Солдат рисует весну

Цепкий прищур, быстрые пасы руки с черным фломастером над белым листом. Через несколько минут готов портрет. Гусейн Ахундов провел сотни таких блиц-сеансов. Однажды на берлинской улице выстроилась длинная очередь желающих спортретироваться у него. Глаз художника устроен так, что схватывает не только явную выразительность, но часто и то неявное в характере, что модель предпочла бы оставить неявным. А иногда в его блиц-изображениях проступает лицо, какое у модели будет только через много лет; попозировал – и как будто у Ванги побывал… – Лица с «ястребиным» профилем или с «сократовским» лбом рисовать легко, – говорит Гусейн Мамедович. – А вот когда острой выразительности в лице нет, сканируешь характер. Порой часами «разговариваешь» человека, чтобы тронуть в нем потаенные струны, пробудить эмоции, без которых портрет мертв как полароидный снимок… Я сказал Гусейн муаллиму, что и у журналистов так бывает: диктофон крутится, вбирает и вбирает слова сидящего напротив, а ты понимаешь, что все они – мимо цели, беседа не получается, пока вдруг не вызреет и не зацепит интересная тема и не начнется настоящий разговор. «Значит, мы с вами почти коллеги», – лукаво засмеялся художник. Минуло 87 лет с того дня, когда в апшеронском селе Балаханы он впервые увидел мир, в котором суждено ему было стать и храбрым солдатом, и замечательным художником. Гусейн муаллим вспоминает о теплом прибрежном песке, стелющейся лозе винограда, размашистой тени тутовых деревьев и вкусе янтарного инжира, с раннего детства определивших многие образные и смысловые ключи его творчества. «А мы с тобой, брат, из пехоты…» – это и про него. Был солдатом той войны с первого дня; защищал Москву; под Курском получил тяжелое ранение – через два часа после того, как пуля нашла бежавшего рядом с ним в атаку земляка. Встретились в Москве случайно через 25 лет, Абдул Гусейнов, известный ныне исторический писатель и публицист, узнал в метро однополчанина. Но войну Гусейн Ахундов никогда не рисовал. Слишком, говорит, это кроваво и грязно, чтобы еще в искусство тащить. Есть стихи: «Сто раз я нажимал курок винтовки, и все же вылетали соловьи». У солдата ВОВ Гусейна Ахундова «соловьями» стали «вылетать» изумительные пейзажи и натюрморты, о чем еще будет сказано. На фронт Гусейн уходил студентом художественного факультета ВГИКа, и судьбе угодно было распорядиться так, что после ранения в госпиталь он попал именно в родной Баку, где, едва оклемавшись, принял активное участие в работе над легендарным фильмом «Аршин мал алан». А уже после ВГИКа, который окончил в 1945-м и остался жить в Москве, работал с такими выдающимися мастерами советского кино, как Иван Пырьев, Григорий Александров, Александр Птушко, на фильмах «Идиот», «Белые ночи», «Весна», «Сампо», в двух десятках других картин. Он был первым азербайджанцем, принятым в штат «Мосфильма». Художник кино, он разрабатывал эскизы декораций и киноплакаты – и параллельно все больше отдавался живописи. Из-под кисти Гусейн муаллима выходили насыщенные чудесным светом и цветом пейзажи, изысканные натюрморты, сочетающие композиционную устойчивость «малых голландцев» и яркое колористическое буйство ранней «апшеронской школы». Участвовал в десятках московских выставок – в Манеже, в галерее на Кузнецком мосту, на Крымской набережной… Много работ в частных коллекциях в Польше. Член Союза художников СССР. После знаменитого Игоря Грабаря азербайджанец Гусейн Ахундов – второй художник, кому были доверены реставрационные работы в московском дворце князя Юсупова. Отдельная тема – великолепные киноплакаты, которые он, бывало, делал по три в месяц, тогда как другие художники не всегда поспевали нарисовать один. По тем временам это был высокооплачиваемый художественный труд, каковое обстоятельство давало ему возможность не хвататься за любую «заказуху» и блюсти творческую независимость и свободу, без которых, убежден Гусейн муаллим, не может существовать настоящее искусство. Алп Нур "АК" | 16.06.2008