Вспоминая молодость ...

Здравствуйте, все!

Я, Карлов Геннадий Денисович, новоиспечённый член нордовского Содружества, и в то же время один из старейших бывших сотрудников п/я 55, БЭМИ, Норда.

На склоне лет я решился подключиться к интернету исключительно из-за того, что узнал о существовании нордовского сообщества. Было и страшно и интересно окунуться в ту прошлую (45 лет назад) жизнь.

Познакомившись с содержанием нордовского раздела сайта (естественно, не полностью) я понял:

1. Как много потерь среди знакомых лиц, бывших сотрудников института, произошло за последние годы.

2. Большинство членов Сообщества (я думаю, более 95-ти процентов) мне незнакомо, и, стало быть, абсолютное большинство не знают меня.

В тоже время встречается много знакомых фамилий детей тех, с кем работал бок о бок. Это Кочаровы, Заниянц, Петренко, Хаимовы, Эльбирт и другие.

3. Увы, не встречаясь более 45 лет, трудно узнать на фотографиях (которых достаточно много) своих старых знакомых друзей.

4. На сайте мало статей-воспоминаний о жизни первых лет п/я 55. (По-моему, из заметных «трудов» - это воспоминания Г. Кустова и Ю. Осипова). Есть отдельные фрагменты воспоминаний в комментариях к фотографиям, в соболезнованиях-некрологах, поздравлениях и т. п.

Из прочитанных материалов я понял, что Сообщество пытается создать что-то вроде летописи-истории Норда. Я хотел бы внести свою скромную лепту в это дело. И подвигнуть на сей «подвиг» меня толкает (я бы сказал, «насилует») Гена Кустов.

Действительно, таких «аксакалов» осталось немного, а «писателей» ещё меньше. Правда, в памяти осталось о Гоусанской жизни не очень много (склероз крепчает). Но что есть, то и есть. Воспоминания будут отрывочны, фрагментарны – не обессудьте. Но … курочка по зёрнышку клюёт.

Итак, я (мы) приехали в Баку-Гоусаны в самом конце 1956 г. Накануне Нового 1957 г. из Ленинграда.

И виноват в этом проклятый квартирный вопрос.

Поселили нас в комнате большого семейного общежития типа коммуналки. Там уже проживало несколько семей из Москвы. Помню Ивановых (Вадима и Веру), Богатовых, Литван, Тереховых. Чета Литван и Терехов вскоре уехали обратно. Вот таким большим, подружившимся коллективом, мы и встречали Новый год.

Погода для нас, северян, была необычно тёплая. На улице зелёная трава, и мы гуляем по улице в одних пиджаках. Здесь же, неподалёку, бродят, пасутся ишаки, периодически оглашая окрестности своими «и-а», «и-а».

Вот так начиналась моя жизнь в Гоусанах.

Что вспоминается в первое время.

Интересен такой факт. Институт в первые дни своего существования ещё не наладил финансовые дела с Москвой, и были задержки при выплате зарплаты.

 В этой ситуации первый директор Л. Певзнер нашёл выход, одолжив крупную сумму денег у местных, как бы их назвали, предпринимателей. Раньше их называли по-другому. Эти предприниматели выращивали раннюю капусту и самолётами доставляли её в основном в Волгоград.

Другой штрих. Приезжий люд, на первых порах не дотягивая до зарплаты, мог пойти в местную лавочку и взять в долг у Мамеда (Алика) под запись в школьной тетрадке продукты. Это многих выручало.

А вот ещё. В коммуналке не было ванны и приходилось ходить в местную «баню». Это было просто несколько душевых кабин, куда можно было ходить семейными парами. Паспортов не спрашивали, народу было мало, и всех знали в лицо.

Впечатление от первых дней в Гоусанах – это кавказская кухня: много зелени, хаш, кюфта-базбаш, мацони, армянская долма (её я первый раз попробовал у родителей Кима Кочарова).

Как же я обидел местного духанщика, когда попросил дать мне «вот той травки»!

«Эта, маладой чэловек, - зелэн, а нэ травка».

Любовь к зелени, привитая в Гоусанах, я пронёс всю жизнь. И сейчас могу поглощать зелень целыми пучками.

Но чего тогда не хватало в питании, так это чёрного хлеба, к которому мы, северяне, привыкли. Забегая вперёд, скажу, когда появились командировки (а это были, в основном, Москва и Ленинград), то заказывался чёрный хлеб и (я дико извиняюсь) презервативы (или, как их деликатно называли, изделие № 2). Когда в столицах ты заходил в аптеку и спрашивал 30-40 пакетиков изделия № 2, на тебя смотрели удивлённо-восхищённым взглядом, заворачивали в обёрточную бумагу изделие № 2 и смущённо, незаметно совали в руки.

Ещё одна любопытная зарисовка ранней жизни в Гоусанах. Культурным центром посёлка конца 50-ых годов был местный клуб, где регулярно гнали разные фильмы.

Первый директор Л. Певзнер жил в Гоусанах и практически всегда ходил в кино, когда не был в командировке. У него было зарезервировано постоянное место, которое никто не занимал, даже если Певзнер отсутствовал. Рядом с директором, как правило, сидел Л.И. Штейнгардт, начальник производства, и его жена, Анна Павловна Кирина, начальник отдела кадров.

Так вот, фильм не начинался до тех пор, пока не появлялся и занимал своё место директор. Впрочем, Л.Певзнер не позволял себя долго ждать, всё-таки он был истинным ленинградским интеллигентом с некоторым барским флёром.

Сталкиваться по работе с первым директором мне не пришлось – слишком низкий статус я имел во времена    Л. Певзнера.

Ещё картинки первых месяцев жизни в Гоусанах: на пирсе тогда можно было купить красную рыбу и чёрную икру у какой-то рыболовецкой (возможно браконьерской) артели.

Помню, купили трёхлитровую банку самодельной паюсной икры, но так и не съели полностью. Одна треть банки так и засохла. Теперь бы так!

А ещё рядом с посёлком, восточнее, был виноградник. Там существовало какое-то маленькое сельхозпредприятие, которое выращивало виноград и делало вино. Мне однажды удалось поучаствовать в изготовлении такого вина, а  именно - давить голыми ногами виноградные ягоды в огромных деревянных чанах.

Позднее эта «шарашка» исчезла, и виноградники стали как бы дикими. И жители Гоусанов делали набеги на оставленные виноградники, принося полные рюкзаки чудесного, сверхсладкого винограда сорта «шааны». Такого винограда я не встречал на Кавказе, ни в Крыму, ни в Молдавии.

Кроме винограда, там можно было поживиться и инжиром, и гранатом. Не говоря уже о тутовнике (шелковице). Эти плоды росли везде, и ягоды валялись буквально под ногами.

Говоря об окрестностях Гоусанов, нельзя промолчать о главной достопримечательности – Каспии. Море находилось рядом с посёлком (или наоборот, посёлок был рядом с морем).  Молодое население собиралось у пирса. Там можно было и бычков (очень вкусных) половить, и с вышки попрыгать, и сделать заплыв далеко-далеко в море.

В тёплое время года молодняк проводил на море много времени в любое время суток, в том числе и ночью, после танцев в клубе, после семейных застолий.

Море было разным, в зависимости от направления ветра – северного или южного. Во время лёгкого норда вода очищалась от нефти, и купаться было комфортно. При южном ветре (моряне) к берегу прибивались продукты нефтедобычи. Входить  и выходить  из воды тогда было не очень приятно. После таких купаний, особенно ночных, приходилось оттирать тело бензином. Но самым страшным было попасть в открытом море в свирепый норд.

Каспий отличается от многих морей тем, что на море от полного штиля в считанные десятки минут может разыграться  8-9-ти балльный шторм.

За время своей жизни в Гоусанах я дважды подвергался смертельной опасности, попав в нордовский шторм.

В первый раз я с Геной Короховым вышел в море на швертботе под парусом. Гена хотел продемонстрировать мне уроки хождения под парусом – галсами и т.п. (о гоусанском яхт-клубе уже упоминалось в некоторых воспоминаниях). Заодно мы думали покупаться на острове Птичьем.

Всё было хорошо, мы прошли, возможно, половину пути до острова, как поднялся небольшой, постепенно набирающий силу, норд. Почувствовав опасность, мы повернули назад. Но тут ветер обрушился со всей мощью. После нескольких галсов он сломал мачту, и парус оказался за бортом. Остались только пара вёсел и мощь рук Гены Корохова. Если бы не его мастерство, сила и выносливость, мы бы навряд ли вернулись.

Волны заливали шлюпку, я еле успевал вычерпывать воду. Гена грёб изо всех сил. Он стёр в кровь ладони. Но мы выплыли,  слава Богу, и Гене Корохову.

(Продолжение следует).