Артём Яковлев. Кавказский дневник
Каспийское море
Каспий бывает зелёным, бывает синим — в любом случае тон его полный, густой, как и нужно для красок мира. Нет на свете моря более полноцветного. Дружелюбный, бескрайний, Каспий столь же холоден, как Енисей. И так же этот холод не мешает
почувствовать его тепло.
Нет других морей столь же открытых (а я видел их — уже немало). И пусть не заикается никто, что Каспий не море, а лишь озеро. Скажите это тем, кто мраморную лужу Геллеспонта называет морем.
На дербентском берегу Каспия находился какой-то санаторий. Около него сидели рядком человек пять и медитировали. Я отошёл от них подальше по пустынному берегу.
Каспий дружелюбно плескался рядом со мной, как весёлый пёс.
Мимо пронёсся взмыленный утренний марафонец.
Я разделся и вошёл в воду. Хотя я видел море вчера вечером, в Махачкале, только здесь, на рассвете в Дербенте, я мог
по-настоящему приветствовать его.
— Каспий-йо-о-о-о! — донеслось откуда-то издалека. Как будто кто-то звал море к себе. Как будто кто-то пел песню.
— Каспий-йо-о-о-о!
Каспий легко толкался в мою грудь волнами. Дно его было песчаным, с мелкими камушками. Под ногами оно чуть подавалось и пружинило.
Нет моря лучше для купания, чем Каспий. Математический Азов и блестящее Черноморье — не таковы. У них нет этой приветливости, готовности идти знакомиться, готовности дружить и играть с тобой до самого вечера.
У меня, правда, не было времени до самого вечера. Я вышел из воды и сел сушиться на брёвнышко на пляже. Волны подбегали к моим кроссовкам и окружали их полукругом. На песке оставался полумесяц.
Летали над морем чайки.
Возле санатория утренние йогины встали и раскинули руки. У них начиналась гимнастика:
— Каспий-о! — медленно и громко выдохнул один из них. В тёмном тренировочном костюме, худощавый, он смотрел на море, как и все его товарищи.
Одинокий голос понёсся над берегом, и все мы наблюдали, как он уходит вдаль, над водой, и там теряется. Людей было много, а Каспий один. Но он находил внимание и терпение выслушать каждого.