Торт "1001 ночь"

Готовя сегодняшний выпуск, я оказался в некотором затруднении. Дело в том, что торт сам по себе достаточно интересен. А вот что бы такого интересного рассказать помимо сухого рецепта. О безе, которое является главным ингредиентом этого торта, мы уже говорили...И тогда я решил рассказать о знаменитом сборнике сказок «1001 ночь». Тем более, что история этого сборника сказок достаточно уникальна. Пожалуй, ни одно другое произведение не становилось объектом такого количества литературных мистификаций, впрочем, весьма безобидных. Интересно то, что несмотря на то, что в Европе сказки были чрезвычайно популярны, на Востоке таковой популярностью не пользовались. Первый том перевода (пока еще перевода) этого сборника напечатали в 1704 году. Модный парижский издатель Барбен, бывший владелец типографии, когда-то был воспет теоретиком классицизма Буало. Перевел Антуан Галлан (1646 — 1715), знаток восточных языков, несколько раз побывавший на Востоке. В предисловии-посвящении некой маркизе д’О он писал, что ранее он перевел семь сказок (считают, что это путешествия Синдбада), но они будто составляют часть большого сборника, четыре тома этого сборника удалось получить из Сирии, и вот он предлагает перевод первой части…Тома рукописи, с которой переводил Галлан, сохранились, но их оказалось всего три, а не четыре. Как выяснилось, несколько других близких по тексту рукописей «1001 ночи» (всего рукописей «1001 ночи» известно два десятка) обрываются на одном и том же месте (в сказке о Камар аз-Замане), но в переводе эта сказка продолжается до счастливого конца. Появляются подробности, которых сам Галлан явно придумать не мог, да и вряд ли стал бы придумывать. Упоминание отца царя Шахрияра в самом начале, например.Вслед за первым томом вышел второй, и на этом верность оригиналу, пусть даже относительная, закончилась. Третий том Галлан начал со сказки о Синдбаде-мореходе. Как и многие другие занимательные истории, «Синдбад» на Востоке ходил по рукам в виде отдельных рукописей, а на двадцать одну ночь этот текст Галлану пришлось разделить самому. Всего в том же 1704 году вышло шесть томов. Седьмой вышел только через два года, в 1706. А восьмой (в 1709) издатель составил сам из готового перевода сказки о Ганиме и двух других, переведенных с турецкого не столь удачливым Пети де ла Круа, — «Зейн ал-Аснам» и «Худадад». Так эти сказки там и остались при всех переизданиях. Этим уже наполовину разбавленным томом издание могло бы и завершиться, но в том же 1709 году Галлан нашел новый источник для продолжения серии: он познакомился с неким маронитом (католиком, вернее, униатом) из Алеппо по имени Ханна Дияб, знавшим много сказок на память. Знаменитые «Ала ад Дин и волшебная лампа» и «Али Баба и сорок разбойников» обязаны существованием именно ему.А на арабском языке в записном и напечатанном виде они появились уже потом в переводе с французского.Отдельные тома сразу же стали переиздаваться по отдельности, и полные старые комплекты обычно собраны из таких ранних переизданий. Издание завершилось уже после смерти Галлана, в 1717 году, излюбленным числом в двенадцать томов. С середины века начинаются издательские эксперименты, продолжающиеся и по сей день. Двенадцать томов превращаются то в шесть, то в восемь, то в десять; деление на ночи то распространяется на весь текст, то отбрасывается вовсе.Оказываясь на Востоке, европейские путешественники XVIII века, конечно, при возможности старались приобрести оригинал любимой с детства книги. Кому-то везло, кому-то нет. Эдвард Уортли Монтегю (1713 — 1776), очень экстравагантная личность (между прочим, моду на синие чулки ввела его матушка), одну такую многотомную рукопись привез в Англию. Рукопись сохранилась (сейчас в Бодлеанской библиотеке в Оксфорде), признана очень важной, но дата 1763 — 1765 годы (как раз тогда он находился на Востоке) заставляет предположить, что переписана она была специально на заказ. Известны любопытные подробности жизни этого деятеля и его склонность если не к откровенным мистификациям, то к некой игре в восточную жизнь. По Венеции он, например, расхаживал в турецком платье и чалме. В московском Архиве древних актов хранится его очень занятный автограф — записка в стихах на арабском языке (даже если не сам сочинил, а только подобрал или переиначил к случаю, и то браво!), причем не кому-нибудь, а самому Уильяму Джонсу (1746 — 1794), фактически открывшему для Европы язык древней Индии — санскрит и подготовившему создание индоевропеистики. Запиской сопровождалась присланная в подарок арабская рукопись. Такое несерьезное послание от несерьезного человека Уильям Джонс хранить не стал, а охотно презентовал как курьез заезжему шведскому путешественнику, направлявшемуся в Стамбул. Папка с бумагами путешественника в конце прошлого века оказалась у московского востоковеда С.С.Слуцкого. В свете сказанного нельзя исключать, что Эдвард Уортли Монтегю мог просто внятно объяснить какому-то восточному книжнику, что от того требовалось, щедро отсыпал дукатов или цехинов, и тот выполнил заказ наилучшим образом. Известно, что Уильяму Джонсу принадлежала исчезнувшая впоследствии рукопись «1001 ночи», примерно вдвое больше галлановской по объему, и по которой, кстати, была впервые напечатана одна сказка в оригинале — в грамматике 1776 года. Не могла ли и она быть подарком того же Монтегю?Не повезло Яну Потоцкому (1761 — 1816), автору «Рукописи, найденной в Сарагоссе», написанной, кстати, по-французски. В 1791 году он безуспешно пытался найти рукопись «1001 ночи» в Марокко. На расспросы ему ответили, что существует что-то под названием «354 ночи», но приобрести это ему не удалось. В Северной Африке в это время действительно существовал сборник под похожим названием — «101 ночь» — и похожей обрамляющей сказкой. Старейшая рукопись всего лишь 1776 года, а издана в оригинале совсем недавно, в 1979 в Тунисе. Все пять известных рукописей переписаны типичным североафриканским почерком и различаются по составу.Не повезло сначала и австрийскому востоковеду Хаммеру (1774 — 1856). В 1799 году он тщетно пытался найти рукопись «1001 ночи» в Стамбуле, где арабскую культуру вообще чрезвычайно ценили и где до сих пор обнаруживаются время от времени очень интересные вещи, например переводы античной классики. Найти искомое Хаммеру помог лишь через пять лет австрийский консул в Каире, незадолго до этого осчастлививший российского посланника в Турции А.Я.Италинского точно таким же списком. Апокрифические сказки, полюбившиеся, пожалуй, даже больше настоящих — «Али Баба и сорок разбойников» и «Ала ад Дин и волшебная лампа», — также стали пробивать дорогу в арабскую литературу. Те, кто их переводил с французского текста Галлана, это, конечно, не афишировали: авторство явного новодела особой чести не приносило, но сам перевод мог рассчитывать на определенное внимание среди востоковедов, что впоследствии и подтвердилось.Можно было бы еще долго рассказывать об удивительной судьбе этих сказок. Но, боясь, утомить читателя, перейдем собственно к рецепту. Для теста возьмем 5 столовых ложек муки. 6 яиц, 6 столовых ложек сахара, 1 столовую ложку корицы. Для крема нам понадобятся 200 грамм сливочного масла, 1 стакан молока, 1 стакан сахарного песку, 2 столовые ложки муки. Для безе 2 белка, 1 стакан сахарного песку. Для пропитки: 1/3 стакана воды, 3 столовые ложки сахару, 2 столовые ложки коньяка. Приготовим бисквитное тесто. Перед выпечкой форму необходимо смазать маслом. Будем выпекать бисквит в течение 15-20 минут, потом охладим и разрежем на три части. Каждый слой промочим сиропом и смажем кремом. Потом поверхность также обмажем этим кремом и обложим выпеченным безе. Оставшиеся пустоты также заполним кремом. Приятного аппетита!