Глобализм по Шаповалову

"Декоративное Искусство", 2005, № 5

Беседа главного редактора журнала «ДИ» Ады Сафаровой

с художником Владимиром Шаповаловым

- Мы ведь давно знакомы, и мы на «ты», но не виделись мы уже несколько лет, не виделись с тех пор, как ты стал иностранцем, хотя по-прежнему живешь в Харькове.

Да, лет 20 назад нас познакомил Юрий Ильич Кононенко.

- За это время «ДИ» не раз обращалось к твоему творчеству, в общих чертах мы знаем, что происходило с тобой за эти годы, мы публиковали твои функциональные вещи - чайники, пиалы, а также декоративные складни, роскошные расписные пласты. Последние годы мы реже видимся, я думаю, что за эти годы произошли изменения, возможно, возникли новые формы творческой реализации. Чем ты теперь занимаешься?

Меня стало больше увлекать преподавание (а преподаю я уже 20 лет) в Академии дизайна. Преподавание занимает большую часть моего времени. Остальное время я отдаю работе с материалом - керамикой. Меня вообще интересует глина, и все, что из нее можно сделать. Особенно интересно превращать ее в монументальные вещи - последние работы - это «Дом кофе» в Тернополе, ресторан «Дали» в Харькове. Это интерьерные работы. Монументальную работу сделал и в Америке.

- Что тебя привело в Америку?

Я оказался там в связи с международным проектом по керамике. Такие международные проекты, по-моему, очень важное движение в современном искусстве.

- Какова цель этого проекта?

Наладить связи между художниками разных культур, разных стран, а с другой стороны - сделать материальную серьезную работу усилиями многих художников. Американцы любят в искусстве символику, им нужен всегда второй слой смыслов в любой работе или деятельности, причем смысл этот должен быть четко выражен словами. «Делаем изразцы, делаем мир» - так сформулировал цель проекта их журнал по керамике. Это на полном серьезе.

- Такие проекты, вообщем-то явление глобализации. Как ты думаешь, не нивелирует ли это художников? Может быть, именно изоляционизм создает условия для самобытности, для сохранения местных традиций.

Думаю на это нужно смотреть естественно: существуют колебания изоляционизм-глобализм. В таком динамическом равновесии и нужно вести себя. Наше время открыто для широкого общения, пусть это называется «глобализм».

- Как ты соблюдаешь это динамическое равновесие?

Я считаю, что из нашей группы на американском симпозиуме, где были художники из семи стран - никто не потерял самобытности, все проявили ярко свою художественную школу - китайская, японская, африканская, европейская, американская. Да, все было сделано на базе американского университета на их технологическом и социальном уровне, это все оказалось высоким примером того, что может дать наше время художникам.

- Когда мы последний раз публиковали твои работы, это было лет десять назад, тогда на нее откликнулись японцы, они увидели в твоих работах что-то очень близкое их традиции. Ты целенаправленно тогда работал, действительно, в эстетике восточного искусства. Теперь ты говоришь о символизме американцев. В чем сейчас твой интерес к американским реалиям и какова связь у тебя с украинской, тоже очень развитой керамикой?

Я бы не хотел афишировать какие-то национальные или местные традиции. Я русский художник, живущий на Украине. Я был воспитан на сибирской, московской школе керамики и на украинской культуре. Последние пять лет мне особенно много дало общение с украинской керамической школой.

- Ты говоришь о народной школе?

Нет, о профессиональной керамической школе. На последних симпозиумах, которые проводились в Опошне и нескольких других проектах, которые продолжают там делать, керамисты создали новый пласт украинского профессионального декоративно-прикладного искусства, они четко обособляют себя от народной керамики.

- Ты считаешь себя художником российских традиций искусства, как ты воспринял творчество тех художников, с которыми ты работал в Америке? В чем ты увидел свое отличие от них?

Прежде всего - эмоциональный настрой, который мне присущ. Он трудно объясним словами, это все в деталях. Но в каталогах американцы говорили об интуитивном подходе к плоскости керамики в моей работе, отмечали они и специфическую интонацию в общении с коллегами. Они привыкли общаться формальнее, а я ну сварил украинский борщ, всех собрал вокруг него и были разговоры обо всем, а не только о керамике. Они теперь приглашают меня не только поработать, но и почитать лекции по керамике, и поучить их варить борщ. Это осталось у них в памяти, как анекдот, но и не только анекдот, а как событие неординарное.

- Т.е. ты спровоцировал более свободную форму общения, к которому вообще склонна славянская культура. Это произвело впечатление на вашу «глобалистскую» группу?

У нас в Опошне на симпозиумах как - вечером художники собираются в круг и допоздна за бутылкой продолжают общение и так каждый день. В Америке это запрещенный прием, там нужно было находить другие пути общения, нужно было искать то, что могло их заинтересовать, ну, я привез около ста фотографий работ украинских художников, читал лекцию о народной керамике за последние сто лет. И еще борщ. Я рассказывал им даже и о давней культуре виноделия в Крыму. Они знают, что там существуют дома Чехова, Волошина, кто-то что вспоминал, что он конспектировал Чехова «Вишневый сад» и т.д. - получился вечер, посвященный нашей культуре в широком смысле.

- Понятно - им было интересно. А что тебе дал симпозиум?

Ну, главное он принес мне чувство самоутверждения, уверенности в себе. Это важный для меня итог и не только итог симпозиума, а, может быть, жизни, благодаря симпозиуму. Второе. Симпозиум - это идеальный опыт, который может проделать художник: не зная языка, только с помощью профессиональных приемов - руками, материалами, сердцем - сказать что-то понятное другим. Это хороший опыт.

- Ну, я понимаю, что по образному содержанию работы, наш художник мог оказаться интересным на таком международном симпозиуме, а технологически? У нас всегда были трудности с материалами, с техникой.

Да, мы всегда отставали в этом, но, оказывается, я накопил за годы работы с глиной достаточно богатый опыт и сумел проявить это на мелких деталях своей большой работы. Нюансы техники не потерялись в большой работе - это им • оказалось интересно. Я применял рискованные приемы без достаточных проб и пользовался их, незнакомой мне в деталях, технологией. Руководитель проекта потом, когда первый обжиг прошел, призналась мне что волновалась за результат. Но все хлопали после обжига.

- Ты применял авторскую технику?

Моя техника - не секрет, скорее это сочетание пяти приемов, в некоторой последовательности, которое дает неповторимый результат - богатую фактуру. Все отметили этот прием, как достоинство работы. Я использую свои любимые цвета - серый, бирюзовый с теплыми оттенками.

- Ты оказался на уровне в технологическом смысле. Может быть это преподавательская твоя работа помогла преодолеть общую технологическую неоснащенность наших керамистов?

Да, я думаю, что работа с молодыми меня подстегивает. Ведь в керамике приходится с каждым студентом работать индивидуально, и тут невозможно обмануть ни его, ни себя.

- Ты давно преподаешь? За эти 25 лет изменился способ преподавания керамики, или изменились студенты, что происходило с тобой как с педагогом?

Ну изменилось почти все. Контингент студентов, социальный фон, много новых дисциплин в институте... Программы Министерства, кафедры тоже изменились и эти методики нередко идут вразрез с интересами преподавания керамики. Студенты раньше были из разных регионов большой страны, это разнообразие что-то прибавляло всему учебному процессу, теперь студенты только из ближних регионов Украины. Много платных студентов, много девушек, малый опыт в искусстве. Но способные студенты попадаются и если есть личный интерес к материалу, то возникают даже интересные работы. Но этот интерес надо сохранить в течении пяти лет. К тому же студенты почти все вынуждены работать. Они не так погружены в учебу, как это было прежде. Я не всегда понимаю, для чего они пришли в ВУЗ. В 1970-е годы наш факультет выпустил художников, которых теперь знают не только на Украине. Престиж художника в те годы был высок, теперь, говорят, рынок должен гармонизировать все. Но рынок, даже художественных изделий, часто обходится без художников. Производится все только по вкусу хозяина производства.

- Мы давно не общались, потому мне трудно составить представление. Попробуй сам сформулировать, что в тебе как художнике изменилось за это время?

Есть такое - человеческая память, что-то вспоминается, что-то забывается. Попадаются мне работы, которые я сделал 25 лет назад, теперь я не всегда понимаю, как я это делал, приходится открывать прием заново. Хорошо, что у меня есть несколько давних серий, в которых постоянно воспроизвожу найденные приемы. Вот сейчас готовлюсь к выставке в Америке и хочу воспроизвести, вспомнить все приемы, в которых работал. К тому же много старых техник, казалось бы, уже из истории керамики делаются вновь актуальными. Так, обжиг в деревянной печи сейчас очень популярен в Америке, в Опошне мы все работы всегда обжигаем на дровах. Прием раку-керамики получил в Америке новые технологические приспособления. Это когда изделие из горячей печи выбрасывается в опилки. Эта японская технология освоена во всем мире. Но раку-керамику нужно делать в команде. По технике безопасности ее нельзя делать одному. Это нужно делать в команде еще и потому, что это настоящее зрелище, которому нужен также и зритель. Процесс театральный, но это еще и способ общения керамистов: вырыть яму, засыпать опилками, запалить дровяную печь, огонь, дым, волнение.

- Может быть керамисты из художников одни и выигрывают от процесса глобализации: разные традиции оказываются воедино, в одном месте, из рук в руки передаются технологии, которые возникали в разных концах мира.

Американский журнал «Cezamic Monthly» рубрика «Календарь», печатает приглашение, художников зовут на летние месяцы для работы в любой технике. Пара сотен долларов и можно оказаться в среде художников из разных культур, керамических школ. Однако желательно написать свое творческое кредо понятным языком, без игры слов. Я написал, что я делаю вещи для дома. Я написал, что я родился на берегу Японского моря, в небольшом городке и на экскурсии во Владивостоке увидел в музее прикладное японское и китайское искусство, керамику. Очевидно, это после войны ее так много оказалось у нас во Владивостоке. Атмосфера этого музея осталась в памяти, потом в Москве в музее Востока я вновь окунулся во все это, а потом когда был в Америке, то подумал, что я могу как бы завершить свое кругосветное путешествие за японской керамикой: поехать из Америки во Владивосток, покопать там глину, поработать с ней. Там же есть завод, который делает изделия по китайской технологии, может быть, заехать в Китай или Японию и вернуться в Москву. Я хочу своей выставкой выразить вот это свое чувство - единство, связанность всего - это и есть мое кредо.

- То есть ты хочешь сказать, что твое кредо художника -это виртуальное путешествие как керамиста вокруг света, путешествие за технологией.

Не только технологией. В Новой Зеландии есть остров Верста - противоположный. Он противоположен географически английскому селению. Земной шар круглый, но крутится он вокруг оси, и, если осознать себя на этой оси, то ты чувствуешь себя в центре Земли. Я так понимают глобализацию. Может быть, есть другие более прагматические подходы. Вот у Рериха были свои представления о мировой культуре, а американцы по-другому это понимают, но они тоже ценят общение людей разных культур.

- Ну что же, такое представление о глобализме, как у тебя, близко журналу «ДИ».