Записки выпускницы - отрывки (2)

Последняя переменя дня. Мы уже морально и физически подготовлены к выходу из школы. Но у нас впереди еще нечто в виде урока биологии.
На этом уроке сидишь как на иголках. Раньше, когда мы были помладше и понаивнее, нас называли "кислородиками" , "углекислым газом" и "атмосферочкой", в зависимости от отношения к тебе преподавателя в данный период времени. Но...
Как мир меняется и как я сам меняюсь.
Но уже именем другим я называюсь...
Извините за перефразирование Заболоцкого.
Сейчас мы - "кошмарики". Знаете, стоишь около нее, что-то рассказываешь, а к тебе вдруг поворачиваются всем корпусом, оглядывают с головы до ног и приговаривают - "вай, кошмар!" или "вай, красивая" и даже "вай, молодец" случается..
Этими причитаниями она доведет тебя, что все, что так хорошо вызубрил, все позабудешь в один присест. Тогда она ставит "туберкулезную" или "чахоточную" тройку и выдворяет на место. Но бывает так, что она " расщедрится" - "мамачка" ставит тебе "четверка". Потом она начинает без остановки говорить о том, что мы плохо учимся, а голова есть, а зачем голова, если все равно не учимся, лучше бы отдали ее кому-то другому, кто хочет учиться, но у кого нет головы и какие бедные наши родители, они нас поят, кормят, одевают, в школу отправляют, а мы их надежд не оправдываем. Вай, кошмар!
Эту речь она произносит, одновременно что-то делая - уходя в смежную крмнату, перебирая хозяйственную сумку, открывая дверь и выглядывая наружу или просто сидя за столом, заполняя журнал.
В течение урока, когда кто-то отвечает, она с озабоченным лицом ходит по классу и подбирает валяющиеся на полу бумажки. Потом она их складывает на подоконнике. Причины этой ее несколько странной деятельности не выяснены.
После этого урока нам уже все равно пойдем ли мы домой или останемся здесь ночевать...

Ну, а этот урок - истинное спасение. МАТЕМАТИКА. С косинусами и синусами я не особо дружу но учителя - люблю.
Об этом человеке не пишется много и хочется сказать сразу, что это очень хороший человек. Каждый день такой разный и в то же время прежний, хорошо знакомый. Живой контраст, особенно с другими учителями.
Иногда чуть по-мальчишески, набок сбился вихор и он точь-в-точь как наши старшеклассники пытается нам что-то объяснить, смеясь. Иногда очень мудрый, седой, он, устало поводя плечами, может с улыбкой что-то рассказывать, вспоминать.
Я знаю, за что его так любят дети, он никогда не учит, не поучает, когда же он хочет дать совет, то только говорит, как бы поступил сам в подобной ситуации.
У него очень добрые глаза, мягкая, нежная улыбка. И улыбается он больше глазами. Все в нем вызывает симпатию. Поэтому до слез бывает обидно, когда он незаслуженно накричит. Но ему тут же прощаешь, потому что он сам тут же извинится, неловко улыбнувшись и скажет "Погорячился, извини".
Он все время боится быть непонятым. Иногда рассказывая нам что-то, он встревоженно спрашивает - "Понимаете"?
Когда я хочу получше узнать человека, я наблюдаю, как он ведет себя с детьми. Однажды к нам в класс, во время урока вошла маленькая девочка. Учитель сидел в это время за столом, погрузившись в себя и никого не замечал (это случается с ним часто). Она подошла к нему, немного постояла рядом и тихо тронула его в плечо. Он резко повернулся к ней и... улыбнулся. Потом он наклонился к ней и стал ее о чем-то мягко спрашивать. Она так добро смотрела на него. А ведь детей не обманешь.
Когда мне хочется вспомнить что-то особенно светлое из нашей школьной жизни я вспоминаю наши уроки математики.
От занятий мы отлынивали постоянно. Однажды, разозлившись на нас, он закричал -"Доиграетесь. С ума сошли", а сам улыбается. Он просто не может произносить серьезно подобные слова, они кажутся его маской. Он не умеет сердиться и кричать, покричит, оборвет себя на полуслове и улыбнется, и махнет на нас рукой.
Своей улыбкой он прощает нам все шалости, Он понимает, что значит быть молодым и в теплый весенний день заниматься котангенсами и прочим ужасом. Мы даем ему слово не разговаривать и играем в молчанки, но постепенно молчание "перерастает" в жужжание, похожее на осиное. Он улыбаясь, достает газету, но не делает попыток эту осу убить, он начинает эту газету "читать". Смотрит в газету, а сам еле сдерживается, чтобы не засмеяться, И мы, глядя на него начинаем хохотать. Так вместе мы и смеемся. А что еще объединяет людей??
Но если рассказать об этом кому-то постороннему, то не поймут. А учителя нас всегда к нему ревновали. И недаром...
И пусть сейчас он далеко от нас и давно забыл, когда в последний раз стоял у доски и объяснял таким, как мы, нерадивым ученикам, про косинусы и синусы, МЫ ЕГО НЕ ЗАБЫЛИ. МЫ ЕГО ПОМНИМ И ОЧЕНЬ ЛЮБИМ.