Валех Салехоглы: 'Поэзия измеряется не годами, а вечностью!'

Так было всегда. В тяжелые времена жизнь людей становилась однообразной и серой. Но сегодня не только жизнь, а порой и вовсе не она, а люди, теряя индивидуальность, все чаще превращаются в однообразную массу стонов, гнева и рассеянности. Словно продукт одного конвейера, напоминают друг другу мысли разных поколений. Словно вымирающие мутанты, тянутся друг к другу пустые сердца. И во всей этой пугающей разум синхронности, к счастью, все еще раздается одинокий голос человека - поэта; живут его неповторимые образы и мысли. А значит есть надежда, что живут в мире те, кто услышит и поймет. Есть еще люди, которых интересно и стоит послушать.

Свое интервью с поэтом, автором книг "Институт Мира" и "Прозрение" я начала с просьбы рассказать о своей жизни.

- "Моя жизнь еще не прожита, чтобы рассказывать о ней в прошедшем времени" - говорил великий испанский поэт Гарсиа Лорка. Что же в таком случае мне рассказать о своей? Моя жизнь интересна тем, что в ней еще не произошло, тем, что в ней еще сбудется. Это прежде всего мои надежды, ожидания, цели... Если бы лет десять назад, мне кто-либо предрек будущее поэта, я отнесся бы к этому с живой иронией. Сегодня я склонен к мысли, что мое поэтическое во многом предопределило тесное занкомство с такими крупными личностями, как художником Сананом Курбановым, поэтами Нариманом Гасанзаде и Мансуром Векиловым. К этому я могу добавить только то, что раб своему жеребию и благодарен судьбе за то, что свела меня с такими людьми.

- Что такое поэзия и чем она является для вас?

- Я не задумываюсь над тем, что такое поэзия. Я пишу. Оглядываюсь кругом - черпаю вдохновение у природы: деревья, корнями уходящие глубоко в землю, а зеленой, могучей грудью тянущиеся к небу. Крохотные речушки, стремительно бегущие по каменистым откосам навстречу широкому руслу реки или крохотные ручонки младенца, тянущиеся навстречу восторженной матери, чтобы навсегда затеряться в ее широком сердце... Вся эта величественная драматургия жизни, поддевается на острие поэтического пера, творящего параллельно с жизнью.На вопрос, чем поэзия является для меня, отвечу: поэзия это часть меня. Наиболее значимая часть меня. Говоря метафорой, это плоть души, язык моего сердца, а проще, - подтверждение высокому назначению человека. Поэзия для меня, как и для любого другого поэта, - это живой человеческий голос, который просит: - Услышьте меня, разделите мои чувства, полюбите меня так же, как я люблю вас.

- Каковы темы и стиль вашей поэзии?

- Стилистически я назвал бы свое творчество - верлибром (свободный стиль). Гораций писал: "Если хочешь достойное написать, чтоб читатель несколько раз прочитал, - стиль оборачивай чаще". В творческой практике я перепробывал множество стилей, но в конечном счете остановил внимание на верлибре. Это не значит, что я сознательно отказываюсь от других форм стихосложения, нет, просто он мне ближе. Чем это объяснить?.. Я по натуре свободолюбивый человек, люблю экспериментировать. К тому же свободный стих мне интересен еще и тем, что имеет отношение не только к литературе, но и к искусству тоже. Иногда меня так сильно увлекают композиционные задачи, что мне кажется, будто я не пишу стихи, а вояю их.

Тема же моих стихов разнообразна. Это тишина, которая проявляет звуки на белом атласе рассвета, начиная с неокрепшего голоса канарейки и дрожащий слезы на чувственных порураскрытых губах алой розы, заканчивая сладкой истомой любви, вкрадчивым шепотом судьбы на крахмальных простынях спальни в полночь. Тема моих стихов, это чаша весов, где страдания, радости и одиночество человека ставятся в противовес необъятному и непотижимому мирозданию. То есть, это самый широкий спектр условий и обстоятельств во власти разума и сердца. А в основе всего конечно же стоит насиминское "В меня вместятся оба мира..."

- Каким характерным качеством обладает ваша поэзия?

- Меня часто спрашивают: "Почему твои стихи проникнуты печалью?" Потому что я стремлюсь заглянуть в корень явления, отвечаю. На большой глубине вода всегда кажется темной. Я вижу, что и земля, освещенная лучами солнца, покоится на необътном ложе тьмы. Там же в поэзии, из раковины печали я осторожно вынимаю жемчужину радости. При этом я указываю "придирчивому" читателю на то, что его волнует перламутр жемчуга, а меня его происхождение. Как-то один из таких читателей вооружившись чувством юмора, на мою строку "Облегчение от высокого напряжения любви приносит смерть" иронично заметил, "Почему смерть? Женитьба!" Из моей раковины он сам себе добыл жемчуг. Это лишь одна причина поэтической печали. Существует еще и другая. Каждый поэт в душе мечтает воскресить свою музу, увидеть свою идею воплощенной в жизнь. А печаль поэта происходит от того, что, сознавая порой всю несбыточность своей идеи, он все же навеки остается ей верен.

- У вас небыло проблем с тем, что вы пишете на русском языке?

- Писать следует на том языке, на котором тебя понимают. Я пишу на русском и меня понимают. Когда Маяковский представлял советской публике Назим Хикмета, тот, волнуясь, спросил: "Что читать?" "Читай что угодно, - ответил Маяковский, - все равно ничего не поймут". Назим Хикмет читал и зал стоя аплодировал поэту. Зал мог не понять смысл стихов, но его внимания не могло миновать высокое напряжение стихов, богатый дух хикметовской поэзии. Поэтому, если ты поэт, то неважно на каком языке ты пишешь: это язык людей всего мира.

- Чего бы вы хотели больше всего?

- Всего! Но в данном случае исполнитель моих желаний привидится мне скрюченным старцем-колдуном, который, потирая сальные ладони рук, лукаво спрашивает: "Хочешь все?". А, услышав согласие, произносит: "Ну что же, тогда начнем с худшего". Вот практика моего успеха. В таком духе сбываются все мои надежды и мечты (смеется). А если серьезно, то хотелось бы вечной молодости, вечной жизни в условиях искренней любви, всегда находить отклик своим мыслям, своим стихам. Хотя, я не задумываясь пожертвовал бы всем этим, ради сегодняшнего благополучия моего народа.