трупом на плече, мне стало не по себе. - Ты прямо оттуда, домой не заходил?"

"Когда? Ты ждал меня, я торопился к тебе. А зачем домой, мы можем ехать, я же не голый, и плавки на мне", - посмотрел вопросительно.

Я заорал на него: "Ты что, идиот, что ли?! Ты в этой одежде обнимался и неизвестно, что еще делал с трупом, и сейчас со мной будешь ехать плечом к плечу? Ты бы его еще на пляж с нами взял. Иди нафиг домой! Я не хочу с некрофилом рядом ехать!"  

"Бойся живых, а мертвые тебе ничего не сделают. Только в одном я с тобой согласен - они жутко воняют", - засмеялся, скорчив лицо мертвеца с вываленным языком.  

Вот такая работа была у моего братана. Много чего он мне не рассказывал, наверное, жалел меня. Это было его призванием - отправлять в последний путь ушедших из жизни. Он зарабатывал неплохие деньги, я замечал, что у него в кармане всегда были большие купюры. Только одно у него не получалось: он был девственником. Никакая женщина не желала с ним спать. Все они шарахались от Гасанаги, когда узнавали о его работе. Почему он им  об этом говорил, не знаю, может, не о чем было говорить? Я очень старался найти ему кого-нибудь, но даже самая-самая непритязательная среди моих подружек тоже отказывалась от близости с ним.

Моя мама просила: "Ай бала, сынок, найди для Гасанаги девочку, ему пора жениться. Какой ты друг, если у твоего лучшего товарища нет никого? Присмотрись, может у твоих девочек есть подходящие подруги. Язых (несчастный), бог не дал ни малейшей мужской красоты. Ни роста, ни лица, ни мускулистого тела. А зубы такие большие, торчат вперед, ими можно  паркет циклевать. Клянусь, это несчастье. Но ты, Алибала, несмотря на это, постарайся что-то придумать. На каждого зверя найдется свой охотник".

БАКИНСКИЙ ПЛЯЖ

У меня появилась идея: попросить Каму найти девочку для Гасанаги. Я почти год встречался с Камой, наши отношения, несмотря ни на что, продолжались. Я не мог отказаться от такого лакомого кусочка: Кама была необидчивая, страстная, душечка, как Мерилин Монро. Всегда на позитиве, и самое главное, не обижалась на мои выкрутасы. Для меня это было важно, не люблю, когда девушка  кислым выражением лица намекает на то, что я проштрафился и нужно вымолить ее прощение. Кама ждала от меня серьезных отношений, а я об этом не думал. Тем более, что мама была недовольна ее родителями: "А ты знаешь, твоей девочки, как ее зовут, Камаля? родители через твою тетю разузнавали о тебе, о нашей семье. Как бы сватались. В странное время живем, как можно так нагло навязываться? Пока ничего не происходит, а они уже пошли в атаку. Получается, у парня дома ничего не знают, а у девочки уже свадьба. Алибала, ты определись, это у тебя серьезно или просто так. Не морочь девочке голову! Будь осторожен, когда ты с ней. Она яркая девочка, на нее все оборачиваются, я, сидя у окна, замечала. Я знаю твою породу," - она напоминала мне об отце.

Да, она была права, я немного с Камой задержался. Между нами могло произойти все, что угодно. Но сейчас об этом я не думал. Мне надо было с братишкой что-то делать, и я знал, что в этом деле Кама точно поможет.

Кама, услышав вопрос о свободной подружке для моего друга, удивилась: "Это ты для Расимчика просишь?"

Я возразил: "Для Расима пока что я ничего ни у кого не просил. Для таких не просят. Расим сам кого хочешь с кем хочешь сведет и даже свечку подержит".

"Тогда, значит, для Гасанаги? Ой, лапочка без девочки? Тааак, так-так, серьезную девочку или ...?" - Кама посмотрела на меня.

Я задумался. Пока ему опыта набраться надо, а серьезную потом он сам найдет.

"А у тебя ассортимент большой?" - спросил я.

Она засмеялась: "Откуда? Я что, сводница? Но с одной могу познакомить. Не девушка, а огонь, сексуально озабоченная. Была замужем недолго, а сейчас налево-направо. Папа ее на винзаводе какая-то шишка. Богатая, но счастья нет. Вот с ней я могу свести".

Я: "Как думаешь, у нее с Гасанагой получится? В смысле, она забурлит с ним?"

Она: "Слушай, для нее если мужик немного красивей обезьяны, уже все, можно и в постель! Лишь бы в постели заводной был. Ха-ха-ха"

Знали бы обезьяны, с кем их сравнивают, обиделись бы. Камино предложение было подходящим, нужно было ковать железо дальше.

"А когда и где мы можем их познакомить?"

Кама, смеясь: "Я не знаю, где и как, но знаю точно, не на кладбище."

Я предложил: "Давай поедем на пляж. Ты же меня все время просишь. Вот там и познакомим их. И заодно покатаемся на моей новенькой "ноль-четверке".

Кама начала прыгать, целовать меня: "Ой, как хорошо, обожаю море! Алик, ты новую машину купил? Когда? Я всегда буду сидеть впереди! Как клево! Все подружки лопнут от зависти! Только есть одно "но", Сарочка без своего пуделя Мули никуда не едет."  

"Да хрен с ней, пусть хоть обезьяну возьмет для сравнения, как эталон. Лишь бы они сошлись, а там дальше все будет, как надо, он ее зажарит. Он голодный на баб, бедный!" - воскликнул я и вдруг заметил серьезный взгляд Камы.

"Ой, ой, ой, какой ты у нас сытый на баб! Кого-нибудь имеем на стороне? А? Гёзюмюн ичина бах (смотри в глаза)," - сверкающим злостью взглядом остановила меня. Как она красива, когда сердится! Брови завязались узлом, глаза широко раскрылись, губы сжались и лицо вытянулось. Вот это дааа... Такой я ее видел впервые.

Я: "Клянусь всеми обрезанными детьми твоего папы, у меня целый год никого нету, кроме тебя. Тебя столько, что другим места нет".

Кама сменила гнев на милость: "В дальнейшем еще больше будет".

"Давай о деле. Когда мы можем поехать?" - спросил я.

Мы договорились на субботу.

Вот и наступила суббота. Мы вчетвером, не считая собаки Мули, едем на пляж в Мардакяны. Познакомились с Сарой. Она была очень даже ничего, не считая длиннющего носа. В остальном у нее все было на месте. Я увидел засверкавшие, как у Мефистофеля, глаза Гасанаги. Он был доволен. Сара оценила его "красоту", но села с ним рядом в машине. Муля, как и все пудели, был  холериком, не мог усидеть на одном месте, все время копошился и ерзал. Собака помогла сближению этих двух, они очень быстро нашли общий язык: Гасанаге пришлось ловить песика, норовившего выскочить из окна, и возвращать хозяйке. Сара, принимая Мулю, ласково называла его Гасанчиком, а он от этого возбуждался и краснел. Я был так рад увиденному, что потянул к себе Каму и поцеловал. Да, можно и расслабится, все идет по плану. Как хорошо, вы не представляете!

Пляж, бакинский пляж... Вы все хорошо помните, что народ приезжал не только купаться и загорать, но и вкусно пожрать, и еду привозили с собой тюками. И мы от этой бакинской традиции не могли отойти, тоже накупили много всякой вкуснятины. Постелив белую скатерть на песок, выложили на нее все, что было. Ели, купались, бесились в воде и даже находили возможность щупать друг друга. Все у Гасанаги с Сарой было на мази. Они уже привыкли друг к другу, он брал её за талию, на руках выносил из воды. Я просто не мог нарадоваться. Хотелось прыгать на месте, как Сарин пудель, гавкать, опИсать всех загорающих граждан пляжа и крикнуть: "Свершилось!!!"

Когда сели загорать, Сара вытащила карты. Мы решили играть в "Дурачка". Было весело, играли пара на пару. Но вдруг в нас полетели брызги жидкости, оставлявшей желтые пятна. Они появлялись, когда лаял пудель Сары, а лаял он на каждого, кто выходил из воды. В недоумении мы повернулись в сторону Мули, он как раз в этот момент начал на кого-то лаять, и на нас из задницы пуделя с напором прыснула жидкость. Мы разбежались в разные стороны подальше от собаки. Я крикнул: "Сара, прикрой его задницу, а то все на пляже будут в дерьме". Сара, громко крича "Ой, мамочка!", сама спасалась от своего питомца. Муля же бежал за своей хозяйкой и, продолжая лаять, снабжал дозами желтого фонтана загорающих. Все люди, лежавшие на песке вокруг нас, кинулись в воду. Они спасались от крема от загара, который бесплатно дарил Муля. Как оказалось, песик впервые на море и, играясь, напился морской воды, и от этого у него страшный понос. Я, взяв одеяло, на котором мы недавно лежали, поймал пуделя, завернул его и положил в багажную часть "четверки". Крикнул ребятам: "Поехали домой, собака заболела". Все тут же собрались и со смехом залезли в машину. Бедному Муле было не до веселья, он сник и всю дорогу молча лежал в багажнике.

БУКЕТ АБХАЗИИ

Пока ехали в город с пляжа, Гасанага обменялся телефонами с Сарой, всю дорогу они о чем-то шептались. Я попрощался с девочками и засранцeм Мулей, и мы с Гасанагой поехали домой. В машине вспоминали, как провели день, и смеялись. На прощанье я сказал: "Ну что, брат, оседлай коня, пришло твое время."

Прошло пару недель, я расспрашивал его: "Как дела, что нового?" Он ничего не рассказывал о своих свиданиях, наверное, стеснялся, хотя я был его другом. Но я чувствовал, что он счастлив после встречи с Сарой. Ну и хорошо, сам как-нибудь раскроется.

Недолго ждал. Как-то поздно вечером Гасанага позвонил мне и попросил встретиться в чайхане. "Почему в чайхане? Приезжай ко мне, что, чужой дом?" - спросил я, а он: "Так надо, разговор не для дома." Я подумал, наверное, хочет рассказать о своих любовных победах. Через час мы встретились на бульваре в чайхане. Гасанага был непривычно серьезным. Я спросил: "Что случилось?" Он мялся, никак не мог начать разговор. Наконец, выдавил: "Алибала, я по-моему, в беде. Такое со мной никогда не происходило".

Я: "Что, влюбился?”

Он отрицательно замотал головой.

"Ну давай, что за беда, не утомляй меня."

Он: "Что-то происходит в моих штанах, я не могу понять. С меня все время капает."

"Салам алейкум! Приехали! Ты с ней спал?" - шепотом, в эмоциях спросил я у него.

Он виновато: "После пляжа, в моем офисе на кладбище. В тот день."

“Ты чего брат, с одного хода - и в дамки? Ну, ты везунчик. Люди все время по лезвию ножа ходят и целыми остаются, а ты сразу попал в десятку, охренеть!"

Помолчав какое-то время, потому что с таким делом я еще не сталкивался, я вдруг вспомнил нашего общего друга Шукюра, который работает в поликлинике в 7-ом микрорайоне. Приехав учиться из Лерика, Шукюр снимал квартиру в нашем дворе, и через год его нельзя было отличить от бакинцев. Он быстро перенял все нюансы образа жизни большого города. Мы с ним легко нашли общий язык и много общих интересов, и даже любовь к девочкам у нас обоих была на первом месте.

Я договорился с Гасанагой поехать завтра с утра к Шуре (так мы любя называли Шукюра). Зайдя в поликлинику, мы даже не успели спросить, где его кабинет, как он собственной персоной явился нам. Я не видел его почти год. Шура засиял, раскинул руки, крепко обнял нас:"Оооо, ребята, как я соскучился по вам. Что, заблудились или нужно обрезание сделать, ха-ха?"

"Для обрезания у нас есть человек," - я имел виду Каминого папу. - "а вот для тебя у нас изысканная работенка есть."

Шура отвел нас в свой кабинет и почему-то весело начал перечислять: "Триппер? Твердый шанкр?”

Я остановил его: "Стой, стой, мы не знаем."

"Как мы, вы что, друг от друга прихватили?" - Шура вытаращил глаза от удивления.

Я начал заводиться: "Да нет, это Гасанага подцепил что-то, а что, мы не знаем. Нужна помощь, а не твоя эрудиция. Мы знаем только тебя, больше не к кому пойти".

Шура: "Ладно, понял. Саг ол, Гасанага, в тихом болоте черти водятся. Ребята, я могу вас направить к специалисту, сам я этим не занимаюсь."

Он написал записку и направил нас к “экспериментальному” дому на Тбилисском проспекте. Там была специализированная поликлиника. Шура подмигнул мне: "Подойдешь к  Саиде ханум, ух, знойная баба, и она займется Гасанагой. Я думаю, и тобой, ха-ха".

Через десять минут мы уже стояли возле кабинета Саиды ханум. Она  выглянула из дверей и спросила: "Это вы Алик?"  "Да", - и мы пошли за ней.

Бях, бях, бях, не женщина, просто богиня! Какая фигура! Какая походка! Шлейф роскошных французских духов! Я, одурманенный ее формами и запахом, сел напротив, как кролик перед удавом. Улучив момент, я повернулся, закатив глаза и прикусив нижнюю губу, дал понять братишке, что мы попали в рай. Но, увидев кислую рожу Гасанаги, я вернулся к нашим баранам.

Саида ханум: "Шукюр сказал мне по телефону, что придет его друг Алик с приемным сыном. Кто из вас больной?"

Я: “Обычно дети болеют от неопытности, вот и мой сын прихватил какую то заразу от щедрой особы”.

Саида ханум посмотрела недоуменно на меня и “сына”: "Ой, ребята, не морочьте мне голову. Кто больной, давай на анализы в пятый кабинет".

Я: "Ну, приемыш, бегом на анализы". - посмотрел на Гасанагу. Он с виноватым видом молча вышел из кабинета.

Оставшись одни, мы с Саидой ханум начали чирикать. После потока пышных комплиментов я взял её телефон. Обожаю женщин бальзаковского возраста! Мне всегда приятно с ними поболтать и уединиться, если они не против. А Саида ханум была не против. Я был своей стихии, как рыба в необъятном океане.

Гасанага вернулся, сел поодаль возле дверей. Саида ханум, с жалостью глядя на него, сокрушенно произнесла: "Вот почему такой парень, как ты, тихий, воспитанный, даже скажу, стеснительный, попал в такую грязную ситуацию, а такие, как Алик, всегда выходят из воды сухими?”

Я тут же: "Потому что у таких, как я, всегда бывает презерватив в кармане. Я так думаю, во!" - и поднял указательный палец вверх.

Саида ханум рассмеялась: "Как не крути, а он, подлец, прав".

Мы еще минут пять болтали о том о сем, а о той, которая заразила моего друга, Саида ханум высказалась: "Ей тоже нужно провериться и пройти лечение, а то она, не зная, заразит полгорода."

Пришли результаты анализов. Саида ханум, прочитав лабораторные данные и приподняв брови, вынесла вердикт: "Букет Абхазии!" Я не знал, что это означало.

Саида ханум продолжала: “Богатенькая женщина, не поскупилась подарить тебе букет разных венерических заболеваний".

Вдруг Гасанага с грохотом упал на пол. Он был без сознания. Я кинулся к нему, поднял и уложил на диван. Доктор поднесла ватку с нашатырным спиртом к его носу. Когда Гасанага очнулся, Саида ханум прочла целую нотацию о том, что жизнь на этом не заканчивается, все это излечимо, и выписала ему приличный список лекарств.

Мы c братишкой сразу же направились в аптеку. Пока он  отоваривался, я позвонил к Каме, рассказал о том, что случилось, посоветовал не приближаться к Саре и передать ей, что она инфицирована, пусть идет к врачу.

Мой братан лечился почти год. Один плюс в этом моменте все же был - я на его черном, узком, с полным отсутствием мышц и мяса заду научился делать уколы. После случившегося мы стали ещё ближе. Больше он ни к какой девушке на пушечный выстрел не приближался. Для него несерьезные отношения закончились.

Вторую часть "Алибала женит друга" читать здесь, третью часть читать здесь.