Дедына каша.

Я,наверное,выродок.Потому что все уважающие себя маленькие дети ненавидели манную кашу.

Это было хорошим тоном - ненавидеть ее,появлялся в имидже даже некий свободолюбивый,оппозиционный штрих.А я ее  -любила.Просто так.Бескорыстно.

Моим со -нет,не бутыльникам,а  -кашникам необыкновенно повезло,потому что сероватые шлепки каши с их тарелок за них съедала я.Что никак не отражалось на моих тощих статях,к большому сожалению мамы,которая,кстати,ничего не знала о моей человеколюбивой деятельности.Но с моей стороны это была,скорее,благотворительная акция.Или даже милосердная.Никак не чревоугодническая.Как-то утром я,почти уже доев свою порцию,вдруг заметила нескрываемое страдание на лице соседа по утренней трапезе.

Лицо это, располагаясь непосредственно над серо-бежевой горкой на его тарелке,старалось,всячески вывернувшись на тонкой шейке,максимально отдалиться от источника страдания.

Узнав причину терзания  -Ненавижу  эту кашу!,- подталкиеваямая одним только состраданием,я  предложила:

-Ну хочешь,я ее съем за тебя?

Ответом мне были вспыхнувшие от неожиданно привалившего счастья глаза.Два других свидетеля этой сделки (у нас в садике столики были на четырех детей),конечно,не остались ни равнодушными,ни безучастными.А мне одинаково грустно было видеть терзания на лицах всех троих.Но,как ни странно,это вызвало ко мне со стороны страдальцев только уважение,а никак не насмешку,мол,обжора-жиртрест. Просто этому "жиртресту"некуда было прилепиться -на мне были почти сплошные косточки.И обжорой я не была -помогала только в трудном деле маннойкашипоедания.Потому что,как уже было рассекречено выше,я ее любила.

Каким образом меня приучили к каше,понятия не имею.Просто не помню.Наверное,сварили,покормили и НЕ рассказали,что "это каша,которая полезна и ее поэтому надо любить,а плеваться не хорошо."Я и не знала о темной стороне кашной жизни.

Мамину кашу,конечно,даже нельзя было сравнить с садовской.Хотя и та было не особенно плоха.На неподкупном коровьем молоке и чистом сливочном масле,очень сладкая и не менее вкусная,мамина каша съедалась мгновенно  - за час-полтора.А за интересные рассказки -и за минут 35.

Мамину кашу могло перекрыть только тетино произведение.Это было что-то необыкновенное - кудрявое,пышное,цвета топленного молока от вбуханного масла.Сначала это яство,иначе не назовешь,готовилось исключительно для меня.Но через пять лет моего единовластия,после рождения моего младшего двоюродного братца,это небесное кашепоедание стало протекать в сопровождении хора и оркестра.Все роли исполнялись моей тетей и,соответственно,братцевой-Ленькиной мамой Инной.Потому что братец этот не хотел есть ничего без художественного сопровождения.Последствия  сурового воспитания.

О,сколько нового я узнала за время Лёнекормления!Я-то свою пушистую порцию съедала сразу (дежурные полчаса),зато потом могла наслаждаться выступлением без помех.Например,исполнялась трагическая песня "Шла по улице старушка".

Шла по улице старушка,

А за ней мотоциклет.

Мотоцикл цикал-цикал,

И старушки больше нет.

Душераздирающий сюжет долго волновал мое ретивое воображение:почему она не отошла?почему он не объехал?почему не побибикал?Старушку спасти обычно не удавалось,но дело было сделано -каша в Леньку запихана.

Был еще один замечательный рассказ - про дядю Кешу,друга Инниного мужа Шурика,соответственно,моего дяди и Ленькиного папы.Этот сюжет наполнялся каждый раз новым содержанием.Итог был тот же  -Ленька,набитый кашей до нужной ватерлинии.Но однажды случился и побочный эффект.Как-то придя с Инной в гости к этому самому дяде Кеше,я к нему так,естественно, и обратилась -дядя Кеша.А как же еще?Я же была вежливой девочкой.Ответом мне был громовой смех дяди Кеши и всей,на тот момент окружающей его среды.Оказалось,что "дядю Кешу" в миру зовут Саша.А "Кеша" его детская еще кличка в этой их компании.И это мое "дядя"как-бы лигитимизировало его.Как если бы,например,отчество у детей Винни-Пуха было бы Виннипуховичи.

Но я отвлеклась.

То есть,в топку Ленькиного некушания шло все.И "дядя Кеша",и бедная,погибшая под копытами мотоциклета старушка и,наверное,много чего еще,видимо,яркостью уступавшее старушке с Кешей и потому не удержавшееся в моей головешке.

Итак,против  Инниной каши все остальные,даже бабулина,были как столяр супротив плотника.Ничего не было выше ее,кудрявей и пышнее.

Но существовала еще одна редчайшая порода манной каши.Ею вырастил мой дедуля.Что же это за необыкновенная разновидность,можете даже подумать вы,уж не гурьевская ли?Нет!-торжественно отвечу я.

Мой дедуля вставал очень рано,наверное,часов в пять.Ему надо было ехать в другой конец города,на тракторный завод.Несмотря на подвозку,дорога все равно была очень долгая и далекая-Ташкент очень большой город.А килОметра,как говорил дедуля,за три-четыре до завода он останавливал их автобус,выходил и шел до места пешком.В любую погоду.До 85 лет.А потом он ушел,наконец,на пенсию.Так вот,перед такой дорогой ему,конечно,надо было плотненько позавтракать.И он варил себе эту самую свою волшебную манную кашу.Без молока.Без сахара.Без масла.Только манка,вода,соль и шкварки.Все.Он варил ее,а потом,пока собирался,ставил на подоконник остывать.Называлась эта порода -Дедына каша.Для того,чтобы словить хоть какой-то кайф от этой каши,ее надо было долго распробовать.

Она доставалась нам с Ленькой как орден,как награда за съеденное что-то из нашего детского полезного репертуара.

И это было единственное,чем упиравшегося Леньку можно было купить,чтобы он согласился съесть хоть что-нибудь из своей обязательной программы.Только обещанная ему за труды в качестве приза дедына каша могла заставить его продать свой желудок не хуже,чем душу.

Она стояла,остывая на подоконнике,маня нас всеми своими невиданными в нашей простой щенячьей жизни шкварками и рабоче-крестьянской суровостью.А,главное,таинственностью,вытекавшей из запретности.

И даже Иннина пышногрудая королевская каша меркла рядом с ней.