Интервью с Ильей Олейниковым: «Пророк» не затмит наш «Городок»

Эта рабочая неделя началась в «Новых Известиях» с визита Ильи ОЛЕЙНИКОВА – долгожителя телевизионного «Городка». Впрочем, у нас в гостях Илья Львович для начала продемонстрировал фрагменты своего нового проекта – мюзикла «Пророк», в котором предстал композитором и исполнителем главной роли. Похоже, смена амплуа сегодня в моде у многих популярных персонажей. Но практика показывает, что, «отдохнув» на новых проектах, они, как правило, возвращаются к привычным и проверенным временем. Вот и г-н Олейников заверил редакционную коллегию «Новых Известий» в том, что бросать столь успешный проект, как «Городок», он не намерен. – Широкий зритель вряд ли мог представить вас в роли композитора. Говорят, вы писали музыку по ночам? – Да. А днем работал. Писал несколько лет, но легко, а потом позвонил своему товарищу Коле Дуксину, с которым до этого мы создавали всякие песенки. Он писал тексты к моей музыке, и мы с ним стали даже дважды какими-то лауреатами «Песни года». Я попросил его придумать органичный сюжет для музыки. Коля очень рьяно за это взялся. Полтора месяца у него ушло на то, чтобы придумать свалку, на которой будет происходить все действие, а дальше все пошло еще медленнее, потому что и я все время что-то переписывал, и он все перестраивал… В результате мы рождали этот мюзикл пять лет. – Не задушит ли этот проект «Городок»? – Он никак не может задушить «Городок», на который я трачу одну неделю в месяц, и они никак не пересекаются эти проекты. – Говорят, на постановку мюзикла вы потратили довольно большую сумму личных денег? – Она не довольно большая. Она просто большая. Но я так легко с этими деньгами расстался, что сейчас меня их судьба волнует только в том аспекте, что если я их верну, это значит, что мюзикл состоялся. – А если нет? – Это невероятно выбьет меня из седла, потому что слишком много я на него поставил. Не в смысле денег, а в смысле творческих амбиций. – Предпремьерные показы прошли в Белоруссии. Почему? – Потому что первый человек, который заинтересовался этим проектом с точки зрения продюсерства, был оттуда. Другое дело, что он ничего потом не сделал. Он сказал, что у него в Беларуси невероятно большие связи и что Лукашенко только и мечтает о том, чтобы подобный проект появился там. Мы приехали в Беларусь, и там мне было обещано, что через российско-белорусский союз нам выделят два миллиона долларов… Жаль только, что сами участники союза этого не знали. То есть заседание действительно состоялось, но денег мы не получили. – Но вопрос-то рассматривался? – Рассматривался. Но не рассмотрелся… Вы напомнили мне этим вопросом одну историю, когда я был еще никому не известным артистом… Тогда устраивались вечера юмора, где такие же, как я, которые сами по себе никому не интересны, а вместе могут попробовать стать заметными, выступали перед публикой. За день до такого вечера я позвонил директору Театра эстрады и спросил: «А билеты на наш вечер продаются?» Он сказал : «Продаются, Илюша… Но не покупаются». А если учесть, что к тому времени механизм с мюзиклом был запущен, мы провели кастинг и был подписан договор, то отступать было некуда, и началось «выкладывание» денег с моей стороны. Расставаться мне было сложно только с первой частью транша, потом мне было уже все равно, я думал только о том, что надо довести эту историю до конца. – В мюзикле у вас есть дублер? – Есть. Правда, я еще не видел его на сцене. Мне бы хотелось, чтобы зритель воспринимал мюзикл не как ассоциацию со мной лично, а как некую интересную историю. – Сын оценил ваше произведение? – Он сказал «Чума», еще не посмотрев. Вообще, семья отнеслась с пониманием. – Даже когда ради него пришлось продать квартиру? – Да. Правда, квартира была не последней… – Если что, сын мог бы взять вас в свою группу. Будет «Чай втроем»… – В этой жизни все может случиться. Они уже поют три мои песни. Лет через десять, когда, по моим прикидкам, закончится «Городок», я буду прикидывать, как мне вписаться в их компанию и оказаться третьим… – «Городок» когда-то все же закончится? – Я думаю, что не открою большого секрета, если скажу, что все в этом мире когда-то заканчивается. Мне сейчас 61, а Юре 51. Вы можете себе представить, во что превратится эта женщина (Юрий Стоянов, часто играющий дамские роли. – «НИ») еще через шесть лет? – Вас часто обижают в прессе? – Очень редко. Обидели один раз, в 1973 году. Я работал в Кишиневе ведущим ансамбля «Улыбка». В первом отделении читал позитивные тексты за советскую власть, а во втором – юмористические тексты, развенчивающие эту власть. В одной украинской газете вышел фельетон исключительно про меня. Он был озаглавлен удивительно: «Халтура вместо пошлости». Наверное, они имели в виду, что хотели получить пошлость вместо халтуры…У меня эта газета хранится дома. – Стоянов вас не ревнует к новому проекту? – Нет. Я же не ревную его к фильму «12». У каждого из нас, помимо «Городка», есть творческая жизнь, в которой он может реализовать себя, как захочет. – У вас не нашлось для него роли? – Я знал, что он бы никогда и не пошел… – А в роли соинвестора? – Тем более. Юрка потрясающий артист, но он к моей роли не подходит. У него женщины хорошо получаются. Мы дали с ним друг другу слово никогда не сниматься вдвоем нигде, кроме «Городка». Это произошло после одного проекта, который никак нельзя назвать победой отечественного кинематографа. – Как вы думаете, почему мюзиклы не пользуются таким успехом у россиян, как, скажем, раньше пользовались оперетты? – Не знаю. Советская оперетта и мюзикл – вещи, друг друга отрицающие. В американском мюзикле актеры прекрасно танцуют, поют и разговаривают. В советской оперетте актеры безобразно танцуют, еще хуже поют и ужасающе разговаривают. – Вот вы человек такой веселый, а ваш мюзикл не слишком веселый. У вас наболело? О чем, вообще, у вас болит? – Кто вам сказал, что я – веселый? Это профессия, но никакого отношения к моему характеру не имеет. О чем у меня болит? О себе у меня болит, о чем еще? Я просто настолько озабочен тем, чем я занимаюсь, что у меня совершенно нет веселья, и каждый прожитый день не слишком много радости мне приносит, скорее, наоборот. Я живу в ожидании этой радости. И если все получится с этим мюзиклом, тогда я, очевидно, приду опять к тому характеру, который вы имели в виду. Хотя веселыми могут быть только идиоты. – Ваша музыкальная автобиография заканчивается на том моменте, когда вас «ставили на аккордеон». А дальше было сплошное самообразование. – Да. Еще в армии я служил в оркестре, потом меня оттуда выгнали… – За профнепригодность? – Ну, в общем, да. За армейскую профнепригодность. Я писал всю жизнь, но после Америки жизнь стала какая-то совершенно другая. Вообще, я глубоко убежден, что творческий человек – это просто передатчик, через который Бог передает те или иные вещи. Через одного – музыку, через другого – стихи. – Вы же еще и книжки пишете? – Да. У меня вышла автобиографическая книжка «Все через жё». Кстати, в этом названии заключается ответ на ваш вопрос. Веселый человек не напишет книжку с таким названием. А я свою жизнь воспринимаю именно так. У меня все получается вопреки, но получается все. И для меня это большая загадка, почему же так. – Многие актеры сегодня стараются петь и сочинять музыку. Нет ли в этом кризиса разговорного жанра? – Не знаю. Для меня в этой стране кризис разговорного жанра начался, когда началась перестройка. А пока все было под запретом, люди, занимающиеся этим жанром, – Райкин, Жванецкий, Карцев, Ильченко, Хазанов – всегда имели потрясающие тексты, вызывающие колоссальный интерес. Сатира была тогда на самом верху пьедестала. А сейчас это превратилось в нечто ужасающее. Я не буду говорить о таких передачах, как «Аншлаг» и что там у нас еще, я просто никогда этого не смотрю… Нет ничего омерзительнее, чем скрытая пошлость. Она от этого становится еще пошлее. – А почему «Аншлаг» пользуется популярностью? – В «Аншлаге» все очень просто, очень примитивно и совершенно не надо искать второго смысла. Потому что у нас страна такая. Если бы она была другой, не было бы у этих программ таких сумасшедших рейтингов. – Некорые передаточи «Городка» тоже иногда скатываются к «Аншлагу»… – Бывает и такое. Но это бывает достаточно редко. И потом, делать такую передачу 15 лет – непросто. И мы уже много лет никакого отношения к авторству не имеем. Бывают ситуации, когда нам присылают сценарий, чуть ли не за три дня до съемок, когда уже нет возможности ничего переделать. Это конвейер, который не может остановиться. – Вам не приходила в голову мысль, что 15 лет – это очень много для одной передачи? Не пора ли придумать новый проект? – А где гарантия, что он будет лучше? И потом, «Городок» дышит, и дышит пока еще ровно.