Кашкалдак Джоник Ливингстон

1:  Взлет

Едва молодые лучи заплясали на погани погонах и в выбоинах на каплях росы на асфальте, как сотни чаек вылетели гаишников выехали из дома на промысел в погоню за наживой, чтобы хитростью или наглостью добыть крохи пищи себе и превратить золотые блики солнца в бриллианты начальникам.

Еще один потливый день вступил в свои права, чтобы они могли отбирать права.

Но вдали от всех доходных ночных ресторанов и привлекательных улиц с односторонним движением, вдали от золотоносных перекрестков и от прибыльного поворота со знаком «стоп» при выезде на основную трассу, в полном одиночестве летал в небе бороздил степную сураханскую дорогу неправильный гаишник, кашкалдак по имени Джонатан Джоник Ливингстон.

Разогнавшись до восьмидесяти, Джоник расправлял крылья отпускал руль мотоцикла, приподнимал клюв стекло шлема, превозмогая боль от старых ран, вытягивал вперед изогнутые дугой после многочисленных переломов руки и старался удержать их в этом положении под струями встречных потоков.

Вытянутые вперед и в стороны руки не были отягощены поборами, они снижали скорость его тела по отношению к железной машине и выбивали его из сиденья, и молодой парень слетал с мотоцикла так быстро, что ветер едва успевал прошептать ему в ухо «шиш-ш-ш», а грунтовая дорога под ним казалась усыпанной звездами после падения.

Для большинства гаишников главное – скорость еда, а не полет в небе с мотоцикла, и они уверяли, что слабительное, а не знания являются ключом от всех запоров. Больше всего на свете Джонатан Джоник Ливингстон любил летать по степи, хотя кашкалдаки в безводной степи не водятся.

2

Родители Джоника были встревожены тем, что они отвалили солидные бабки, а сын целые дни проводит в безденежье и, занимаясь своими опытами, снова и снова гоняет по сураханским степям.

 - Вай (почему – прим.пер.), Джоник, вай (почему)? - спрашивала мать. - Почему ты не можешь вести себя, как все другие гаишники? Почему ты ничего не собираешь? Сын, от тебя осталась одна кожа зарплата.

 - Ну и пусть, мама, от меня осталась одна душа зарплата. Я хочу знать, что я могу делать на мотоцикле, а чего не могу. Я просто хочу все знать.

 - Послушай-ка, Джоник, зачем тебе это эти орехи-морехи знаний,- говорил ему отец без тени недоброжелательности. - Лето не за горами. Мы с мамой хотим съездить в Турцию. Полеты на мотоцикле - это, конечно, очень хорошо, но одними полетами сыт не будешь. Не забывай, что ты не автош, и выходишь на трассу не мчаться сломя голову, а ради того, чтобы есть и потом жениться на какой-нибудь утке.

Джонатан Джоник покорно кивнул. Несколько дней он старался собирать взятки, как и все остальные, старался изо всех сил: пронзительно свистел и махал жезлом у Таза базара, и у нового знака возле АзИ, нырял за нарушителями в узкие улочки на Советской. Но у Джоника было плохое настроение.

"Какая бессмыслица, - подумал Джоник и решительно уступил с трудом остановленного автоша голодному старому сержанту, который ехал следом за ним на «Жигулях». - Я мог бы потратить все это время на то, чтобы учиться летать с мотоцикла. Мне нужно узнать еще так много о правильной скорости и угле вылета с сиденья на землю!"