Разные судьбы

Бороться и искать,
Найти и не сдаваться!

Осенним будничным днем 1943 года, когда Баку был напряжен добычей "черного золота" для нужд наступающей Красной Армии, город был взбудоражен чрезвычайными событиями: по центру города, под конвоем красноармейцев, прошла колонна с немецкими военнопленными.
Вообще-то их привезли не на показ, а на тяжелые работы по строительству объектов промышленности и гражданского строительства республики. Жители города со смесью удовлетворения, гордости и страха наблюдали эту, теперь уже, полураздетую, едва бредущую толпу,  голодных, обессиленных, в недавнем прошлом, неустрашимых германцев. Клавдия, зажатая со всех сторон угрюмо- насупленными горожананами, уже пожалела, что в этот день оказалась в центре города. Молодая женщина обратила внимание на растерянный и униженный вид военнопленных и где-то, в глубине её души возникли жалостливые нотки сострадания к людям, ставшим жертвами чьих-то амбициозных планов.
Теперь этим людям в наказание за их безоговорочную веру фюреру, предстояло построить Мингечаурскую ГЭС (работало 6 тыс. военнопленных), Сумгайытский трубо- прокатный завод (2600 человк), Дашкесанрудстрой (1600),  секретный объект №108 (4300), Главнефтестрой (1500) и т.д.
Весомый вклад немецкие военнопленные внесли в строительство города Мингечаур. Здесь были разбиты парки, скверы, построены пяти– и двухэтажные жилые дома, дворец культуры, здания для различных государственных учреждений и т.д. В Баку они принимали участие в строительстве уникальных по своей архитектурной значимости зданий, в числе которых Дом правительства, жилые дома для актеров и тружеников «Бузовнынефть», жилой массив «Большой двор» на проспекте Строителей, Госбанк на просп.Кирова и т.д.

По отчетам НКВД СССР на 1946 год было выявлено 111 докторов физико-математических, технических и химических наук, 572 инженера общего машинного приборостроения, 257 строительных инженеров и архитекторов, 216 электриков, 156 химиков и т.д. Всего в лагерях НКВД СССР было выявлено и привлечено к восстановительным работам 2 тыс. специалистов, от которых было получено 350 технических предложений.

Клава уже собиралась выбираться из тисков удушливой толпы, когда заметила среди сильно потрёпанной пленной среды высокого молодого немца, выделявшегося своей офицерской выправкой и, застегнутого на все пуговицы мундира. К тому же, его взляд, в отличие от других пленных, выражал интерес и доброжелательность. На мгновение глаза их встретились. Магнетизм двух астероидов, случайно  пролетавших мимо в космосе,  на мгновение притянул их, чтобы тут же распрощаться. Собственно, не заметить такую девушку на фоне серой толпы, было невозможно. Тщательно скрываемое в семье происхождение  репрессированной  поволжской дворянки Улановой, выдавала гордая осанка и правильные нежные черты лица, обрамленные каштановыми, чуть завитыми волосами, а белоснежная кожа и внимательные серые глаза,  могли бы загипнотизировать не только немца. Но секунда, длиною в бесконечность внеземного контакта, миновала, оставив в душе неизгладимый след. В этот момент Клава почувствовала, как чья-то вороватая рука, пользующаяся случаем  давки толпы, пытаясь обследовать анатомию её тела, неуклонно приближала свой интерес к грудной клетке. Наученная подобными потугами внимания, невинно смотрящих вперед мужиков,  молодая женщина, невозмутимо, резко ударила каблуком по ближайшим мужским туфлям, после чего, одновременно со стоном исчезли и руки примата. С трудом растолкав толпу, Клава направилась к трамваю. Путь её лежал в Черный город, где на Рабочем проспекте в районе Электротока её семья "приобрела" "собственный"... камышовый  дом. В прошлом семья имела в Поволжье крупное поместье, которое было конфискованно советской властью. Взамен они получили "равноценную" высылку в Баку, без жилья и работы. Именно тогда Баку, как "Кавказская Америка", гостепреимно распахнул обьятия для всех приезжающих. Но при всем доброжелательстве в устройстве на работу, город не мог обеспечить всех жильем по той простой причине, что в то время новое строительство жилых домов велось медленно, а главное, было немногочисленно. Вот и обрастал город, рождавшимися каждую ночь  камышовыми, глиненными, фанерными и  из других подручных средств, самостройками. Вскоре, они начинали пополняться, сначала за счет прибывающих родственников, а затем и разрастать застройками для них. Этот процесс в Баку, как мне кажется, с помощью "сердобольной" местной администрации, продолжается и до сих пор. А через несколько дней стало известно, что один из стройотрядов с военнопленными расположился в бараках, как раз напротив "бунгало" Клавы.
Местные жители, кто из любопытства, а кто из сострадания, потянулись с дарами продуктов к немцам. Жители Баку и Мингячевира при каждом удобном случае, рискуя быть задержанными, подкидывали им продукты питания, сигареты, чай, сушеные фрукты – словом, подкармливали их как могли. На больших стройках из фонда объекта военнопленным выделялись дополнительные пайки. Однако несмотря на это, здоровье большинства из них было подорвано. Туберкулез, дизентерия, плеврит и другие инфекционные болезни что ни день, косили военнопленных.
 В 1945 году были пересмотрены нормы обеспечения продовольствием военнопленных
 Новый повышенный суточный рацион на человека составлял:
вермишели – 90 г
рыбы – 10 г
сала – 15 г
масла – 15 г
соли – 30 г
картофеля – 600 г
овощей – 320 г

 Прихватив небольшую посылку, пришла к пленным и Клавдия. Каково же было её изумление, когда в старосте по бараку немцев она узнала "того самого", как она уже успела окрестить ,"интеллигента", мимолетного знакомого. Немец представился Паулем. Он знал некоторое количество русских слов и потому ценился как переводчик. Было видно, что Пауль имеет большой авторитет среди пленных и уважаем конвоирами. По тому, как он вскинул глаза на Клаву, она поняла, что и он запомнил её. От этой мысли ей как-то стало легко и весело. Она слегка покраснела, но, тем не менее, с вызовом посмотрела на высокого "Интеллигента". Пауль смущенно заговорил по- немецки, затем, видимо, спохватился и перешел на русские фразы:
"Их помнит Вас! Ви бил  улис. Ви помнит?".
Клаве не хотелось хитрить и играть в неведение и потому она с радостью закивала головой: "Я я"  - использовав весь свой багаж знаний немецкого языка со школьной скамьи.
Сказав главное, дальше уже не нужно было продолжать, ибо оба испытали одинаковый заряд на сближение. Он нежно смотрел на неё, а она, забыв, что он пленный, стыдливо прятала от него глаза. Пауль заметил, что пауза молчания слишком затянулась. Это заметила и охрана, в лице сержанта Митрофанова, годившегося им в отцы. Он подозрительно посмотрел на обоих и все понял. Вояка успел побывать в боях, имел ранение и после лечения в одном из госпиталей Баку получил назначение в охрану пленных. Так и не научившись суровости конвоира, бывший танкист стал начальником караула. "Ну ладно, заканчиваете" - пробурчал Митрофанов, вспомнив оставленную на Урале свою незамужнюю дочь. "Ходит сьюда - попросил бывший немецкий офицер новую знакомую - Я будет ждат".
 " Я...я - заверила Клава и добавила, ломая для лучшего понятия  русский язык под немецкий - Их будет ходит".  Настроение Пауля сразу же поднялось и он, как бы невзначай, подсунул сержанту пачку сигарет. Молодые люди ещё раз объяли друг друга взглядом, говорящим им о многом.
Нетрудно догадаться, что страсть их отношений стала разгораться прямо- пропорционально частоте посещения Клавой пленного . Мама стала замечать, что  немногочисленные продукты, купленные на скудную зарплату обеих женщин, стали исчезать, как если бы в их "камышовке" появился эскадрон полевых мышей. Вскоре, по поведению дочери и, собственно, материнским инстинктом, она поняла, что у дочери, к её ужасу, развивается роман с немецким военнопленным. Зная своенравный характер Клавы, мать понимала, что никакие препятствия не остановят её дочь.
 Клава была не новичек в любви: она уже успела побывать замужем за ссыльным в Баку донским козаком. Мало того, она имела дочь от этого брака. Но первое замужество не было связано с  большой любовью, что впоследствии и привело к разрыву отношений. Теперь же молодая женщина почувствовала такое чувство, о котором часто грезят наяву и повествуют наедине только подушке. Для Пауля, прошедшего по многим странам Европы больше парадным маршем с наградой в  качестве трофеев девиц легкого поведения, встреча с русской девушкой явилось настоящим потрясением. Конечно, среди немецкого офицерства ходили слухи о национальной особенности красоты русских женщин, но чтобы встретиться "с такой"!..это было из области фантазии.
Однажды Пауль решил нанести визит своей возлюбленной. Разумеется, ночью и, несомненно, через окно. Расспросив предворительно о местонахождении жилья Клавы, Пауль за бутылку водки уговорил сержанта Митрофанова отпустить его на два часа. Сержант поверил офицерскому слову немца, т.к. понимал, что ему бежать некуда, а главное, не зачем. В уголке, занавешенной простынью,  состоялась  встреча влюбленных, которая в дальнейшем нашла неоднократное продолжение. Это ещё раз подчеркивает тезис о том, что "у любви нет преград", как и то, что нет преград и для её последствий. А они не замедлили грянуть. Месяц за месяцем, несмотря ни на какие женские ухищрения Клавы, живот её рос, к счастью, вместе с ростом любимого дитя.
Самое детективное в этой истории заключается в том, что кроме сержанта, никто даже не догадывался об этих тайных встречах. Мама, как всегда, узнала слишком поздно об интересном положении своей дочери. Да и как она смогла бы помешать рождению дитя, если существовал категорический "Декрет о запрете аборта".
Однако, случай чуть было не перевернул все планы встреч возлюбленных. Приключилось банальное происшествие - пожар в районе Электротока, который унес все камышовые строения. Все семьи были переселены в чуть лучшие дома на пос. Монтино. Едва обустроившись на новом месте,  влюбленные возобновили встречи.  Этому способствовало и то, что объект строительства находился тоже на Монтино. Поменялось лишь время встреч на  часы дневных работ.
Забыв про голод , про войну, про антипатию воюющих народов, про антагонизм государственных систем и вообще про земную цивилизацию, возлюбленные помнили только время своих встреч, к которым отчаянно стремились сразу же после расставания. Отрезвление пришло в феврале 1945 года: родилась дочка!
Теперь для регистрации дитя любви, предстояла строгая конспирация ( возможно, на всю оставшуюся жизнь), не менее тайной, чем для "Железной Маски" А.Дюма.
Девочка получила отчество и фамилию первого Клавиного мужа.
Однако супруги продолжали все тот же подпольный образ жизни. Пауль был сильно подавлен, что не может ничем помочь не только в воспитании своего дитя, но и оказывать материальную помощь семье. Его мужское, тем более немецкое, достоинство страдало от безысходности положения. Но система ненависти к врагам государства была крепкая и её невозможно было поколебать даже на мм..

А вскоре началась репатриация военнопленных. В первую очередь это коснулось больных. По этой именно причине в январе-феврале 1947 года были репатриированы из Азербайджана 2000 больных немецких военнопленных.
Решением Совета Министров СССР за №396-152 сс в 1948 году в лагерях НКВД Азербайджана было отобрано для отправки на свою родину 3500 страдающих дистрофией немецких военнопленных. Женевская конвенция  1949 гопределила статус военнопленных и их освобождение из плена на момент поражения или прекращения военного противоборства и др.
Исходя из этого в СССР был дан старт массовому освобождению военнопленных. В первую очередь освобождались антифашисты и передовики производства, далее следовали больные, инвалиды и нетрудоспособные.
Таким образом, на 1 января 1950 года из плена в СССР было освобождено и передано органам репатриации 3 465 399 человек, из которых 2 041 610 составили пленные немецкой армии.
Пауль страстно стремился к репатриации, наивно пологая, что на свободе, он сумеет    более эффективней добиваться воссоединения со своей бакинской семьей.
Свободу он получил довольно быстро, но совместное проживание с супругой и дочерью так и осталось голубой мечтой "Интеллигента".
Дело усугубил страх семьи Клавы перед репрессиями за связь с врагом ( пленным).  
Поэтому все письма Пауля оставались без ответа и даже тогда, когда  Клавина мама ушла из жизни. Гнетущий страх перед карающим КГБ, заставил уничтожить все фотографии и письма немецкого отца, но не уничтожил любовь Клавдии к Паулю. Эту верность мужу она сохранила до конца своей жизни и, что самое замечательное, она передалась дочке, а затем и внуку Пауля.
И вот тут-то  сказала своё слово природа - охранительница: Когда внук приблизился к возрасту пребывания своего деда в Баку, то оказалось, что он, "как две капли воды", похож на Пауля.
Уже в наше время, когда, казалось бы, все страхи должны были улетучиться, смерть Клавы ослабила тяготение семьи к поискам ушедшего счастья, к тому же следов для розыска немецкого деда не осталось никаких.
Пауль и Клава стали явлением послевоенного времени. Как в средневековье в Италии противостояли друг другу враждебные династии Монтекки и Капуллетти против любви Ромео и Джулетты, так в противоборстве коммунистов и фашистов, рождалась любовь между немцкими мужами и русскими женщинами.
Так Природа противопостовила смерти и насилию, проповедь любви и терпимости.


Послесловие

Данный очерк основан на реальных событиях.
Поэтому просьба ко всем, кто обладает реальной информацией, помогающей найти деда Пауля,  обратиться к автору.

Марк Верховский

1945

пленные немцы