Долгий путь на Шоу –Мэ.

Все началось с грозного поста "В августе я приеду". Цунами в августе в Израиле не частое дело, но раз в пару лет случается. Первыми правильно отреагировали френды из ЖЖ. Они все дружно рванули в разные стороны. Кто в Америку, кто в Европу. Я тоже рванул в турбюро, но все билеты уже порасхватали. И мне ничего не оставалось, как ждать развития событий. Особо томиться не пришлось. Экзекуция была назначена на седьмое. Я уж вилял и так, и этак. Даже заранее встретился с Цунамит… эээ, пардон, Мариной, надеясь вымолить помилование, но фиг вам. Я вернулся домой, попрощался со всем семейством, собрал свои нехитрые пожитки и побрел на поезд. Внутрь меня внесло толпой. Мешочники пихали меня своими узлами, гремели оружием и орали друг на друга. Мне удалось протиснуться в купе, где было одно свободное место, но и на нем лежали какие-то вещи. Очевидно, мой колышущийся живот, затрудненное дыхание и потные очки вызвали у них сочувствие, и барахло переложили на пол, освободив мне место. Я с трудом втиснулся рядом с татуированным типом в рыжей бороде, совершенно пиратской внешности, в руках которого было странного вида автомат с надульником, по-моему предназначенном для ракет класса "земля-луна" и опасливо покосился на противоположное сидение. Там сидело милое голубоглазое создание, обнимая рюкзак, увешанный безделушками, хвостами и блестками, и коленкой прижимало большой черный автомат к стене. Напротив меня сидел еще один мешочник, сжимающий автомат между коленей. Что поделаешь, четверг, детишки из армии разъезжаются на выходные по домам. Такой же мешочник уже приехал в наш дом и отсыпается, налопавшись маминых пирожков. Всю дорогу эти гаврики трепались по мобильникам всех марок, а в перерывах слушали музыку, записанную в них же. Бедные родители, пожалел их (и себя) я, какие же счета потом придется оплачивать… Тель-Авив, город где была назначена презентация Цунами. Я редко бываю в этом городе, и поэтому, учитывая, что у меня было в запасе полчаса, побрел на улицу Алленби пешком. Через сотню метров на тротуаре я нашел абсолютно нормальный автоматный патрон и, воровато оглянувшись по сторонам, сунул его в карман. Кто-то из мешочников посеял. А дальше начался чистый сюр. Я шел мимо парикмахерской, в которой черный парикмахер завивал такие же смоляные волосы в мелкие косички, потом мимо прачечной- автомата, у дверей которой сидела дама совершенно китайской наружности и кормила такого-же дитенка, а внутри возились еще несколько женщин юго-восточной наружности. Из дверей следующей лавчонки доносилась ругань на чистом испанском, а в скверике напротив очень мило расположились на травке опять таки очччень загорелые товарищи. И мое сознание раздвоилось. Я знал, что я в Израиле, но все ощущения говорили, что я где-то в Хемпстеде, на Лонг-Айленде. Несоответстующее месту многоязычие только укрепляло иллюзию. Наконец, пройдя сквозь пригороды Нью-Йорка, я попал в Израиль, в котором уже добрался до места презентации. В магазине почти не было покупателей, довольные продавцы распивали прямо около кассы водочку, запивая ее "Туборгом", а откуда с небес доносился голос Цунамит. Я благочестиво поднял глаза, пытаясь понять откуда же доносится звук, но по пути на небеса наткнулся на старого дружка, который успокоил меня, сказав, что народ уже собирается на втором этаже. Признаюсь, что по серости и лености своей я впервые попал на брезентацию. Я себе представлял ее как-то иначе. Мне казалось, что там посреди комнаты стоит автор, с грудой книг в руках, накрытый брезентом, а в нужный момент с него сдергиваю эту пыльную тряпку, и он, чихая во все стороны, начинает вопить: "А вот книжка новая, свежая, горячая, мною испеченная. Налетай, торопись, покупай живопись!" Но тут все было не так. В первую очередь автор-распространитель ухватился за мешокЧек подарков, принесенных друзьями и выудила оттуда большую кружку. После этого она стремительно налила туда чего-то бесцветного из большой бутылки (остальным присутствующим наливали из другой) и начала рассказывать о себе, прихлебывая каждую минуту. Ну, некоторые интимные подробности ее биографии, рассказанные там, я не рискну выносить на суд почтеннейшей публики, а только скажу что начала свою творческую биографию художника она с грибов. (Принимала ли она их свежими, сушеными или курила – не знаю). Учиться рисовать голых мужиков ей не довелось, (родители не пустили), поэтому в ее рисунках преобладают женщины. Хотя возможно, причина другая. Но это уже мои умозаключения… А книжка вышла очччень интересная. Не однодневное чтение. Ее можно очень долго рассматривать и читать, а потом, заново, читать и рассматривать. Одна из счастливиц, кого Марина сочла необходимым проиллюстрировать, прочитала свои чудесные сказки, а брезентуемая в это время писала дарственные надписи на книгах, прерываясь на хохот. А потом был ресторан. Ну, ресторан как ресторан, с вкусной едой и хорошим пивом. Хотя главное в нем был дружеский треп, как и всегда на подобных встречах. Маринка, спасибо за чудесную книгу и прекрасный вечер.