Genesis. Хорошо, когда твоя музыка нужна! Часть 1

У поклонников группы GENESIS праздник — вышел сборник архивных, ранее нигде не издававшихся записей группы. Два компакт-диска представляют самый интересный период группы — с 1967 по 1975 г.г.

Настоящее интервью с бывшими и нынешними членами GENESIS любезно предоставлено журналу «MUSIC BOX» компанией GALA Records, официальным представителем EMI в России.



--------------------------------------------------------------------------------

MUSIC BOX: Какова была идея выпустить сборник ранее не издававшихся композиций GENESIS?

М. Рутефорд: Это такая вещь, где собран весь подобный материал воедино. Все, что выпускалось и не выпускалось ранее. Я думаю, он будет представлять определенный интерес у коллекционеров. Тем более, что в эту антологию вошли даже записи с репетиций. Кто-то, вероятно, не имел возможности приобрести какие-то ранние альбомы, кто-то и не знал о них вообще. А так сейчас любой сможет приобрести полное собрание сочинений в одном сборнике.

M.B.: Почему антология выходит именно сейчас?

П. Гэбриэл: Впервые разговоры о возможности выпуска такого сборника начались года три назад. И вообще-то трудно сказать, почему он вышел именно сейчас. Но я очень рад снова слышать старые записи, несмотря на то, что многие из них звучат сыро, не очень хорошего качества, хотя для настоящих ценителей музыки «Генезис» это будет очень хорошим подарком.

Т. Бэнкс: Представители одной записывающей компании однажды все же дозвонились нам и предложили осуществить идею выпуска такого вот сборника. Лично мое мнение — это нужный эксперимент. Тем более что многие из ранних записей вряд ли когда-нибудь публиковались. А этот сборник — один из шансов увидеть эволюцию развития «Генезиса» шаг за шагом. На ранних демо было много интересных идей, и жаль, если бы они никогда не дошли до слушателя. Теперь есть такая возможность, и это радует.

M.B.: Вы давненько не слышали многое из ранее записанного…

П. Гэбриэл: Ну конечно, многое из записанного на протяжении последних лет не слышал. Вообще у меня привычка хранить все записи. Когда я уходил из «Генезис» с каким-то чувством вины, Тони попросил оставить все записи, а их набралось великое множество. Некоторые из них куда-то бесследно пропали. Теперь, когда возникла идея создания сборника, пришлось переворошить кучу коробок с лентами, но, к сожалению, пару ценных записей все же не нашли. Первая — 20 мин. Запись из Джон-Сервис в Оксфорде — первая половина произведения «Moovment» (к сожалению, я не помню ее в точности). Вторая половина — 23 мин — сделана совместно с Полом Сэмуэлом-Смитом (Paul Samwell-Smith). Он тогда был знаменитым продюссером YARDBIRDS, и эту запись сделал с нами. Тогда это звучало круто…

M.B.: Насколько было сложным смикшировать ранние записи для сборника?

Т. Бэнкс: Да в общем, не так трудно. Я просто зашел в свой рабочий офис, где все это хозяйство лежит на полках. Целые склады. Многие вещи действительно требовали обработки от шума. Пришлось обратиться за помощью к Джонатану Кингу. Мы просматривали внимательно каждую ленту. Очень многое явилось открытием даже для нас. Давно забытые записи представляли большую ценность в плане идей. Как выяснилось, многое утеряно, но все же наиболее ценные вещи удалось найти и внести в сборник.

Ф. Коллинз: Как и у Питера, у меня сохранилось много кассет с записями выступлений. Я их тогда писал на кассетный «Акай». А когда у меня спрашивали, что это такое, я отвечал: «Да так, запись с репетиции». И еще я нашел свои дневники. Один из них датирован августом 1970-го. В нем записи о работе GENESIS в тот период, какие-то тексты, обрывки фраз, мыслей. Интересно все это сейчас читать.

M.B.: Какую роль играл один из основателей GENESIS Энтони Филлипс (Anthony Phillips)?

Т. Бэнкс: Когда пришел Энтони, он принес несколько версий песен, которые мы и записали в то время. Да, тогда Энтони играл несомненно важную роль в группе. Мы с ним неплохо сочетались в плане звука, мыслей. Он вносил немало интересных идей по композиции, звуку. Жаль, конечно, что он ушел, но тем не менее, Энтони был действительно один из основателей, одним из нас, кто создавал стиль, звук группы.

M.B.: Энтони, не желаете совершить небольшой экскурс в историю, и рассказать, как все начиналось?

Э. Филлипс: Начиналось все очень прозаично, как у всех в то время: собирались музыканты, кто умел играть на гитаре, или на клавишах, или еще на чем-нибудь, пробовали что-то исполнять. Как правило, тогда или пели, или играли. Совмещать эти две функции мало кто умел. С трудом верилось, что Питер сможет еще и играть. Он ведь тогда был нашим барабанщиком. Почти все исполняли кавер-версии чужих песен, а Тони и Питер пели свои. И когда нам предложили контракт на запись 3-4 песен, это были песни Тони и Питера. Шел 1967 год…

M.B.: Что вдохновило Вас на создание группы?

П. Гэбриэл: В то время я с ума сходил от музыки и от барабанов. Сам пытался писать песни в стиле соул. Мне очень нравились госпелы и вообще церковная музыка. Я думаю, что она оказала наибольшее влияние на мое творчество. Однажды мы с Тони и Майком решили поджемовать вместе (в то время мы играли в разных командах). Как раз я тогда написал несколько песен. Попробовали записать. И когда прослушали, что получилось, мы сами обалдели. На записи было все: и музыка, и драйв, и энергия. Мы решили создать группу…

M.B.: Расскажите о времени, когда GENESIS были школьной группой.

Т. Бэнкс: Энтони Филлипс участвовал тогда во всех мыслимых и немыслимых проектах, во всех школьных группах. Он был какой-то неугомонный, с ядерной энергией. Такой же был и Майк. Как-то мы решили поиграть вместе, посочинять, и пригласили Питера Гэбриэла, нам нравилось, как он поет. Никто и не думал всерьез, что из этого выйдет что-либо путное. Как раз были каникулы, и у нас было достаточно времени. Мы один раз сыграли на публике. Но и этого раза для нас хватило, чтобы заметить, что мы настоящие единомышленники, настоящая группа. Мы начали сочинять и записываться вместе. Так все и началось.

M.B.: Джон, когда ты присоединился к «школьной группе», насколько серьезно вы все тогда относились к вашему занятию музыкой, видели ли вы какую-нибудь перспективу в этом?

Д. Силвер: Мы тогда очень серьезно ко всему происходящему относились. Я был барабанщиком и играл уже в серьезных группах. В Лондоне я встретился с Питером, и он предложил мне познакомиться с не менее интересными парнями, которые, по его словам, тоже неплохо играли и сочиняли свою музыку. После знакомства мы собирались на репетиции на квартирах у кого придется. Все складывалось достаточно успешно. Мы хотели добиться успеха во что бы то ни стало. Хотя понимали, что существует компромисс между просто известностью и коммерцией. Мы делали все, что было в наших силах, чтоб добиться успеха.

M.B.: Насколько было важным знакомство с Джонатаном Кингом для роста группы?

П. Гэбриэл: Очень важно. Джонатан очень много для нас сделал. Мы записали две вещи, но что-то перемудрили с шумоподавлением, и песни оказались просто никакими. Джонатан слышал про наш проект, и вот подвернулся случай показать ему наши творения. Он нашел их очень интересными, и записал с нами целый альбом, хотя в то время он был крайне занят. Да, мы записали с ним наш первый альбом! Это было невероятно в то время для группы такого уровня.

Т. Бэнкс: Я могу сказать, что это была большая удача, что Джонатан заинтересовался нашей музыкой. Собственно он и сделал нас звездами. Он определил и концепцию, и стратегию группы. В то время мы писали композиции, и почти все они были без названия. Джонатан предлагал варианты названий. Он четко определял взаимодействия инструментов в каждой песне. Стало очень интересно работать. Мы начали многое понимать в плане аранжировки. Но в то время, в 1967 году, многие из нас стояли перед выбором: заниматься музыкой, или получать какую-то профессию. Мы с Питером решили уходить. Но договорились доработать до конца лета, а там видно будет. Хотя, в процессе работы с Джонатаном, мы поняли, что второго такого шанса может и не быть. Я пропустил в университете год, но благодаря стараниям родителей и понимания со стороны администрации университета, потом продолжил учебу. Мы уговорили остальных членов группы не разбегаться, а продолжать работать. До конца лета мы выпустили несколько синглов, а в конце лета — целый альбом. Мы достигли уровня, с которым смело могли работать вживую на концертах, сохраняя качество звука как на записи. Мы становились популярными.

M.B.: Действительно Джон был хорошим продюссером?

М. Рутефорд: Несомненно. Нельзя сказать, что он был именно хорошим аранжировщиком, мы сами аранжировали наши песни, но вот расставить акценты, или дописать партию скрипок, к примеру, туда, где мы ее и не слышали — в этом он был незаменим. И потом все это грамотно смикшировать. Самое главное то, что он дал нам почувствовать себя взрослыми, зрелыми музыкантами. И дал возможность записать альбом. Целый альбом! Ведь в то время многие были непрофессиональными музыкантами, и надеяться на заключение контракта с фирмой звукозаписи было чем-то из области фантастики. А Джонатан помог нам записать альбом.

Д. Силвер: Да, в то время мы были просто юнцами, полными идей, энергии, не более. Никто в таком возрасте и не помышлял о заключении каких-либо контрактов. Поэтому, если Джонатан говорил: стой там, иди сюда — мы подчинялись бесприкословно. А когда хотели возразить, то сначала советовались между собой, можно ли возражать.

M.B.: Откуда взялось название группы ГЕНЕЗИС?

Т. Бэнкс: Это была идея Джонатана. Он очень много советовал полезного нам в то время. Вплоть до названия песен.

П. Гэбриэл: Да, это Джонатан предложил так назвать группу. Было много идей. Хотели даже назвать «Ангелы Гэбриэла», но почему-то эту мысль все пропустили мимо ушей. Ха-ха-ха.

M.B.: Каковы Ваши воспоминания о записи первого альбома?

Э. Филлипс: Да, есть, что вспомнить. Мы — школьная группа, впервые записывались на профессиональном оборудовании, на многоканальник, с возможностью наложения записи! Это же было фантастикой, когда пишешь вторую партию гитары, и в это же время звучит то, что ты записал ранее! Не все, конечно, было гладко в плане игры, но в остальном… Второй альбом был уже более профессиональным. У нас к тому времени был опыт и игры, и записи. Песни были более законченными и по форме, и по содержанию.

M.B.: Вы чувствовали, как развивается ваш музыкальный уровень, если сравнивать первый и второй альбомы?

Э. Филлипс: Первый альбом был удачным, на мой взгляд. Мы писали его на невероятном подъеме, без каких-либо усилий. Он, может быть, наивен, но чист, как душа ребенка. В нем весь юношеский порыв, вдохновение неискушенных молодых людей. Конечно, второй альбом повзрослее, помощнее. После 6-ти месячного тура мы окрепли как музыканты, как композиторы, да и постарше стали… Второй альбом был, естественно, качественнее. Но это благодаря первому. Мы смогли сделать соответствующие выводы.

M.B.: Джон, почему ты решил уйти из группы?

Д. Силвер: Причиной, из-за которой я ушел, было то, что мне предложили место ассистента в американском университете. В то время как раз на экраны вышел фильм «Выпускник», модный фильм. Мы к тому времени уже записали первый альбом, выпустили несколько синглов. Нас вовсю крутили по радио. Мы стали популярными. Но в то время работа ассистента казалась мне важнее занятий музыкой. Я считал ее более перспективной и серьезной. По истечении ряда лет я понял, что ошибся. Но что поделаешь…

M.B.: Энтони, почему ты ушел из группы?

Э. Филлипс: Да, это самый короткий и частый вопрос, который мне задают, типа «как тебя зовут». Мне казалось, что меня недопонимают в группе, не все мои идеи нравятся. Я чувствовал какое-то отчуждение. Я даже ощущал некоторое давление со стороны остальных музыкантов. Мне не хватало свободы творчества, и я подумал, что есть немало других групп, где у меня будет возможность полнее выразиться, может даже стать лидером. Я решил уйти.

M.B.: Повлияли ли такие изменения в составе на звучание группы?

Т. Бэнкс: Да, тогда это превратилось в серьезную проблему. Джон Силвер решил уйти, но это было пол-беды. Все остальные обрели мало — мальский профессионализм, и, заменив барабанщика, мы смогли бы функционировать без проблем. Мы обьявили конкурс, и стали искать барабанщика. Но тут грянуло новое известие: объявил об уходе Энтони Филлипс. Я тогда в дневнике записал: все, это конец. Мне казалось, что это действительно конец. Энтони очень много идей вносил. Казалось, он был незаменим. Но что делать… Мы стали искать и барабанщика, и гитариста. Хотя в первую очередь, конечно, нужен был барабанщик. Я кое-какие гитарные партии играл на клавишах. Да и Майк вместо баса брал акустическую гитару, и таким образом мы как-то выкручивались. В конце — концов, просмотрев несколько человек, мы взяли Джона Мэтью. Он был неплохим барабанщиком, но что-то придумать сам не мог, ему приходилось все обьяснять. Чуть позже мы нашли и гитариста Стива Хэккетта.

M.B.: Питер, как я понял, вы прослушивали музыкантов в доме твоих родителей?

П. Гэбриэл: Да, это было действительно так. В холле мы создали что-то вроде аудитории, и все напоминало какую-то отборочную комиссию. Для приходящих музыкантов это был тест на пригодность. Очень многие сильно комплексовали, не могли из-за волнения связать двух простых нот. У нас был четкий тест, пара-тройка рифов, исполнение которых, как мы считали, будет достаточным показателем состветствия нашим требованиям. Фил (Коллинз) вошел третьим на прослушивание. В принципе, те двое до него тоже были ничего, но он сел как-то так уверенно, и заиграл с такой оттяжечкой, что сомнений не осталось по его поводу…

M.B.: Фил, а какие у тебя воспоминания о том дне?

Ф. Коллинз: Мы тогда с моим другом Роном пришли, он играл в моей группе. Мне было уже 15, а ему 13 лет. В один прекрасный день группа развалилась, и мы решили искать какую-нибудь работу. В то время в городе было центральное тусовочное место, клуб, где работали всякие команды и висели объявления. Как раз недалеко, почти напротив, был дом, где жили родители Питера. Рон случайно увидел объявление о прослушивании и мы решили двинуть туда. Было раннее утро. Мы постучались и вошли. Я еще спросил: «Эй, есть кто живой?». Нас впустили. Рон пошел первым, но вышел вскоре с расстроенным лицом. Было видно, что конкурс он не выдержал, хотя он был хорошим гитаристом и моим другом. Передо мной прослушивались 3 или 4 человека. Я слышал, что надо играть, и знал, что я бы сыграл лучше, чем эти до меня. Собственно так и произошло — я понравился. Рон не прошел, но он какое-то время играл, пока не нашли Стива.

M.B.: Говоря о первых непрофессиональных выступлениях: не вызывают они у тебя ностальгию?

П. Гэбриэл: Мне очень нравились наши первые самодеятельные выступления. Почти всегда — благодарная публика, которая с восторгом воспринимает тебя. Это давало какую-то уверенность. Значит, твоя музыка нужна! Почти все звезды прошли через самодеятельные выступления. Музыканты не зависели ни от каких обстоятельств, играли, что хотели. Я с любовью вспоминаю наши первые выступления.

M.B.: Фил, ты пришел из совершенно другой тусовки, трудно ли было тебе влиться в GENESIS?

Ф. Коллинз: Нет, не трудно, за исключением некоторых моментов. Я был рад, что попал в коллектив, у которого есть работа. В принципе, тогда мне было неважно, что это будет за коллектив. Важно, чтоб он был творческим, и я не скрывал, что хотел заработать и денег. Я вообще ненавижу маскироваться. Мы работали каждый вечер на протяжении двух недель. Потом мы устроили небольшой перерыв, и приступили к репетициям. Репетировали старые вещи и писали новые. Процесс был довольно интересным. Питер предлагал какой-то вариант Тони, я не совсем его понимал; затем Тони предлагал свой вариант Питеру, но совершенно противоположный. Я тогда стучал палочками и говорил: «Эй, ребята, секундочку, так что играем?». Тони и Питер больше тяготели к сочинению, чем к исполнению, а мне, наоборот, больше нравилось играть. В конце — концов я стал серединой между этими двумя противоположностями — Питером и Тони. Вообще, было черезвычайно интересно, и я был очень доволен.

M.B.: Фил действительно привнес здоровый юмор в «Генезис?»

П. Гэбриэл: Да, точно. Когда мы репетировали, шутки витали прямо в воздухе. Все это помогало как-то расслабиться. И все было к месту, не грузило. Даже когда Фил спорил с нами, он делал это с юмором.

М. Рутефорд: Мы втроем в то время были серьезны не по годам. А Фил пришел, и все встало на свои места. Поначалу его шуточки даже обескураживали, а потом стало очень легко работать.

M.B.: Фил, тебе не казалось, что ребята в то время были чрезмерно серьезны?

Ф. Коллинз: Какой там чрезмерно, смертельно серьезны. Ха-ха-ха. Тем более, что они учились в специализированных школах, а я — в простой. У нас ко всему проще относились. Но все равно ребята мне нравились.

M.B.: Стив Хэккетт, ты был еще одним новичком в группе. А ты не боялся присоединиться к этой группе?

С. Хэккетт: В то время было две наиболее известных команды: «Квинтэссенция» и «Генезис». 1970 M.B.: расцвет хиппи, кришнаитов. У ребят были длинные кафтаны, соответствующий вид. Но это не пугало меня. Они были действительно профессионалами. Много репетировали, записывались, выступали. Репетиции начинались в 10-11 утра и продолжались до 6 вечера. Потом небольшой перерыв и вечером выступление до полуночи. Потом интервью. Я сначала думал, как я смогу репетировать 6 часов, а потом еще и играть концерт, но постепенно привык.

M.B.: Фил, будучи сам новым членом группы, что ты можешь сказать о приходе Стива, вспоминая то время?

Ф. Коллинз: До того, как пришел Стив, мы играли вчетвером. Тони заполнял гитарные партии на клавишах. И в течение двух месяцев играл мой друг Рони. Когда мы устроили прослушивание Стиву, я уже не считался новичком. Он произвел впечатление интеллигента: одет во все черное, такой степенный. И сыграл все, что нужно. Короче, его взяли. И первое выступление с ним было в университете. Я тогда решил проверить, сколько я смогу выпить брэнди, чтоб не вывалиться из-за барабанов. Выпил изрядно. Начался концерт, мигали стробоскопы, я темп дал чуть быстрее обычного, брэйки какие-то замысловатые играл. Стив разнервничался, начал шугаться. Ребята ему говорили что-то типа: «Ты не описался, парень? Все нормально!» Конечно, в дальнейшем все было иначе, но вот первое с ним выступление я запомнил именно так.