Фурункель и Азулай

Сегодня я ощутил себя пророком и ясновидящим. Не верьте, что для этого требуются какие-то особые способности. Банка пива. Желательно покрепче. Для восполнения жидкости в громоздком теле, проторчавшем целый день под открытым солнцем и пара рюмок холодного джина. Ну, не почему-либо, а просто так. И прошлое слилось с будущим, и мягкие цвета грядущего заполнили прорехи скучного нынешнего. И я увидел себя в детстве и представил в старости. И, впав в печаль, проникся к себе жалостью, уронил на свою выдающуюся грудь пару слезинок, открыл дверь и шагнул в близкощутимое и призывно пульсирующее настоящее, в котором гуляли кот Афорий и в подземном переходе играл на маленьком электрооргане старый Френкель. Френкель сидел на балконе и пил пиво. Именно это ежевечернее сидение на балкончике с бутылочкой-другой пива, сопровождаемое беседами с котом или редкими перебранками с соседом и составляли отраду его жизни. Ну, право, не многочасовое же сидение в подземном переходе около элетроорганчика, который сам знает что играть, и чтение газеты, лежащей на коленях, могло приносить радость человеку творческому и интеллигентному. Но как бы и не было противно душе это занятие, оно все-таки обеспечивало некую добавку к пенсии, позволяющую Френкелю безбедно попивать пивко по вечерам и уверенно показывать ворчащей жене фигу в кармане. На свой балкон вышел сосед и, убедившись, что его появление не прошло незамеченным, уселся в кресло, закурил сигарету и отхлебнул из большой кружки. Френкель тут же поставил свою запотевший бокал и поднял его лишь дождавшись, пока сосед опустит руку на стол и прервется на затяжку. Сосед не остался в долгу, и позволил себе отхлебнуть из кружки только тогда, когда бокал Френкеля коснулся рукояти кресла. Это уже стало у них традицией – старательно не замечать друг друга и пить строго по очереди. У них не может быть ничего одинакового. Даже движений. Френкель улыбался с чувством превосходства. Его бокал была вдвое больше соседской кружки. Да и в холодильнике стояла еще бутылочка пива. Хотя, если задуматься, запас кофе у соседа тоже неограниченный. Так что в этой области, скорее всего, следует думать о ничьей, но вот в области... В самый разгар размышлений с крыши спрыгнул Афорий и глядя на Френкеля бесстыжими глазами просипел что-то. Френкель достал припрятанную заранее сардельку и дал коту. Сосед, все еще пивший кофе и якобы не обращавший внимания на Френкеля, вскочил на ноги: -Ло, ло, ло, - завопил он, размахивая руками,- ло, Фурункель, хазир ньет! -Тьфу на тебя, старый дурак,- огрызнулся Френкель.- Сам ты хазир*. Индюк это, понял? *хазир-свинья (иврит) Для наглядности Френкель встал, похлопал себя по бокам, изображая крылья, покудахтал, а потом поднял руку над головой и заорал: -Гадоль*, гадоль. Индюк, понял ты, тупая рожа? *гадоль-большой(иврит) Сосед воспринял всю пантомиму как личное оскорбление и в ответ разразился длинной тирадой, во время которой он орал, плевался, грозил Френкелю кулаком, а потом, довольный собой, уселся в кресло и продолжил прерванное кофепитие. *** ...С момента их знакомства около года тому назад, сосед категорически невзлюбил Френкеля. Френкель справедливо предположил, что причина кроется в его полнейшей религиозной неграмотности, в результате которой он что-то не то сделал то ли в одну из суббот, то ли при праздновании еврейского нового года, и этим оскорбил чувства религиозного соседа, но что именно - не знал. Да и как-то не придавал этому значения. Мало ли кто его не любит. Вон, к примеру, даже собственная жена… Нелюбовь соседа проявлялась в том, что при встрече он отворачивался, не отвечал на приветствия и, Френкель нечаянно заметил, исподтишка плевал вслед. А через какое-то время с начала конфликта старый приятель, уже долгое время живущий на этой земле, пришедший в гости, но перехваченный по дороге занудой - соседом был посвящен в суть конфликта. Френкелю вменялось в вину публичная жарка шашлыка в субботу в соседнем скверике, прилюдное чтение газет в день, когда порядочный человек должен посвятить свои мысли богу, и непосещение синагоги. Кроме того, сосед высказал подозрение, что в пакетах из некошерного супера через подъезд протаскивают и совершенно непотребное мясо или же изделия из него. Обозленный Френкель не постеснялся жены приятеля и точно обозначил адрес, куда должен отправиться со своими претензиями занудный Моше Азулай. Приятель, не перестававший улыбаться с момента прихода, поинтересовался: -Витька, а ты знаешь, как тебя называет сосед? -Ну? -Фурункель... Френкель хотел было обидеться, но в этот момент привычно затарахтела жена, начавшая поливать всё и вся помоями. За время ее соло Френкель постарался припомнить, сколько раз за последнее время коверкали его фамилию, и решил не обижаться, намотав, тем не менее, на ус, что жену это задело. И через некоторое время сам стал называть жену "мадам Фурункель", довольно хихикая, когда она нервно вздрагивала и обиженно поджимала губы. Керосину в огонь подлил Афорий. Огромный пепельно-серый котище как-то спрыгнул на балкон с крыши и, увидев, что привлек к себе внимание, открыл пасть, изображая мяукание, но сил на звук решил пока не тратить. На "кис-кис" тоже не прореагировал, но через какое-то время улегся в уголке и задремал. Френкель на цыпочках прошел на кухню, пошарил в холодильнике, с подозрением понюхал сваренный женой суп, который они ели в обед, и решил, что для неподготовленного кошачьего желудка это варево было бы чересчур тяжелым испытанием. У него и у самого в желудке до сих пор ощущалось некое неудобство, но для него это было дело привычное, а, кроме того, у кота, в отличие от Френкеля, все-таки был выбор. Покосившись на дверь комнаты, и не обнаружив вблизи жены, решил пожертвовать коту свой кусочек голландского сыра, который ужасно любил, и которым обычно ужинал. Кот не отказался, высокомерно съел, и с тех пор стал ежедневно захаживать в гости. По чести сказать, Френкель уже давно обратил внимание на этого зверюгу, крутившегося время от времени на балконе соседа - недоброжелателя. Френкель видел пару раз, как кот заходил в квартиру через открытую балконную дверь, но обычно там долго не задерживался. Из чего он сделал вывод, что кот не азулаевский, а приблудный. Как-то обратив внимание, что кота заели насекомые, Френкель отказал себе в паре бутылок пива и купил Дымку специальный противоблошиный ошейник. Процедура надевания ошейника была проведена в торжественной обстановке, в присутствии свидетеля Азулая. Свидетель нейтрально воспринял застегивание обновки на кошачьей шее, но взвился, когда Френкель погладил кота, достаточно громко произнеся: "Дымка хороший, хороший Дымка". После азулаевской эмоциональной тирады у Френкеля осталось твердое полуинтуитивное убеждение, что разговор шел об имени кота. На следующий день Френкель получил возможность порадоваться своей проницательности. Кот спрыгнул с крыши в ошейнике, купленном Френкелем, на котором на иврите и латиницей уже было написано "Afory", Афори то есть. Даже неусердный ученик ульпана Виктор Френкель знал, что на иврите "афор" - это серый цвет. После недолгого размышления Френкель решил, что такое имя все-таки больше подходит местному коту, да и к тому же он к нему уже явно привык. Единственное изменение, которое себе позволил Френкель, это добавление "й" в конце кошачьего имени - Афорий. Ему, Френкелю, так было удобнее и привычнее. Звучало гораздо аристократичнее и вписывалось в ряд знакомых имен - Плиний, Светоний или Флавий, на худой конец. Надумав оставить за котом местное имя, Френкель решил поблагодарить соседа за сведения и, дождавшись косого взгляда Азулая в свою сторону, ткнул пальцем в ошейник, написал что-то в воздухе и поднял вверх большой палец правой руки. Сосед высокомерно вздернул подбородок и чуть отвернул лицо. Но Френкель готов был поклясться, что некий оттенок удовольствия мелькнул на его надменной физиономии. *** Френкель, разозленный очередным обвинением в кормлении кота неподходящими продуктами и тупостью соседа, не желающего понимать элементарных объяснений, отодвинул свое кресло и собрался пойти за пивом из холодильника, но пустая бутылка, невесть как подвернувшаяся под ногу, нарушила все его планы, и он с грохотом свалился на пол. Бутылка, крутясь, полетела прямо на задремавшего Афория. Кот шарахнулся в сторону и уронил пустое плетеное кресло, которое упало на перила, отозвавшиеся низким колокольным гулом. Под этот шум неведомо откуда выплыл большой голубой бегемот, уселся своим душным задом на лицо Френкеля и вцепился огромными зубами в его ногу. Френкель взвыл и заматерился. Бегемот радостно перехватил ногу поудобнее и еще крепче сжал челюсти со страшными зубами. Сосед, услышав непонятные звуки, повернул голову и начал что-то кричать, но остановился на полуслове, увидев лежащего и вцепившегося в ногу обеими руками и громко ругающегося Френкеля. Постояв пару минут, и увидев, что побледневший Френкель никак не может встать на ноги, сосед убежал в глубину комнаты и через минуту появился на балконе с телефонной трубкой, в которую что-то вопил. ...Когда его клали на носилки, боль немного утихла, и Френкель смог увидеть, что в комнате кроме двух санитаров из скорой помощи, стояли сосед и жена. Поняв по глазам, что боль чуть отступила, сосед показал на ногу, потом ткнул пальцем в небеса и что-то прореготал, укоризненно качая головой. Санитар, скрывая улыбку, перевел его гневную тираду: -Он говорит, что вас бог наказал. -Ладно, ладно, с богом я сам разберусь, а ты скажи ему, пожалуйста, если меня положат в больницу, чтобы не забывал кота подкармливать. Сосед аж попрыгнул от возмущения: -Фурункель, ле хатуль - сосед для наглядности показал рукой нечто очень низкорослое и выразительно мяукнул, - хазир - ньет. Хатуль - ло кашер. Молодой русскоговорящий санитар, давясь смехом, пояснил Френкелю: -Он его, конечно, будет кормить. Но вы перестаньте его кормить свининой. Если накормите свининой, кот станет некошерным, в дом нельзя пускать. -Да понял, - поморщился Френкель, чувствуя, как после укола синий гиппопоптам постепенно становиться все более невесомым и перестает грызть ногу, - но не кормлю я его свининой. Я ему самые дешевенькие, индюшачьи сардельки покупаю... Когда Френкеля усадили на кресло и стали выкатывать из квартиры, Азулай похлопал Френкеля по руке и что-то пробурчал. Из всего сказанного Френкель понял только "Фурункель" и "абайта", то есть "домой". Санитар, незаметно убрав с лица улыбку и оставив ее теплиться только в глазах, негромко перевел: -Возвращайся быстрее домой, мне будет без тебя скучно. Френкель покосился на жену, стоявшую с неодобрительно поджатыми губами. И подумал, что с момента приезда "Скорой помощи" она не произнесла ни единого слова сочувствия или утешения. Потом перевел глаза на маленького и бородатого Азулая. И почувствовав, что растрогался от теплых слов постороннего человека, совершенно растерялся и невпопад пробормотал: - Да иди ты в задницу, - и отвел некстати повлажневшие глаза.