А платить кто будет - Пушкин?

IGVENIS собирается нас порадовать сочинением своего друга на тему "Гёте и Лермонтов", а я вспомнил, что у меня есть нечто на тему, обозначенную в заголовке. Видимо этот вечный вопрос является отражением в народном сознании того, что Пушкин - это наше всё.

Неприятно было Чарскому с высоты поэзии вдруг упасть под лавку конторщика; но он очень хорошо понимал житейскую необходимость и пустился с итальянцем в меркантильные расчеты. Итальянец при сем случае обнаружил такую дикую жадность, такую простодушную любовь к прибыли, что он опротивел Чарскому, который поспешил его оставить, чтобы не совсем утратить чувство восхищения, произведенное в нем блестящим импровизатором. Озабоченный итальянец не заметил этой перемены и проводил его по коридору и по лестнице с глубокими поклонами и уверениями в вечной благодарности.

(А.С.Пушкин. Египетские ночи)


Египетские ночи-2

Чарский: Итак, вы в моде. Итальянский не знает публика у нас,
но, щедро выдав вам авансы, собраться сможет в нужный час.

Импровизатор: А посетит ли вечер этот поэт, что ростом невелик,
кудряв и смугл?

Чарский: Он из поэтов прибудет первым. Всяк язык,
в России сущий, называет его своим, он наше всё.

Импровизатор: Богат?

Чарский: В России не бывает поэт богатым. Что ещё?

Импровизатор: Его я вспомнил имя: Пушкин! Он не оплатит ли мою импровизацию? Мне б лучше знать наперёд, ведь мне семью
кормить, одеть, обуть детишек… 

Чарский: Не беспокойтесь, смело мне доверьтесь. Жадности излишек
как совместим с талантом? Не прочтёте что-нибудь на тему,
мной названную?

Импровизатор: О, сейчас пробьётся светлый луч сквозь тени
и я богов услышу глас.

Я вашей публики желанья
стихом свободным утолю
и рифм своих очарованьем
слух изощрённый утомлю.
Но лишь строки последней звуки
до вас мой голос донесёт,
я получить желаю в руки
достойный денежный доход!