Два медальона.

У моей бабушки был средний брат. Нет, разумеется у нее был и старший брат, но в данном случае речь пойдет о среднем. В первой половине 20-х годов он женился и уехал с молодой женой к ее родственникам в Палестину. Не было тогда никакого Израиля. Думаю, что молодых послали вперед с тем, что позже к ним присоединятся, если ни родители мужа, то по крайней мере жены. Но тут вместе с «закрытием» нэпа закрылись и государственные границы и ни родители к детям, ни дети к родителям вернуться не могли. Молодые же очень быстро, буквально в течение нескольких месяцев развелись, и остался мой дядя в чужой стране без родных, без знания языка, да и без специальности, уехал еще студентом. Первое время удавалось не только посылать письма, но и иногда передавать ему деньги. Когда моя прабабушка послала их первый раз, пришел очень нежный ответ, что мол деньги были удивительно кстати, вы как почувствовали, что они мне очень были нужны. Прабабушка ходила вполне довольная и говорила, вот что значит сердце матери - я как знала! Через некоторое время она послала еще, и ответ был таким же, что деньги пришлись как нельзя кстати. Когда история повторилась в третий раз, прабабушка заплакала. «Хороший мальчик,» - сказала она, - «он ничего не просит, но как же ему тяжело живется! Ему все время не хватает на жизнь!» Потом и с перепиской стало хуже, а когда началась война, письма из-за границы кончились совсем. В конце войны умер прадед, а вскоре и прабабушка. Тут как раз образовалось государство Израиль, и началась борьба с космополитами. Опять же было не до писем, тем более куда их писать уже никто и не знал.
Но вот в конце 61-го или в начале 62-го года в Баку из Израиля приехал один из тех, кто уезжал в Палестину одновременно с дядей Левой. Бабушка пошла повидать этого человека и заодно спросить не знает ли он что-нибудь о ее брате. Он знал. Сказал, что дядя Лева живет в Хайфе и взялся предать ему письмо. Так спустя практически 40 лет нашелся бабушкин средний брат. Летом он приехал к нам в гости. Приплывал он пароходом в Одессу, оттуда пароход шел в Сочи, а уже потом только надо было лететь в Баку. Бабушка хотела провести с братом как можно больше времени, поэтому купила билет на тот же пароход из Одессы (это был первый советский порт, там «открывали границу») в Сочи и вылетела с папой встречать дядю Леву. Очень волновалась узнает ли она брата через столько времени, а его узнал папа, который никогда его не видел раньше. Папа сказал, что увидел как по трапу сходит его дедушка, так дядя был похож на своего отца. Дядю Леву предупредили друзья, что все в Союзе нищенствуют, и он привез нам в подарки самое необходимое: белье, носовые платки, еще какую-то одежду. Был приятно удивлен увидев как все одеты и просто возмущен тем как мы едим. «Вы не едите, вы жрете!» -говорил он. Но среди всех этих подарков он все же привез мне «цацочку». Мне было шесть лет. Моя бабушка всю жизнь хотела иметь дочку, а у нее было два сына. Сама она была единственной девочкой в семье, и при этом самой младшей, а у ее старшего брата было два внука. Так что я опять получалась единственной и, кстати, тоже младшей. Так вот, дядя Лева привез мне медальон – маленькое сердечко, а в центре него солнышко. Несмотря на юный возраст медальон я носила пока не порвалась цепочка.
Потом дядя Лева приезжал еще дважды: в 64-м и в 66-м годах. Собирался после того как в 67-м выйдет на пенсию приехать и пожить с нами подольше, а если понравится, то переехать к нам навсегда. Но тут большая политика опять вмешалась в нашу жизнь, шестидневная война, разрыв дип.отношений с Израилем – больше мы никогда не видели дядю Леву, преписывались до последнего дня его жизни в 82-м году.
В свой последний приезд он подарил мне еще один медальон. Это опять было сердечко, маленькое с красивым узором. Я носила его много лет, но это не имеет отношения к основной истории.
Когда я училась в десятом классе, заболела наша учительница химии. Ей предстояла сложная операция, каких в Баку, вообще, не делали и нужно было ехать в Киев. 16-го марта Ирина Яковлевна была в школе последний день перед отъездом. Я уже не помню кто из учителей болел, но урок перед химией был пустой, и мы как раз собирались сбегать за цветами, чтоб спрятавшись за них пожелать удачи. Трудно даются нежные слова в 17 лет. Но тут выяснилось, что уроки переставили, бегать за цветами некогда, и сидел наш класс необычайно тихо все 45 минут урока по химии. А как прозвенел звонок, нас ветром из класса сдуло. После премены был урок литературы, вела его наш классный руковод Ирина Юльевна, но урок она сорвала сама. Вместо того, чтоб говорить о героях кажется «Поднятой целины», она говорила о нас, и получалось, что все мы очень отрицательные герои, черствые, злые и эгоистичные. Нам совсем не хотелось оставаться в этой роли, и после окончания урока мы помчались в учительскую, но Ирина Яковлевна уже ушла. Наш завуч, Мария Александровна, сказала нам номер поезда и вагона. Но я, например, четко поняла, что я никуда не пойду: с одной стороны не хотела быть единственным положительным героем, с другой – это был мамин день рождения (поэтому я так и запомнила дату), и уходить куда-то из дому мне было не с руки. Но примерно через час после возвращения из школы позвонил мой одноклассник и сказал, что их трое ребят договорились пойти на вокзал, пойду ли я с ними. Я еще до этого все рассказала дома и мне дружно сказали – конечно, иди. Я позвонила другому своему однокласнику, он, видимо, еще кому-то... Короче на вокзал пришел практически весь класс. Перед уходом бабушка позвала меня и спросила, что мы несем в дорогу Ирине Яковлевне. Я даже растерялась, тогда бабушка достала мой старый кулон с сердечком, мы надели его на бархотку, и я понесла его на вокзал. На вокзале все было очень трогательно, дамы в поезде утирали слезы – надо же не только в кино такое бывает, чтоб дети пришли провожать учительницу. Народу было много, но я все-таки пробилась в купе и надела на Ирину Яковлевну свое сердечко, сказала, что оно должно ее оберегать, когда наших сердец нет рядом. Через месяц или полтора, когда Ирина Яковлевна вернулась, она сказала, что талисман работает – хранит.
Потом порвалась цепочка на втором сердечке, ее починили, она снова порвалась. А в моей жизни возник и приобрел совершенно мистическое значеное другой кулон, который я носила много-много лет неснимая. Потом так же мистически этот кулон «ушел» от меня. Я купила новую цепочку, но все равно не получалось толком носить старый медальон.
А недавно мой сын, придя из школы, рассказал, что заболела его бывшая учительница и ее месяц не будет в школе. Я подошла к их директору, спросила, что случилось, ведь совсем еще молодая женщина. Услышала в ответ, что вот то самое, что не знает возраста. И тут я поняла, что наступило время второго медальона. Я принесла его миссис Д., рассказала ей историю первого и сказала, что опять поручаю медальону заботу о ней.
Недавно она вышла из больницы, лечение оказалось намного результативней, чем ожидали и даже на что надеялись. «Врач сказал, что у меня очень хорошая имунная система,» - объяснила мне миссис Д. – « а еще, очень хорошая карма – много народу желают мне выздоровления, и это на самом деле помогает.»
Наверное, я пишу всю эту историю с главной целью попросить вас всех, кто это прочтет – пожелайте, пожалуйста, выздоровления нашей миссис Д. А если хотите, то подумайте еще о тех, кому тоже можно этого пожелать – доктор сказал, что помогает.