Такая разная Екатерина Павловна Пешкова

О благородной деятельности Екатерины Павловны Пешковой, первой жены Максима Горького, изрядно написано. До революции она активно участвовала в работе «Комитета помощи русским политкаторжанам». Потом условия изменились, и уже сами политкаторжане принялись сажать всех подряд. С 1918 г. Екатерина Павловна стала подлинным генератором Московского комитета Политического Красного Креста, опекая жертв экс-политкаторжан. А осенью 1922 г. на базе ПКК создала новую организацию «Помощь политическим заключенным». В просторечии – «Помполит» или «Политпомощь». Невероятно, но факт, «Политпомощь» продержалась в СССР как официальное учреждение более 15 лет. Тривиальное объяснение этого феномена, что называется, на поверхности: все Пешковы, начиная с классика и до невестки включительно, были близки не только к руководству органов, но и к вождям. А те смотрели на деятельность Екатерины Павловны как на вредную, но терпимую игру – чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось… Но и по этим правилам Е.П. было позволено фантастически много для советского человека. Ежегодно, до 1935 г. включительно, она беспрепятственно выезжала за границу, где оставалась по три-четыре месяца. Спокойно навещала там своих старых знакомых эмигрантов-социалистов (Кускову, Дан и др. «врагов Соввласти»). Не за красивые же глаза! Хотя они у нее действительно были красивыми… Владислав Ходасевич, может быть, первым открыл миру важный факт, как Е.П., встретив его на улице Сорренто, попросила: «…Зайдемте со мной в магазин, мне нужно купить черепаховый мундштук для подарка, а сама я не курю и ничего в этом не понимаю». Я выбрал отличный мундштук, вставил в него папиросу, испробовал, хорошо ли тянет, а вечером Екатерина Павловна за столом сказала, вынув мундштук из сумочки: «Вот какой славный мундштучок мы с Владиславом Фелициановичем выбрали для Феликса Эдмундовича». Вот они – особые отношения с Дьяволом… Так ведь не поверили… Известный эмигрантский историк Сергей Мельгунов записал в дневнике: «В «Современных записках» воспоминания Ходасевича о Горьком [1940]. Упоминает о Пешковой, изображает ее почти чекисткой <...> Не пером Ходасевича, этого склизкого господина, изобличать Пешкову. Нехорошо в с.-р. журнале, т.к. Пешкова бесконечно много делала для с.-р. Психология Пешковой сложнее, нежели изображает Ходасевич». Хотя не подлежало сомнению, что заграничные поездки Е.П. Соввласть использовала для инспирации т.н. «Движения возвращенчества». И в операции по заманиванию Горького в СССР есть большая доля ее участия. Свидетельство знавшей ее Нины Берберовой: «…В ней было что-то от старой русской революционерки-радикалки, принципиальное, жесткое и, как это слишком часто бывает, – викторианское, пуританское… В своих рассказах она сильно нажимала на энергию Дзержинского, на чистоту идей Ленина и на то обстоятельство, что Горького в России ждут, что без него там литературы нет и не будет…». Автор «Записок уцелевшего» князь Сергей Голицын о Пешковой: «Увидел я ее впервые, когда она с туго набитым портфелем в руках, красивая, эффектная, стройная, в кожаном пальто, в кожаном шлеме летчика, вышла скорыми шагами из подъезда курсов Берлица, села в коляску мотоцикла и покатила в сторону Лубянской площади. Она всегда ездила в ГПУ таким способом, хотя пешком пройти было два шага». Здесь важны «два шага». Лев Разгон, сам чекист, пострадавший от чекистов, поясняет: «На Кузнецком, 24, помещались курсы Берлица. Это были курсы, где по какой-то системе, придуманной неизвестным нам, еще довоенным Берлицом, быстро научали иностранным языкам». Обосновавшись на Лубянке, органы «приватизировали» указанный дом. Но оставили в нем курсы, как необходимые им для внутреннего потребления. Экскурс князя Голицына: «Вы поднимались по лестнице на второй этаж и шли по длинному коридору, где направо и налево были комнаты, принадлежавшие этим курсам, коридор упирался в стеклянную дверь, и только тут, при тусклом свете электрической лампочки, замечалась небольшая вывеска: Политический Красный Крест, прием юриста в такие-то дни в такие-то часы, прием Е.П. Пешковой в такие-то дни в такие-то часы». Получалось, что ПКК был… при ВЧК! Довольно информированный автор Вениамин Додин (см. его «Густава и Екатерину») в свое время реконструировал цепочку источников от Бухарина, через директора Истпарта (Института истории партии) Ольминского и независимо от сотрудницы ПКК Дины Барановой. Оба эти источника допустили утечку информации о негласной деятельности Политического Красного Креста и организации «Политпомощь». А именно – посредничество в торговле заложниками. Органы ВЧК-ОГПУ арестовывали так называемых «бывших людей»: дворян, крупных чиновников прежних лет и т.д. Затем списки потенциальных заложников предоставлялись через Амторг (Американскую торговую организацию, созданную на паях советским правительством и американским предпринимателем Армандом Хаммером) в руки Хаммера. Он сам или через посредников предлагал жившим в эмиграции родственникам этих заложников выкупить их за определенную сумму. Разумеется, на условиях полной тайны, иначе заложники будут расстреляны. Все переговоры и расчеты проводились почти прозрачно, через ПКК («Политпомощь»). И Советы, и Хаммер, и Пешкова имели с этого дивиденды, естественно, для каждого свои. Татьяна Родзянко (жена внука известного председателя Государственной думы) прямо указывала в тексте, который был напечатан в Союзе еще в 1990 г.: «Мы из России в 1935 году уехали... У нас одна бабушка в Эстонии и другая в Париже. Они объединились и за 1600 золотых рублей нас выкупили (моя тетя, баронесса Майндорф, хлопотала через Екатерину Павловну Пешкову)...». Да и тот же «уцелевший» князь Голицын, освобожденный посредничеством ПКК, ясно как «уцелел». Александр Меленберг 04.04.2008