Зима

Дыша недвижными ветрами,

От ворожбы своей нема,

Стоит стоймя в оконной раме

Мучнисто-меловая тьма, —

Ни звездной синьки на мольберте,

Ни утреннего багреца.

У этой дуры, как у смерти,

Провалены черты лица.

Ей ни к чему ни злость, ни жалость,

Ни отворотное питье,

Так отчего дыханье сжалось

Не за себя, а за нее?

Да неужели так же точно

В той стародавней стороне

Белей известки потолочной

Стояла я в твоем окне?