История авторской песни в Азербайджане (часть 2)

Как я был Муслимом Магомаевым С 1971 года я начал пописывать песенки на стихи Блока, Жака Превера, Мандельштама, Евтушенко и пр. На собственное поэтическое творчество я как-то не решался. Рифмовал, конечно, кое-что, но считал это до поры, до времени несерьезным делом, если не графоманией… Все изменилось после нашего спортивного похода по центральному – западному Кавказу (Архыз – Сухуми ). Мы – это туристы-горники клуба «Ориент» после окончания похода спустились для отдыха в одно райское местечко, называемое 4-е ущелье Пицунды: грибной лес, в пяти метрах от лениво плескающихся волн Черного моря, песчаный пляж, рифы, кишащие крабами, пресная речка и сооруженный туристами колодец и бесконечные песни у вечерних костров – что еще надо для полного счастья уставшему путнику?! А какие колоритные личности были там! Один дядько – простодушный украинец подвел ко мне знакомиться своего сына: «Сынок! Будь таким, как он. Инженер – а не зазнается!» – хоть стой, хоть падай. Он всё грозился мне, что скоро приедет его жена – «Марья краса – длинная коса» и он меня и с ней познакомит! Когда, наконец, она явилась пред мои ясные очи мужичок, характерно «гыкая» торжественно произнёс: «Жана, знакомься - Муслим Магомаев! – и вдоволь насладившись моими расширенными от изумления глазами, добавил, - нашего ущелья!» Манекенщицы из Вильнюсского дома моделей, которые невесть какими путями оказались там, тоже мне сделали по-своему изысканный прибалтийский комплимент: «У Вас настоящий мужской голос. Нэ то, что пэ-дэ-рас-тические голоса наших эстрадных звёзд!» Был там и интересный автор из московского КСП. Его звали, по-моему, Яков Бялый. Мне очень понравилась одна его фрондёрская песня, она называлась «Песня обездоленного народа» и я переписал слова, попросив у автора автограф. Он мне чиркнул на листке: Проходя ущелья мимо, Я услышал Ибрагима. И не стыдно в том признаться - я не мог не задержаться! Но самое главное, я там впервые увидел живого, настоящего Барда - это был Григорий Дикштейн. Знакомство наше было довольно анекдотичным. В первый же вечер, как только мы установили свои палатки и разожгли костер, я благим матом на все ущелье завопил; «Кто хочет услышать хорошие песни – к нашему костру!». По стилю исполнения мой призыв напоминал победоносный брачный крик молодого ослика… За костром я с умным видом пел и рассказывал о бардах всякую ахинею, типа: «… Евгений Клячкин – бард из Ленинграда, классик авторской песни. По образованию он – инженер строитель. Но песни пишет не для того, чтобы зашибить деньгу, а для души…» Ну, откуда ж мне было знать, что рядом у костра, тихо и скромно, сидит друг САМОГО Клячкина?! Когда на следующий день, наши соседи – харьковские туристы водники пригласили нас отметить 30-летие освобождения Харькова от фашистов – это стало для меня двойным потрясением. Во-первых, впервые в жизни я увидел, как официозную дату отмечают, как свой личный праздник (с выложенными камнями «Харьков – 30», с угощением всех желающих местным кислым вином…), а во-вторых, у костра пел действительно классные песни Григорий. Когда я спросил: «Чьи это песни, кто автор?» Мне ответили, - Он перед тобой! И вот тогда, я впервые задумался: «Неужели мне самому нечего сказать людям? Неужели вот так вот мне - «слабо»?!» Так что – Григорий Дикштейн и здоровое честолюбие дали мне первичный импульс к сочинительству. Спасибо тебе, Гриша! Позднее, когда мы уже стали друзьями, я ему в письме описал этот случай, и он мне ответил, что был очень тронут… К тому же, когда моя депеша пришла, он лежал с температурой 40, с воспалением легких… По его словам, мои теплые воспоминания подняли его на ноги! Ибрагим Имамалиев (© multibard) Начало здесь