Получить забытый пароль
Париж. Мемориал Холокосту.
Я, наверное, еще опишу поездку в Париж этим летом, хотя это были две сказочные недели, а сказочник из меня не очень получается обычно. Но то, о чем хочу написать сейчас, стоит настолько особняком, что требует отдельного рассказа.
В 1961-м году нашлась моя тетя, дедушкина родная и очень любимая племяница, которая еще в середине 20-х годов уехала с родителями во Францию, и связь с ними через какое-то время была потеряна. Тем не менее от двоюродной дедушкиной сестры, жившей в Штатах, знали, что родители Сони погибли во время оккупации Парижа немцами. Сонечка же рассказала подробности.
Она была уже замужем, жила отдельно и даже не в Париже. К родителям домой пришли во время облавы, дома были мать, Хася, и младшая сестра, Рита. По счастью Рита совсем не похожа была на мать, и тетя Хася сказала, что девочка - француженка, это соседская дочка, но после смерти родителей живет с ними. Рите разрешили уйти. Она отказалась и сказала, что пойдет вместе с Хасей. На каком-то углу колону остановили и Хася послала Риту купить еды, напомнив охранникам, что Рита не еврейка. Рита зашла в магазин, а когда вышла с продуктами, то колона уже прошла, и даже следа ее не было видно. Рита вернулась домой. А когда вечером пришел отец, все рассказала ему. Соломон, муж Хаси, стал искать ее по комендатурам, пунктам сбора. В очередной раз и он не вернулся. Рита дала знать Соне, та приехала и забрала младшую сестру к себе.
Где и как родители погибли дочери не знали. После войны Жан, сонечкин муж, воеваший в Сопротивлении, отдал Соне письмо от матери из лагеря. На вопрос почему только сейчас объяснил: "девочки" обязательно бы проболтались о письме кому-нибудь из знакомых, и это поставило бы под угрозу жизни многих людей помогавших поддерживать связь с лагерем. Жан передавал сам тете Хасе что мог. А потом они с Соней сели в машину и поехали по местам, где были лагеря в надежде найти хоть какой-то след.
Жан рассказывал, как они подъехали в Германии к месту, где по карте должен был быть один из лагерей, увидели немолодого крестьянина в поле. Жан спросил у него, где здесь был лагерь, крестьянини сказал, что никакого лагеря здесь не было. Жан поинтересовался, а где этот человек был во время войны, тот ответил, что всегда здесь жил, но ни про какой лагерь не знает, не было ничего. Жан повернулся идти к машине и увидел столбик с памятной доской жертвам нацизма. Он схватил этого крестьянина, подтащил к табличке и буквально стукнул его головой об столб, приговаривая, что это для улучшения памяти и зрения.
Но так все равно они ничего и не нашли.
Я знала, что в Париже в квартале Маре, одном из сохранившихся старых кварталов города, где всегда жила еврейская община, есть стена с именами погибших, и есть там имена моей тети Хаси и ее мужа.
В списке музеев в нашем путеводители был и музей истории иудаизма. Расположен музей в том самом квартале Маре, и я решила, что стена - это видимо часть музея. Но еще до того как мы выбрались в этот квартал, я обратила внимание на очень похожие доски висящие в основном на школах. Но не толко на них. Даже моего небогатого французского хватило чтобы понять, что это мемориальные доски в память о погибших учениках школы, депортированных в лагеря смерти. Кстати, вина за их смерть возлагается в равной мере на правительство Виши и фашистских варваров ( так и сказано le barbarie).
И вот в воскресенье мы с мужем отправились в этот музей. Но никакой стены или обелиска не нашли. Зашли в музей. Оказалось, что Мемориал - это отдельное место, хоть и недалеко. Мы все же прошли по музею, он очень этнографический, создан был под патронажем Ширака, потом взяв план, как пройти к Мемориалу, я направилась к выходу, но мой более въедливый муж решил задать пару вопросов работникам музея. В частности поинтересовался, а можно ли где-нибудь кроме как на этих стенах найти списки, имена погибших. Милый молодой человек сказал, что можно, подозвал даму - научную сотрудницу музея. Та поинтересовалась кто конкретно нас интересует. Я никак не могла догадаться как же записать имя Хася по-французки, но имя Соломон далось мне намного проще, да и фамилия Нафт несложно переводилась в латиницу. Через несколько минут дама протянула мне два листка: один просто страница сайта с данными на Соломона Нафта, где родился, когда был депортирован и где погиб, а вот вторая была копией страницы такой бугалтерской книги со списками уничтоженных. Я не могла никак убрать эти листочки в сумку. Так и шла по улице неся их перед собой. Так и дошли до Мемориала. На наружной стене списке тех, кто выжил в лагерях, так же как и уничтоженные в них разбиты по годам смерти. Есть там и ушедшие в 2010.
А потом мы вошли внутрь... Такой степени безопастности мы не видели в Париже больше нигде. Охранник за бронированым стеклом и сначала он проверяет сумку, только после этого нажимает кнопку, открывая дверь в Мемориал.
Я нашла и Соломона, и Хасю. Теперь я знала как писать ее имя. Я стояла перед этой стеной и... Ладно, давайте я лучше помолчу...
Имея на руках распечатку с адресом сайта и зная теперь, как пишется имя Хася по-французки, я нашла всю информацию о ней. 42-ой год, Освенцим... Хасин муж погиб в 43-м в Треблинке.
Вот собственно и все. Наверное, объективно - это лишняя информация, она ничего не может изменить в истории ни мировой, ни моей семьи, но почему-то мне все время казалось, что я должна была это сделать. Мне кажется, что они знают, что мы их помним.
загрузка