Генерал-майор Исмаил бек Гуткашенский

Воссоздавая образ писателя и общественного деятеля

Исмаил бек Гуткашенский по праву считается одним из видных представителей азербайджанской культуры первой половины XIX века, однако его жизнь и многогранная деятельность долгие годы не находили должного отражения в научной литературе, его личность и творчество интересовали лишь литературоведов Азербайджана. Первые систематические поиски материалов об И.Гуткашенском и его произведении «Рашид бек и Саадат ханым» предпринял в начале 20-х годов минувшего века замечательный знаток азербайджанской литературы, писатель Салман Мумтаз. И хоть творчества И.Гуткашенского в той или иной мере касались все видные историки литературы XIX века, долгое время единственной специальной работой, посвященной ему, являлась статья М.Рафили, изданная в 1940-м году. Основываясь на первоисточниках, М.Рафили впервые осветил некоторые факты из жизни И.Гуткашенского и подробно изложил фабулу его новеллы «Рашид бек и Саадат ханым». Серьезный вклад в изучение жизни и творчества И.Гуткашенского внес Азиз Мирахмедов, которому удалось по-новому изложить свое мнение о мировоззрении писателя, выявить и исследовать новые грани его творчества.Историк Нэрмин ханым Таирзаде пошла дальше своих коллег – в то время, как в работах названных авторов рассматривается главным образом литературное творчество И.Гуткашенского, она обратилась к материалам о его служебной, экономической и общественно-просветительской деятельности, и об этом у нас зашла речь при очередной встрече с этим увлеченным и на редкость пытливым ученым-исследователем.

Галина МИКЕЛАДЗЕ

– В среде историков существует твердая убежденность в том, что ваши исследования стали значительным этапом в изучении личности И.Гуткашенского после Салмана Мумтаза и Азиза Мирахмедова…
– Я никогда не претендовала на то, что стану автором, которому дано воссоз-
дать подробную и законченную биографию И.Гуткашенского, но найденные и собранные воедино сведения позволили рассмотреть те стороны его деятельности, которые до меня не были освещены в научной литературе или освещены недостаточно полно.
– И недостаточно верно, да?
– К сожалению…
– Но почему? Затрудняла работу исключительная скудость и распыленность уцелевших материалов?
– Конечно! Но это в определенной степени разжигало азарт – для того я и ездила в командировки, месяцами работала в архивах, чтобы по крупицам собрать материалы о наших достойных соотечественниках, и об И.Гуткашенском в том числе.
– Какими сведениями пополнились наши познания об этой личности благодаря вашим усилиям?
– Моим… Ну хорошо…Исмаил-бек был сыном последнего султана Насруллы бека, одним из первых принявшего подданство России. Долгие годы среди исследователей не было единого мнения относительно времени рождения и смерти И.Гуткашенского. С обнаружением и прочтением надписи на надгробном памятнике на бекском кладбище в Гуткашене спорный вопрос можно считать разрешенным. Даты рождения и смерти его – 1223-1278 гг. хиджры, что соответствует 1808 и 1861 годам европейского календаря, – высечены на камне прописью, что исключает неточность при прочтении.
– И сомнений не осталось?
– Вряд ли могут быть сомнения в верности этой даты, поскольку памятник был поставлен близкими ему людьми, безусловно знавшими его возраст. Да и вообще уменьшать годы жизни покойного в эпитафии не имело смысла.
Новые материалы, выявленные в фондах Российского государственного военно-исторического архива СССР и Государственного исторического архива Грузии, дают конкретное представление о деятельности И.Гуткашенского в 20-50-е годы XIX века. Поскольку документы позволяют воссоздать облик этого замечательного человека, понять его мировоззрение и творчество, я в своей научной статье, зная, что они публикуются впервые, остановилась на них несколько подробнее.
Первоначальное образование И. Гуткашенский, по-видимому, получил дома под руководством духовных лиц. При отсутствии полных биографических данных имеют значение и косвенные сведения о его образовании. В его кондуитном списке за 1830 год в графе о познаниях в науках написано «никаких», а в графе о знании иностранных языков указан лишь «татарский» (т.е. азербайджанский). Приведенные данные не позволяют утверждать, что И.Гуткашенский обучался в каком-либо русском, в частности, военном учебном заведении. М.Рафили, а вслед за ним и другие исследователи внесли в биографию Гуткашенского факт получения им военного образования в России, не подкрепив его никакими доказательствами.При содействии своего отца И.Гуткашенский в мае 1822 был зачислен на военную службу рядовым в Грузинский гренадерский полк, входивший в состав Отдельного Кавказского корпуса. В том же году в августе ему был присвоен чин подпрапорщика, а через два года – первый офицерский чин прапорщика.
В январе 1831 года в награду за усердную службу И.Гуткашенский переводится в гвардейский Павловский полк. Перевод носил формальный характер: числясь в полку, он нес обязанности офицера особых поручений при командире Отдельного Кавказского корпуса. Исключая три года службы вне Кавказа, И.Гуткашенский все время, пока числился в полку, находился в походах и экспедициях. В ноябре 1832 года в служебной деятельности наступает перемена, оставившая заметный след в его жизни: генерал-адъютант Н.П.Панкратьев, назначенный членом Совета управления и Государственного Совета царства Польского, добился у военного министра А.И.Чернышева разрешения на перевод своих адъютантов Гуткашенского и Юферова в Варшаву.
Возникшая по этому поводу переписка представляет определенный интерес для характеристики деловых качеств И.Гуткашенского и уточняет время нахождения его в Польше, а, следовательно, и создания его новеллы «Рашид бек и Саадат ханым», изданной в Варшаве в 1835 году.
– Ваш рассказ настолько последователен и убедителен, что, слушая его, забываешь о том, что всю эту картину вам удалось восстановить по документам, по бумагам, аромат которых вы вдыхали, которые держали в собственных руках…
– Держала… Наверное, я была готова видеть за пожелтевшими листами, исписанными обязательно каллиграфическим почерком делопроизводителей и чиновников, живых людей, стараясь понять их побуждения, представить окружавшую их обстановку. Тем более, что до этих бумаг еще надо было добраться…
– Разве папки не систематизированы и не хранятся на соответствующих стеллажах в архивах?
– В принципе должны. Но мне не всегда везло. Даже в 60-е годы ХХ века в Москве доводилось работать со сваленными в каких-то закутках и коридорах папками.
– Наверное, они более всего манили своим загадочным содержимым…
– Уже по происхождению этих папок я могла предполагать, что в них находится то, что искала. Представьте, что может испытывать историк, если ему говорят, что передо мной материалы военно-исторического архива, недавно поступившие из Тбилиси.
– Тем более, если вы уже определились с темой поиска…
– Тема – весьма желанная, волнующая – была известна. Во многих из нас тогда все больше разгорался интерес к прошлому, которое долгое время оставалось запретным.
– Начинали с нуля…
– Не совсем. Были смутные сведения, догадки, обрывки коротких записей в прессе тех времен. Да и молва всегда хранит память о прославившихся или просто заметных в округе личностях и о И.Гуткашенском тем более.
– Это будоражило?
-Еще как! Я искала материалы о многих достойных соотечественниках и довольно скоро познала ощущение азарта.
– Но вернемся к И. Гуткашенскому…
– На Южный Кавказ И.Гуткашенский вернулся 1 декабря 1836 года. Таким образом, в Варшаве он пробыл в общей сложности более трех лет, после чего получил полугодовой отпуск, часть которого провел в Петербурге, а остальную – на Южном Кавказе. Есть документ о том, что командир Отдельного Кавказского корпуса Е.А.Головин в феврале 1839 года обратился к военному министру с представлением И.Гуткашенского к чину подполковника, с отчислением его из Павловского полка. Головин обосновывал свое представление необходимостью считаться с влиянием И.Гуткашенского на мусульманское население Южного Кавказа и поддержать его авторитет перед беками одного с ним ранга и выше.
Утверждение И.Гуткашенского в чине подполковника с оставлением при прежней должности последовало 12 марта 1839 года. Тогда же, в марте, он был отчислен из Павловского полка.
Таковы вкратце данные о самом неосвещенном и важном для правильной оценки деятельности И.Гуткашенского периоде его жизни. За последующие годы добавить сколько-нибудь систематических сведений о его службе пока не удалось. В 1843 году он числился по Отдельному Кавказскому корпусу полковником по кавалерии. Шестого декабря 1850 года произведен в генерал-майоры. Кондуитный список его оставался безупречным.
Вплоть до смерти в 1861 году И.Гуткашенский состоял при командире Отдельного Кавказского корпуса
(с 1858 года – Кавказской Армии) для особых поручений и по политическим видам, и числился по конно-мусульманским полкам, выполняя различные поручения кавказского наместника по гражданской части.
В конце 40-х – начале 50-х годов XIX в. он был привлечен к ответственной работе в Шамахинской «бекской комиссии», определявшей на основании рескрипта 6 декабря 1846 года поземельные и личные права «высшего мусульманского сословия».
– И все? А семья, быт?
– Служба И.Гуткашенского была сопряжена с длительными походами, командировками, на долгие годы лишавшими его возможности заниматься делами своего родового имения. Совместно с братьями он владел населенными землями, тутовыми плантациями, каменными домами, мельницами и прочей недвижимостью в Гуткашенском магале Шекинской провинции. Был женат, но детей не имел.
24 мая 1836 года по ходатайству командира Отдельного Кавказского корпуса И.Ф.Паскевича ему были переданы в пожизненное пользование в том же магале деревни Чанах, Булах, Чархони и кочевья курдов, соседствующие с имением братьев Гуткашенских, с годовым доходом 700 рублей серебром.
С 40-х годов XIX в. И.Гуткашенский жил большей частью в Шамахы, часто и подолгу бывал в Тифлисе и только время от времени наведывался в свое имение. Принадлежа к высшим слоям класса азербайджанских землевладельцев, в отличие от его основной массы, далекой от попыток рационального ведения хозяйства, он внимательно приглядывался к мероприятиям правительства по развитию производительных сил в крае, одним из первых откликнулся на нововведения в области шелкомотального производства.
В 1843 году, ознакомившись с проектом московского купца Пастухова о способах распространения улучшенной размотки шелка, удовлетворяющей требованиям российских фабрик, И.Гуткашенский составил специальную записку с подробным изложением своих соображений насчет совершенствования дела производства шелка. Выражая таким образом надежду на то, что участие кавказского наместника в этом деле, в частности, обращение его к земле-
дельцам, приведет к действенным результатам. В его обращении явно выражено желание видеть родной край идущим по пути экономического развития и свидетельствует о том, что он читал и интересовался вопросами развития производительных сил на южных окраинах России.
Определенный след оставила в истории культуры Азербайджана общественно-просветительская деятельность И.Гуткашенского. Систематического общего образования, как нам удалось выяснить, он не получал. На военную службу поступил задолго до открытия первых русских учебных заведений в Северном Азербайджане. Тем не менее, благодаря большим природным способностям, самообразованию, среде, в которой ему пришлось служить, И.Гуткашенский стал одним из самых образованных людей Азербайджана своего времени.
Как и все прогрессивные представители своего народа того времени – А.Бакиханов, Мирза Шафи, М.Ф.Ахундов и другие, Гуткашенский придавал огромное значение просвещению как средству избавления народа от темноты, невежества, бедности. Поэтому принял самое деятельное участие в устройстве организованных правительством так называемых мусульманских училищ. Тех, в которых программа восточных школ сочеталась с курсом трехгодичных русских уездных училищ, открытых с конца 40-х годов XIX века в ряде городов Северного Азербайджана.
И.Гуткашенский взял на себя расходы по содержанию наемного помещения, учителя мусульманского курса прислуги и прочие нужды для одного из Шамахинских мусульманских училищ в течение первого года его работы.
Содействие в открытии мусульманских училищ в Шамахы вместе с И.Гуткашенским оказывали и местные беки: капитан Ширалибек, поручик Мехтибек Гаджи Ахмед Султан оглу и Махмудбек Ахмед оглу. Каждому из них от имени кавказского наместника М.С.Воронцова, из политических соображений уделявшего серьезное внимание мусульманским училищам, была выражена в письменной форме благодарность за пожертвования.
– И эти материалы хранятся в архивах?
– Конечно! Среди них и отправленное 2 февраля 1849 года в редакцию газеты «Кавказ» сообщение об открытии училищ и содействии перечисленных представителей «образованной части мусульман» с целью поощрения и других зажиточных жителей к активной помощи, в скором времени опубликованное.
И.Гуткашенский обеспечил подопечное мусульманское училище специально заказанной классной мебелью. Интересуясь делами училища, он присутствовал на экзаменах, более того, сам экзаменовал учащихся. Сохранились экзаменационные листы, подписанные экзаменатором И.Гуткашенским.
Несколько ранее, в 1848 году, при открытии мусульманского училища в Тифлисе попечитель мусульманских училищ Н.В.Ханыков, известный кавказовед, рекомендовал М.С.Воронцову назначить И.Гуткашенского почетным смотрителем этого училища. Н.В.Ханыков писал, что «никто из известных мне суннитских беков не соединяет в себе столько условий к успешному исполнению этой обязанности, как Исмаил бек Гуткашенский, который, кроме пользы, доставляемой училищу его надзором в бытность в Тифлисе, может способствовать связями и влиянием своим к помещению в училище детей из южного Дагестана».
Лишенный всех благ, связанных с наследственным титулом султана, И.Гуткашенский исправно служил и, в отличие от многих других потомков бывших правителей, не выпрашивал себе льгот и пособий. Ценя его способности и усердную службу, военное и гражданское начальство края щедро награждало его за долголетнюю государственную службу орденами и денежными суммами. Дослужившийся до звания генерал-майора, он был кавалером многих орденов. Наивысшими из них были орден Георгия IV степени (1843 г.), выданный за выслугу лет, и Владимира III степени (1844 г). В 1852 году ему был выдан «Знак беспорочной службы за XXV лет», свидетельствующий о безупречной служебной карьере. Командир Отдельного Кавказского корпуса И.Ф.Паскевич в 1836 и 1838 годах, а затем сменивший его в 1841 году Е.А.Головин ходатайствовали перед военным министром А.И.Чернышевым о назначении И.Гуткашенскому потомственной пенсии.
И.Гуткашенскому была назначена довольно значительная пожизненная пенсия в 2000 рублей серебром в год, которая в какой-то мере должна была компенсировать материальный ущерб, нанесенный ему изъятием Гуткашенского магала в казну. По указанным причинам благоприятное отношение встретила и просьба И.Гуткашенского о предоставлении ему длительного отпуска для совершения паломничества в Мекку.
В начале 1852 года кавказский наместник М.С.Воронцов выхлопотал ему у царя полуторагодичный отпуск за границу. После этого И.Гуткашенский в марте 1852 года обратился к наместнику с просьбой о выдаче ему и его супруге пенсии на три года вперед. Мотивировал он свою просьбу задуманным по семейному обету паломничеством в Мекку, а также необходимостью иметь в Шамахы, по месту службы, постоянное жилье. Приобретение сада и постройка дома втянули его в значительные долги – до 9 тысяч рублей серебром, из них
5 тысяч он задолжал М.С.Воронцову. В залог И.Гуткашенский предоставлял свое имение, доходы с которого в течение одного-двух лет могли бы погасить задолженность и возместить казне урон в случае его смерти.
– И что же?
– Просьба И.Гуткашенского за «ревностную службу» и «испытанную преданность» была удовлетворена. Он имел много случаев быть отмеченным в числе преданных правительству представителей «туземной знати». В 1841 году вместе с другими почетными лицами Каспийской области и Грузии он был включен в состав депутации, отправляемой в Петербург для изъявления «верноподданнического чувства благодарности царю».
– О чем свидетельствуют приведенные вами данные?
– О том, что И.Гуткашенский пользовался определенным авторитетом и даже доверием военных и гражданских властей на Кавказе.
– А что было потом, по возвращении из паломничества в Мекку?
– Вернувшись из Мекки, И. Гуткашенский отпустил бороду, стал аккуратно совершать намаз и соблюдать другие религиозные обряды. В его доме в Шамахы стали часто собираться его земляки-мусульмане, в том числе и личности, считавшиеся нелояльными в политическом отношении. И местная администрация в 1855 году установила негласное наблюдение за И.Гуткашенским и его окружением – невзирая на долголетнюю безупречную службу, многочисленные проявления уважения и внимания, царские чиновники все же до конца ему не доверяли.
В последние годы жизни И. Гуткашенский продолжал числиться в армии, участвовал в общественной жизни Шамахы и Тифлиса, куда он ездил по разным делам, в частности, на заседания научных обществ. Проявлявший глубокую заинтересованность в вопросах повышения благосостояния родного края, изучавший возможности правильного использования его богатых природных ресурсов, развития материальной и духовной культуры значительной части населения, он был избран действительным членом Кавказского общества сельского хозяйства и Кавказского отделения Русского императорского географического общества (КОИРГО) с самого основания их в Тифлисе.
– В Азербайджане И.Гуткашенский более всего известен как автор первой в азербайджанской литературе новеллы «Рашид бек и Саадат ханым»...
– Да, это первое литературное произведение азербайджанского писателя на европейском языке – новелла написана и опубликована на французском. Переведенная и изданная на азербайджанском и русском языках она представляет исключительный интерес как с точки зрения литературных достоинств, так и идейного содержания. Во всяком случае, в ней автор первым из азербайджанских писателей громогласно выразил свой протест против бесправного положения азербайджанской женщины.
– Но есть какие-то загадки, связанные с историей появления этой книги на свет…
– Есть, и не одна. Сомнение вызывает то, что книга написана на французском, каковым автор вряд ли владел в совершенстве к моменту ее издания. Напрашивается вопрос, почему написана не на родном языке автора? Собирался ли И.Гуткашенский выпустить ее на азербайджанском языке? На какого читателя рассчитывал вообще? Но более всего мне приятно сознавать, что подтвердились предположения о том, что «Рашид бек и Саадат ханым» – не единственное произведение И.Гуткашенского. Известный азербайджанский литературовед А.Мирахмедов исследовал и опубликовал не известную прежде рукопись И.Гуткашенского, условно названную «Сафарнамэ» («Книга странствий»). Это фрагменты путевых записок, сделанных И.Гуткашенским во время паломничества в Мекку.
– Есть немало косвенных свидетельств о круге общения И. Гуткашенского, о его тесных связях с выдающимися деятелями культуры Азербайджана прошлого века.
– Они отражены в деловой и личной переписке, в протокольных записях о заседаниях тех или иных организаций, но говорить о таких вещах я привыкла после того, как лично ознакомилась с тем, что называется «вещественными доказательствами». По идее, И.Гуткашенский наверняка поддерживал отношения с М.Ф.Ахундовым и другими соотечественниками, в частности, подолгу бывая в Тифлисе. При известной разнице в мировоззрении обоих писателей (в частности, отношение к религии, духовенству) их сближали литературные интересы, взгляды на просвещение, эмансипацию женщин, стремление содействовать экономическому и культурному развитию Азербайджана.
Крепкая дружба связывала И. Гуткашенского с Гасымбеком Закиром, знакомство с которым началось, по-видимому, еще в армии. И.Гуткашенский, как и М.Ф.Ахундов, принял серьезное участие в судьбе Г.Закира, арестованного, а затем высланного в 1849 году из Карабаха в Баку по ложному обвинению в недозволенных связях с гачагами. И.Гуткашенский не побоялся, что может дискредитировать себя перед начальством, и приложил немало стараний к облегчению участи опального поэта и возвращению его из ссылки. Сохранилось два стихотворных письма, адресованных из Баку, Г.Закиром И.Гуткашенскому, полные мужественной скорби, надежд на помощь, веры в благородство друга.
В течение двух десятков лет не раз скрещивались пути И.Гуткашенского и А.Бакиханова. Вполне вероятно знакомство и с поэтом Мирзой Шафи Вазехом (через М.Ф.Ахундова), между 1840 и 1852 годами преподававшим азербайджанский язык в государственных русских учебных заведениях Тифлиса.
Не исключена возможность общения И.Гуткашенского и с Агабеком Едигаровым, который после завершения образования в Петербургском университете с 1848 года служил в канцелярии, а затем – в Главном управлении кавказского наместника.
– Как всегда, ваши предположения основаны на конкретных документах, а публикуемые в научных статьях данные всегда подтверждены ссылками на конкретные материалы…
– Не посчитайте за нескромность, но я – исследователь и не имею права на домыслы и ни на чем не основанные предположения… Читающий мои статьи не может быть сбит с толку, а он верит мне без остатка, нередко на основе моих сведений даже строит свои труды… Как можно фантазировать?
– О взаимоотношениях И. Гуткашенского с Бакихановым, Вазехом, Ахундовым вы говорите как бы предположительно…
– Значение не только этих личностей, но и их взаимовлияния очень велико в истории азербайджанской культуры, и я надеюсь, что наши литературоведы и историки путем скрупулезного поиска соответствующих материалов рано или поздно расскажут современникам связанные с ними важные подробности.
– А как мы резюмируем ваш рассказ о И.Гуткашенском?
– И.Гуткашенский по роду своей многосторонней деятельности и условиям жизни довольно рано и заметно выделился из общей массы азербайджанских феодалов, приобщился к европейской культуре, но он никогда не терял связи с духовными традициями своего народа, уважая все то значительное, что создали его далекие предки, предшественники и замечательные современники в области просвещения, литературы, науки и искусства. И еще. Уверена, что, подытоживая собранные сведения, можно утверждать, что И.Гуткашенский всей своей общественной, литературной и хозяйственной деятельностью содействовал развитию прогрессивных тенденций в культурной и экономической жизни Азербайджана.

Kaspiy.az