Так просто, вспомнилось

В то лето мои старшие ухали в отпуск раньше меня. Мы с Аней уезжали еще только через две недели.

Время было решено использовать с толком, пустая шестикомнатная квартира - не кот наплакал (!), стали снимать кино. Мишке на день рожденья, как раз, подарили синхронизатор. Это такое устройство, которое позволяло синхронизировать аудиопленку с видеопленкой. Не было у нас камер, которые бы звук писали, поэтому все наши "шедевры" были сняты в стиле немого кино, а тут такая радость, можно снимать"по взрослому".

Долго выбирали "сценарий", в конце концов остановились на Пиковой Даме. Вернее не совсем.

Дело в том, что как раз на это время пришелся пик увлечения игрой в перевертыши, точнее не перевертыши, а переставиши. Например, сокол-колос или соколок-колосок-осколок, или верность-ревность, а так же вредность-древность. Понятно, да? Мишка и Гришка переиначивали все слова, и у меня не было шанса. Дело в том, что если двое из нас чем-то увлекались, то у третьего не было шанса. Так было с театром, и хотя Мишка не стал сам выступать, но приходил на все наши спектакли и даже на репетиции. Да и Гришка не поступал, как мы с Мишей, на мехмат, но на лекциях у нас часто сидел, хотя его понимания математики с трудом хватало на таблицу умножения. Оперетта же была нашей общей любовью от рождения, наверное, поэтому мы трое так и подружились. Какие-то переделанные слова навсегда застряли в нашем лексиконе, поэтому гулять мы ходили на льувраб, играли... (м-да )в мантопипу, ну а снимали, естественно, Киповую Маду.

Дело было летом. Друзья наши в основном разъехались, а те, которые были в Баку предпочитали ездить на пляж, а то и вовсе болтаться на даче, а не сливаться с великим и таким нужным видом искусства как кино. В первый день на съемочной площадке появилась Аня, снялась в роли старой графини в молодости и исчезла, еще однажды появился гришкин однокурсник, снявшийся сразу в ролях всех бессловесных игроков и прочих гусаров, а все остальное время мы трое сами несли на плечах бремя создания шедевра. Старую графиню в старости играл Мишка, Германна - Гришка, а я, разумеется, - Лизу. В кадре мы могли появляться не больше, чем по двое (принцип " по трое не собираться"), так как третий должен был держать камеру.

Предыдущие съемки немых фильмов дали себя знать - долго и со вкусом репетировали схватку Германна с графиней. Мальчишки катались по полу нашей немаленькой гостиной, норовя картино боднуть друг друга головой, скакали через стулья и, кажется, Мишка даже перелетал через стол. Я же старалась, придерживая изящные немецкие горки с фарфором и хрусталем, выбрать ракурсы для предстоящий съемки так, чтоб по возможности прикрывать собой особо хрупкие предметы. После этой репетиции Мишка, разгуливающий в моей любимой ночной рубашке, роскошном шелковом халате моей бабушки и чепце, наверное, Фани Васильевны (его прабабушки, в то время еще здравствующей) заявил, что сейчас мы будем снимать серенаду Германна под лизиным окном. Мы с Мишкой вышли на балкон, он, разумеется, в том самом костюме старой графини (почему-то в нашем сценарии она выступала, как графиня-бабушка, хотя никакой графини-внучки даже в нашем сценарии не фигурировало), а Гришка был отправлен во двор, под балкон, петь. Костюм Германна был даже более впечатляющим, чем мишкин. Поверх своего обычного наряда Гриша надел на одно плечо мою старую джинсовую куртку, то есть, если бы он и хотел надеть ее нормально , это бы ему не удалось, и мне-то эта куртка была маловата, а на могучие гришкины плечи она налезала только на одно. За что и получила прозвище шментик. А вот кивер был почти настоящий, его Гришка взял напрокат в специальном ателье напротив Русской Драмы. В качестве офицерского оружия была прихвачена пластмассовая шпага моего младшего брата, почему-то ярко красного цвета. И вот столь живописный герой занимает место у нас под балконом. И начинается сложное передвижение. Дело в том, что с той стороны нашего дома шла стройка, надо было, чтоб заодно с Германном в кадр бы не попали кучи строительного мусора. Поэтому долго с балкона доносятся начальственные крики: "Правее! Нет, теперь чуть влево! Назад и еще левее!" Видимо, заинтересовавшись командами, на балкон выходит наш пожилой сосед, Владимир Хацкелевич. Повторяю, дело происходит летом. Жарко. Следовательно Владимир Хацкелевич в сатиновых семейных трусах, которые правда вполне могут сойти за длинные шорты. Смотрит на наш балкон, видит Мишку в чепце и рубашке, переводит взгляд во двор, замечает Гришку в шментике и так застывает. Из комнаты его зовет жена (Мы прожили рядом ни один год, были в чудесных отношениях, но я так и не узнала, как звали жену Владимира Хацкелевича, он ее называл коротко - "моя", "моя сказала", "моя приготовила", "моя волнуется") Ответа нет, и жена выходит посмореть, что случилось. Так мы получили второго зрителя. Наконец точка найдена, и Гриша начинает что-то напевать себе под нос. "Не слышу!" - тут же грозно несется с балкона, "Я не знаю, когда начинать снимать, когда останавливать съемку!" Гришка начинает "исполнять" чуть громче. "Не слышу! Еще громче!" - тут же ехидно кричит Мишка. После пяти-шести неудачных попыток Гриша плюнув на всё во весь голос несколько фальшиво орет на мотив "шаланды полные кефали" : "Прости небесное созданье, что я нарушил твой покой, но всеж не отвергай признанья, не отвергай меня с тоской!" И тут мы замечаем, что соседи стоят уже почти на всех балконах и радостно давятся со смеху. Только врожденный бакинский такт помешал им закончить съемку нашей сцены бурными аплодисментами.

С тех пор прошло с ума сойти сколько лет! Между прочим фильм мы так и не озвучили не осилив премудростей синхронизатора. Но так как на торжественных показах присутствовали обычно все трое, то и "озвучивали" фильм каждый раз живьем. Много разного было потом, да и раньше. Но почему-то, вспоминая Гришку, я сначала всегда вижу перед глазами ни руководителя театра, воссоздавшего из небытия Летучую Мышь, ни телеведущего и режиссера, ни любимца московского Дома актера, автора бессчисленных капустников, а того смешого мальчика в кивере, шментике с яркокрасной шпагой... Эх...