Грузия. Деревня Аниула.

Всё написанное далее- это жизнеописание мое во время коротеньких "грузинских каникул".

Оно же  и плод моей моей глубокой симпатии к Грузии. Там всё ещё проживает  доброта.

Здесь и правда, и  чуть-чуть фантазии. Но лжи нет и не ищите.

Проснулся я очень даже обыкновенно. Сидел под яблоней, с томиком физики Лансберга.

 Рядом падали яблоки.  Я проснулся не от того , что сработали иголки рефлексов и,

 следующее падающее яблоко, могло бы  стать для меня "ньютоновым". Не поэтому.

От звуков? Ой ли!

 Звуки сада включали в себя и жужжание пчел, и шорох снующих мелких кур  "табака",

и повизгивание, играющего с молоденькой кошечкой (ещё той "пройдой") белого щенка.

А также, несолидное, и неподходящее для благородного орешника, шуршание "веником".

Звуков было много.  Хотя мы, городские жители, называли бы  их тишиной деревенской. 

А они, эти звуки, вполне различимы, особенно для местных.  Заслышав издали, проходящий

мимо поезд,  они  могут определить который час , например.  А поезда там, в горах, едут 

не разгоняясь, потихоньку.   Здесь, от Хашури и до Самтредиа полно спусков и подъёмов.

Поезда, едущие вниз, повизгивают тормозами, ползущие вверх - пыхтят.

Иногда, проходящий  локомотив, вместо короткого свистка, врубал  полифонические сюиты.

Что означало либо:- "Переходящее пути животное, пожалуйста,УБИРАЙТЕСЬ!", либо:

"Динамо" Тбилиси опять у всех выиграл! Даже надоело, э!"  

Пробудил меня  не звук. Светлое пятно гуляло по "Теории электричества" Лансберга.

Подпрыгивало, или  вертелось с безумной скоростью. Я уже сообразил,  что в меня "запустили"

солнечного зайчика, но боясь спугнуть проказников, сидел не шелохнувшись, смежив веки.

 По "тихим" восторгам озорников, я различил голоса двух девченок и пацана. Шептались

они по-грузински, а вот прыскали от смеха вполне по-нашему. Одна из девчушек была Верико,

доча нашей Лики, кстати уже первокурсница мединститута, вторая-её деревенская подруга

детства и её 8-летний братик, он же излучатель солнечных зайчиков. Я бы не нарушил их

забавы. Но громкий призыв нашей дорогой Лики, "доктора докторских наук" и профессора:

-"Арик-джан, сейчас не придешь - твоя жена всё хачапури сожрёт"! - заставил меня

захлопнуть писание от Лансберга, вместе с "зайчонком" и поспешить на веранду. 

Вы знаете что такое хачапури?   В википедии написано, что это лепёшка с сыром...

Там не указанно, что если, эта "лепёшка" разламывается на части, а в простенкие стаканчики

разливается натуральное вино от той лозы, под которой ты сидишь, то она превращается в

самое благоухающее лакомство. Забыл сказать, что хачапури, как и всё мучное, выпекала

ликина "мами-да"- папина сестра. Рядом, в соседнем доме, в старинной каменной печи.

Дядя Амиран, её муж, крепкий 84-летний мужик, обычно сидел на крыльце, опираясь мощной

рукой на трость и наблюдал за живностью. По участку бегали мелкие куры, большие наседки

крутились вокруг, на длиной привязи. Так надо. Ведь если разбегутся наседки, то за ними удерет

и молодняк. Отдельно, около ворот, находился небольшой свинарник. Там отсыпались в тени

три серо-розовые свинки. Белый, с рыжими ушками, пёсик Толиа (чайка) бегал среди живности,

наблюдая за порядком.

-Дядя Амиран, спросил я, -а вам не мешает, что мы проходим к себе через ваш дом?

-Ты что, с ума сошёл, да? Я  вашу калитку заколотил бы к черту, если бы вы отсюда не

ходили. Здесь тебе не город. Видишь эти дома, их всего девять. А живут только четыре

фамилии. Кариашвили, Квиникадзе, Лацабидзе и Цховревадзе. И все мы - родственники.

 Тут старик расплылся в широченной улыбке, так, что роскошные седые усы растянулись

от уха до уха.

 -Наша деревня здесь недавно. Сорок лет назад мы селились там, наверху.

Он махнул рукой в сторону крутого холма. Там мы жили выше всех. Но  решили спуститься

потому, что провели здесь ветку электричества. Да и до станции ближе. Мы, с лианыным

папой первые построили здесь дома. Я нашёл источник  воды и провёл трубу в свой дом.

Потом сделал отвод и для Отари. Другие сами проводили водопровод. Так что пьём мы воду

из одного источника. Почему бы нам и не ходить по участкам друг-друга?

  Вода, на которой замешивалась мука, которою мы пили, которой купались и мыли посуду

стекала по трубе из подземного источника. Источник плескался и искрился  чуть выше, заполняя

небольшой колодец, от которого тянулись  водоводы, питая жизнью всю горную деревеньку.

Что вам сказать? По мне эта вода была была вкуснее, чем минеральная вода, которую мы

покупаем, живя в безводном Израиле. И потому, мытье посуды ею ,вызывало мой законный

 протест. Не говоря уже о туалете. Ну, шучу, конечно.

 Кстати, о туалете. Он был во дворе. У всей деревни архитектура туалетов незамысловата.

Маленькая будка на насыпном холме, обычно в углу участка. Жестянной покат крыши,

постоянно распахнутая дверь.  Особый наш протест вызывало даже не отсутствие унитаза,

а то, что по ночам приходилось выходить в кромешную тьму. Холодно и жутко. Но эти  протесты

наши организмы считали  неубедительными.  И потому, изволь,- свечку в руки и на штурм!

Я сразу обозвал эту будку "Зимним дворцом".

  Соседи наши и  жители ближайших деревень, быстро прознали, что приехала доктор Лиана

с  подругой, тоже доктором, правда из Израиля (не бильмеса в грузинском). 

 Люди издалека кричали:

- Лиана, Резо радикулит скрутил! Где скрутил? -Прямо над жопой скрутил, ходить не может!

-Сейчас иду! Тракис твини цайкхе! (чтоб его жопные мозги унесло)- проорала Лика и пошла.

Вернулась через час, неся свежеиспеченный продолговатый хлеб, яйца и огромные, похожие

азербайджанский сорт "бычье сердце", помидоры. Попутно она перекрикивалась с роднёй из

дальнего дома:

-Дато, я знаю, что ты хочешь припереться, чтобы мы прослушали твои сердечные ритмы?

-Да, если так можно,да?- Не помешаю, совсем! -кричал огромный Дато.

-Если не помоешь свою вонючее пузо, мой стетоскоп испортится. Понял, дубина?

Через час пришёл свежевымытый Дато, смущаясь и краснея, уселся на кухне.

 Детина, похожий на борца тяжеловеса, он излучал абсолютную доброту и доверие доктору.

-Сними свою жопу с венского стула-вмешалась Наночка, младшая сестра Лианы-возьми табурет.

 Тоже мне, может тебе ещё детский стульчик принести? Видно было, что Дато ей симпатичен.

Пациентов приходили сами. Но случалось ей и на "вызовы" уходить. Естественно бесплатно.

 Кто берёт в деревне деньги друг с друга? Просто помогают, не считая своих "подвигов".

Ведь весь год деревенские ждут доктора, следя за его садом, домом. Поливают и подрезают

деревья, выпалывают участок, проветривают дом.

 Зимой, когда снег заваливает дороги и дома, деревня Аниула оказывается отрезанной от мира.

Около полугода здесь живут только старики, молодые уезжают к родне в города. Живут  там и

работают. А старики кормят дрожащую от холода скотинку. Правда в декабре, когда всех не

прокормишь, часть скота режут. Мясо вялят и по весне продают. Или просто раздают родне.

  Я поначалу был удивлен, почему в Тбилиси почти нет японских легковушек. В большинстве

сильные и крепкие европейские авто.  И, уже находясь в деревне, я видел, как на выходные

массы "родни" из городов, устремляются в деревни. По горным неасфальтированным дорогам

и "Ниву" можно ухайдокать, не только "хуйдай" (Хюндай) или "дайхуй" (Даеху) какой-нибудь.

 Кто-то везёт с собой спутниковые тарелки на крышаш, кто матрасы. А уж в салоне бывет и

по 7-8 человек умещается.  Ездят на своих "скакунах" джигиты очень резвенько. Правда,

увидев пешехода резко сбавляют скорость, чтобы не обдать его пылью и , заодно разглядеть

ходока. Нас с женой, совершающих ежедневные двухкилометровые прогулки до станции,

 и обратно, спрашивали  не подвезти ли нас. А молодёжь, которая почти не знает русского,

просто с любопытством разглядывала чужаков, бормоча: "камарджоба" (здравствуй).

   Железнодорожная станция Молити находиться в горах Имеретии. В старинном, 1904 года,

каменном здании вокзала бездействующая гостиница "Нуниси" (ледянная вода). Названа она

так в честь маленького родника, тут же из стены вытекающего в каменную раковину.При станции

единственный магазин, обслуживающий всю округу. Там продавалось все. От негодных батареек

и до роскошного коньяка старинного рода Сараджишвили. Мы, выбирая товар,  советовались

с милой толстушкой-продавщицей, плохо понимающей по-русски. Иногда ей переводили

другие покупатели, терпеливо и дружелюбно ожидающие в очереди. Особо очередь оживала,

когда мы спрашивали о винах.  Оно стояло в пластиковых 3-литровых канистрочках. Цвет вин

медово-золотистый или розовый. Цена за литр от 1.30 и до 2. 5 лари. (1 лари= 0.6  доллара).

 Нежные и ароматные сорта. Все местные, имеретинские. Когда я прозвал эти сорта " мерло",

"сарА" и "тирош", тамошние виноделы усмехались:

-Слушай, какой "мерло-шмерло"? Это вино Гиви , это-Муртаза, а "эта гогина шампанская"! 

Мы с женой веселились, общаясь с местными. Нас радовало, что в этих людях не было ни

настороженности, ни агрессии.  Вежливое любопытство .

 Там же, на станции была будка парикмахера. Поначалу я думал, что это дантист. В  колпаке

и белоснежном халате. Стоит по стойке "смирно" рядом с креслом-лежаком. Строгий такой

дедушка. Я  вспомнил, как и в Баку, когда-то  парикмахеры носили накрахмаленные одежды.

А в день нашего отъезда меня позвал Резо и заставил взять "гостинцы"- освежеванную куру,

головку козьего сыра и роскошный "тягучий" хлеб . Отказы здесь неуместны. По мобильнику

мы вызвали "таксиста" из соседней деревни. Он не позволил нам работать и сам погрузил

все наши сумки в "УАЗ"-ик.  Машинку эту, почему-то Г-дь помиловал. Мы не свалились в

овраги и не застряли на крутых подъёмах.

Благодарю тебя, Г-ди! Храни, пожалуйста, эту страну и этих милых людей.