Цорта.

     Цорта. В переводе с армянского это означает- холодно.

Холодно! Холодно-холодно-холодно-холодно…

И вовсе мне не холодно, а наоборот, тепло и немножечко грустно, когда слышу  я  это слово-цорта…

       Цорта. Так я назвала свою любимую куклу. Простую, целлулоидную, лысую, советскую  куклу.

Утро. Я просыпаюсь, мне лет пять.  Мамы нет в комнате, из кухни несется запах чего-то жаренного,

 и как кажется взрослым вкусненького, но для меня означающего скорую, ненавистную мне кормежку

 с непременной ложкой отвратного рыбьего жира и куском соленного огурца.

     Валяться в постели не принято,  родители вычитали в каких-то воспитательных книжках,

что это баловство и способствует развитию лени в ребенке, проснулся- значит выспался, вставай с постели.

И есть только одно спасение – дедуля, мой защитник, моя крепость.

       Я, хватаю свою целлулоидную подружку,  и несусь в соседнюю комнату, озираясь по сторонам,

чтобы по дороге не застукали и не перехватили родители, бегу босая по холодному паркетному полу,

что тоже является преступлением, но, ни времени, ни желания, надевать эти никому не нужные тапки, у меня  нет.

Топ-топ-топ-топ-,  босые детские ножки стремятся к желанной свободе.

-Дедулечка, спаси меня, спрячь меня! –я ныряю под одеяло к старенькому деду,

 который лежит на своей постели и встает когда хочет, и никто его не ругает, не говорит, что он ленится.

-Цорта! Цорта-цорта-цорта-цорта- приговаривает он, укрывая и укутывая меня своим огромным одеялом.

И от этого его  многоразового «цорта» становится очень тепло и спокойно.

Теперь никто меня  отсюда не вытащит, я могу разговаривать со своей любимой Цортой, сколько хочу,

 могу валяться и нежиться под надежной защитой своего старого и мудрого деда.

Спустя несколько лет, когда уже нет в живых деда, когда я подросла и больше не играю в куклы,

 я сижу за уроками, а мама натирает пол мастикой. Она достает мастику из большой круглой банки,

намазывает ее на тряпку и натирает каждую паркетину.

Тошнотворный запах мастики слышен по всей квартире, он везде, и не дает мне сосредоточиться.

Я с ужасом думаю, что когда я буду взрослая, как мама, мне тоже придется мазать эту вонючую мастику,

доставать ее чем-то из этой огромной банки... присматриваюсь, чем же она достает эту мастику

 и что-то смутно-знакомое и до боли родное вижу у мамы в руках...

-Мама, это же Цортина нога! Как ты могла!- я возмущена, и чувство обиды закипает во мне мгновенно.

-Ну, да. Ты же уже давно не играешь, вон она вся разобранная валяется, я подумала, что она не нужна уже тебе,

 ей так удобно доставать мастику, - растерянно оправдывается мама, не понимая моей бурной реакции.

Я хватаю эту ногу и бегу отмывать ее от вонючей мастики, от своего предательства и забвения, от несправедливости и грязи.

              Я забросила свою Цорту. Не сразу, постепенно. У меня появились две немецкие куклы-красавицы Лена и Таня,

с настоящими волосами, блондинка и брюнетка, они могли пищать «Уа-Уа» если их наклонить, одетые в красивые настоящие платьица.

С ними не стыдно было выйти во двор, они были предметом зависти и восхищения всех девчонок, а моя  Цорта оставалась дома.

Сначала, я оправдывалась, видишь ты голенькая, я не могу тебя взять на улицу, там холодно, ты заболеешь.

 Мне стыдно было признаться Цорте, что рядом с такими красавицами ей не место. Ведь не могла же я ей сказать,

 что все будут надо мной смеяться, если я выйду во двор с ней. Хотя я не забывала сказать ей, что она моя самая любимая,

а те две… они просто так, им я все равно не расскажу всего чего тебе.  

        Цорта  всегда всё понимала, она любила меня и всегда со мной соглашалась, и даже если ей чего-то не нравилось,

она просто грустно улыбалась, и я понимала, что это нехорошо.

        Я подрастала, и все меньше играла игрушками - книжки, уроки, различные кружки и секции…

Подрастал и мой маленький братишка, и, получив доступ к игрушкам стал познавать мир, терзая и разбирая на части все,

 что можно было разобрать, и все что нельзя. Он разобрал мою бедную Цорту на части, а я не вмешалась и не спасла ее.

 Я выросла, я забыла, я предала.

И думается мне, что вот также, незаметно для нас уходит из нашей жизни что-то любимое и ценное,

вытесняемое оболочкой - нужной, полезной и красивой, но не дающей тепла, и мы взрослеем, и это становится привычным,

 а то, другое, забывается. И уже совсем не нужно оправдываться…

Цорта! Цорта-цорта-цорта-цорта-  вспоминаю я своего старенького деда, когда хочется мне тепла и защиты.

Цорта! Цорта-цорта-цорта-цорта- мне очень грустно, когда сталкиваюсь с лицемерием и несправедливостью.

Цорта! Цорта-цорта-цорта-цорта- защищает меня в этой жизни от неправильных поступков, за которые бывает стыдно и мучает совесть…