МенТВ и ВС представляет - Утраченные иллюзии

Доброе всем всё.

А теперь внимание! Читайте на нашем кАaнале.

Ген. Директор - Мент

Замполит - Джесс

Ассистент проекта - Моника P.M.S. Внимание! Огромное спасибо мне за перекодирование с непонятного шрифта в русский язык. Поэтому если точки, запятые, троеточие не совсем правильно расставлены не вините автора. Очень трудно перекодировать KOI8-r в WIN1251. Спасибо. Утраченные иллюзии ...Темь пелены спадает с глаз ослепших. Дарит свет прозренье. Жестока смерть иллюзий, зла, Но открывает путь к рожденью истины... Передeрнув плечами и запахнув полы видавшего виды полинялого больничного халата, Оля выглянула в коридор. Около ТОЙ двери ещe толпилось несколько человек. Она вернулась в палату, вздрагивая от пробиравшей до костей нервной дрожи. Подойдя к окну, протянула руки к батарее парового отопления, но трубы были едва тeплыми. Лоб и щeки еe полыхали огнeм, спина же была в ледяной испарине. Ужас вцепился в не своими ледяными костяшками, прижимаясь всe плотнее,подминая под себя мысли и ощущения. За окном на снегу важно переваливались три большие вороны. Снег падал беззвучно, кружась в замысловатых фигурах одгому ему известного танца.. Это великолепие подавляло своим гордым величием. И становилось еще неуютнее, потому как в нем себя можно было ощущать лишь бесформенным полинялым пятном, недостойным этой царственной чистоты. Оля отвернулась от окна. Заезженным диском в голове крутился единственный вопрос, повторяясь бесконечно: Почему?! С Сергеем они познакомились на вечеринке в компании. Вернее, их познакомили. Ирина, хозяйка дома, дружила с Олей ещe со школы. Она безрезультатно пыталась уже несколько раз внести изменения в личную жизнь подруги, которую иронически звала не иначе, как "монашкой". Та вечеринка была очередной еe попыткой. Оле было двадцать девять. Она закончила историко-архивный институт и работала в городской библиотеке. В ее жизни были две страсти: книги и фиалки. Всe еe свободное время принадлежало им, практически безраздельно. О своих фиалках она могла говорить часами. Она ужасно огорчалась, если они болели и радовалась, как ребeнок, если ее питомцы дарили ей разноцветные цветы. Близкие подрунивали над ней, а она лишь краснела и смущeнно улыбалась в ответ. Жила Оля с мамой. Кроме Ирины у нее было еще две подруги - одна, с которой они были знакомы с самых юных лет, она жила в Олином доме и другая, со времен института. Мужчин в жизни Оли не было. Папа умер, когда она была еще девочкой. Мальчики, которые когда-либо нравились Оле, обращали внимание на других. Она не была дурнушкой, скорее даже наоборот, но почему-то совсем не бросалась в глаза. Ей не хватало яркости. Все краски е были в спокойных размытых полутонах. Сложно было дать описание цвета ее волос, глаз, кожи. Оля была воплощением идеальной мимикрии - она была, но ее было невозможно увидеть, разглядеть в общей массе. Такие экземпляры нужно изучать долго и желательно под лупу. Если не брать в расчет ее фиалки, то не отличалась она ни разговорчивостью, ни красноречием. Она вообще не любила привлекать к себе внимание. На вечеринках и в компаниях сидела тихой мышкой в каком - нибудь углу, мечтая побыстрее оказаться дома. Лишь очень близкие ей люди знали, каким интересным собеседником и чутким слушателем она может быть. Сближалась она неохотно, с трудом. Как бы охраняя себя и оберегая свой внутренний мир от посягательств. Вот и выходило, что отношения с противоположным полом не складывались вовсе. Нет, она не ждала принца на белом коне или прекрасного рыцаря, но однажды вычитав где-то французскую поговорку: "Лучше быть одному, чем в плохом сопровождении",- сделала ее своей философией. Достойного сопровождения как - то не оказывалось под рукой, да и вообще она считала, что если при встрече с человеком сердце не дрожит на ниточке и не летит с уханьем вниз, то и строить дальнейшие отношения с ним не имееть никакого смысла, ну, для нее, по крайней мере. Подружки выскакивали замуж, рожали детей, иногда даже успевали развестись и снова выйти замуж, а в ее жизни все оставалось незыблемым: мама, фиалки, книги, работа, наконец. Философию торжествующего большинства, использующую принцип, что вначале нужно заполучить мужа, ну а потом уже решать стоит в него влюбляться, равно как и продолжать совместную жизнь, считала неприемлемой для себя, хотя и не осуждала е у других. Когда Ирина представила ей Сергея, она вздрогнула и внезапно подумала, что судьба оценила по достоинству и вознаградила ее за долгое терпение сполна, - на не смотрел русоволосый красавец с бородкой и с неправдоподобно яркими синими глазами. Его мягкая улыбка сразу внушала доверие и симпатию, его голос обволакивал расслабляя, но заставлял внутри вс дрожать. Первый раз за всю свою жизнь она испугалась, что не произведет должного впечатления и не понравится. Нет, конечно, она не стала тут же ни жеманничать, ни нести светской чепухи, ни заливисто смеяться. Но природа награждает своих дочерей внутренним чутьем, котрое люди называют интуицией, не зря. Как-то само собой вышло так, что под конец вечера ни у кого не возникло вопроса, кто пойдет провожать Олю. Все последующие дни Оля была взбудоражена. Ей не сиделось на месте, хотелось куда- то бежать, что-то делать. Но в конечном счете все сводилось к простаиванию у окна и постоянному сниманию телефонной трубки,- почему-то казалось, что телефон неисправен. Дни летели в своей будничной череде, ничего не происходило, ну то есть ничего значительного. Телефон работал, но помалкивал. Лихорадочный блеск Олиных глаз начинал тускнеть, плечи поникали от веса мрачных мыслей. Жизнь текла в своем обыкновенном ритме, не обращая особого внимания на Олю, которая все больше становилась похожа на печальную птицу с подбитыми крыльями. Она больше не вздрагивала, когда звонил телефон, хотя и прислушивалась еще к маминому голосу. Мало ли, а вдруг?.. Только однажды, после того, как Оля окончательно убедила себя в том, что чудес не бывает и печально-виновато вернулась в свое книжно-фиалковое царство, мама позвала ее: - Олечка, тебя спрашивает какой-то молодой человек. Оля, не чувствуя ног, подошла к телефону. В трубке рокотал голос от которого вновь внутри все дрожало и пело, подобно натянутой струне. Их отношения развивались медленно, гораздо медленнее, чем того хотелось Оле. Ей хотелось встреч и долгих прогулок, а он поначалу лишь ограничивался редкими телефонными звонками. Ей хотелось сумашедших слов, безумств и признаний, а он лишь вел общие разговоры о погоде, друзьях, политике, прочитанном, увиденном. Нет, он не был тонким стратегом, просто в Оле угадывался дикий зверек, которого легко спугнуть неосторожным звуком или жестом. А потому, запасясь терпением он медленно, как бы исподволь, приучал ее к своему присутсутствию рядом. И получалось как-то так, что каждый последующий этап развития их взаимоотношений являлся Олиной инициативой. Он как бы стоял и мялся в нерешительности, а Оля подталкивала его в нетерпении, вынуждая сделать шаг. Но зато, когда он его наконец делал, этот шаг, он всегда был уверен , что увидит неподдельную, трепещущую радость и никогда удивление, непонимание или неприятие. Их всречи потеряли невинность вместе с Олей, месяцев 10 спустя после их знакомства. Сергей был непритворно ошарашен, почти потрясен. Оля же впервые открыла, что боль может быть приятной и дарить радость. - Невероятно!- выдохнул Сергей, слегка задыхаясь,- Я у тебя первый мужчина?! - Невероятно, но факт. Тебя это пугает? - Нет, что ты! Просто в наш век Очевидное-невероятное. Что-то из области фантастики или чуда. Впрочем, ты и есть чудо. Мо маленькое хрупкое чудо! Самое чудесное чудо на свете! - и он нежно поцеловал ее в нос. Она облегченно засмеялась и уткнулась ему в шею. Сергей жил один. Вскоре после случившегося, он предложил Оле переехать к нему, на что она согласилась почти без раздумий, несмотря на отчаянные протесты мамы. ( Мамы ведь тоже имеют интуицию, но к ней почему-то прислушиваются куда менее внимательно , чем к своей собственной.) Даже со своими фиалками она рассталась без сожаления, правда, маме оставила листочек с подробными инструкциями. Совместная жизнь, конечно, теряла пикантную остроту встреч, но зато приобретала другой, не менее специфический вкус, оценить по достоинству который способен только гурман. Бесцветная и обычно незаметная Оля засветилась изнутри каким-то неземным светом. В его отсвете она становилась не просто привлекательной, но просто завораживала встречные взгляды. Улыбка не сходила с ее лица, походка была плавной, легкой. Она не шла. Она плыла, парила над землей и небеса в те минуты ей были куда ближе, чем все земное. Она взлетала в мечтах высоко, ее счастье было легким и ярким. его так хотелось показывать всем. Счастье было похожим на красивый воздушный шар, надутый гелием. Такие шары папа покупал ей на праздники, когда она была совсем маленькой. Ощущения, которые полнили ее были также схожи с ее детскими, когда открываешь для себя мир, удивляясь обычным для остальных людей вещам. Но воздушные шары, яркое, невесомое чудо, имеют одну, очень неприятную особенность, - они недолговечны и лопаются с треском, пугая нас неожиданным окончанием праздника. Прошло три месяца. Однажды Оля проснулась совершенно разбитая. Страшно болела голова, ощущение дурноты не покидало уже третий день. К тому же и по ночам снились какие-то мерзости и Оля вскакивала в липком поту от собственного вскрика. Дурноту Оля списывала поначалу на пиццу, которой они с Сергеем поужинали несколько дней назад, головную боль и общее недомогание на невысыпание. Но когда дурнота не прошла, а недомогание усилилось, она решила , что подхватила свирепствующий уже несколько недель в городе желудочный грипп. Таблеток Оля не любила, а потому ограничилась лишь липовым чаем, малиновым вареньем да медом с лимоном. Но странный "грипп" не соответствовал классическим канонам и Оля записалась на при м к участковому, где сбивчиво- нервно рассказала о своих кошмарах и недомоганиях. Врач выслушала, кивая, и выписала направление на анализы, а потом вдруг внезапно спросила: - А вы замужем? Оля покраснела, помотала головой, а затем тихо выдавила в смущении: - Нет, но мы живем вместе, - и виновато улубнулась. Врач внимательно посмотрела на нее из под очков, улыбнулась в ответ и ободряюще сказала: - Ну ничего Сдавайте анализы, я думаю, что ничего серьезного они у вас не найдут, но вам придется зато серьезно подумать - О чем?- растерянно спросила Оля. - А вы не догадываетесь?! Ведь не маленькая девочка! Мне кажется, что вы беременны, дорогая, вот и все дела. Из кабинета Оля вышла растерянной. Одновременно ее обуревали и радость и страх. Она гадала, как Сергей воспримет это событие, но решила подождать с новостью до результатов анализов. Когда анализы подтвердили прогнозы врача, она уже свыклась с мыслью о ребенке и даже поймала себя несколько раз на том, что нежно поглаживает свой живот, улыбаясь неизвестно чему. В тот вечер Сергей задержался на работе. Он устал и был слегка раздражен. Покормив его ужином она подсела к нему на диван перед телевизором. - Сережа... - Да? - Сережа, я была сегодня у врача. - И?.. Надеюсь, что все в порядке? Тебе ведь стало лучше? - Сережа, мне стало очень хорошо. Я Мы... ждем ребенка! - Как?! Что ты сказала? - У нас будет ребенок. Я беременна. - Оля,- в его голосе прозвучали нотки, которых она раньше никогда не слышала,- У нас не будет ребенка! Не может быть! Это совершенно не входит в мои планы, по крайней мере, сейчас! Я на том витке карьеры, когда это непозволительно глупо. Видимо, ее глаза в тот момент были красноречивее всех слов. Он поменял скрежетание металла в голосе на привычный лад и, опустившись перед ней, на корточках, мягко продолжил: - Малыш, пойми, мы еще молоды и у нас все еще будет. Ребенок - это чудесно, конечно, но в запланированный момент, когда оба родителя готовы, хотят и могут уделить ему нужное время и внимание. Мы всегда успеем это сделать, может быть даже очень скоро, но не сейчас, не сейчас. Мы только стали узнавать друг друга. Я хочу быть единственным центром твоего внимания и сам. Я хочу заботиться и баловать только тебя. Ведь нам так хорошо сам вдвоем ! Только ты и я зачем нам сейчас третий лишний ? Вопли по ночам, пеленки, бутылочки - бррр. Я признаюсь тебе со всей откровенностью, - я к этому не готов. И вряд ли буду готов ближайшие года два-три. Для меня это равноценно самоубийству. Оля сидела молча, лишь изредка приоткрывая рот, как будто бы ей не хватало воздуха. Из глаз бусинками скатывались слезинки, которые нежно подтирал Сергей, а она не могла ни пошевелиться, ни сказать что-нибудь в ответ. Он продолжал мягко , но настойчиво е уговаривать, приводя неоспоримые на его взгляд аргументы, а она вс молчала. - Ты знаешь, а у меня ведь в Гинекологии работает однокашник. Он - врач и никогда мне не откажет в услуге. Мы с ним старые друзья. Все уладится наилучшим образом. Я ему позвоню завтра же. Не ответив, Оля встала и пошатываясь пошла в ванную. Ее тошнило и виски раскалывались от боли. Ночью она не спала. Наутро, бледная и осунувшаяся, так же молча ушла на работу. Ее как-будто заморозили. Она не знала, что чувствует, не замечала, что происхходит вокруг, по рассеянности чуть было не угодила пару раз под машину. Все е мысли сосредотачивались на одном вопросе: Что делать? Логика Сергея была ей непонятна, вызывала почти физическое отвращение своей рациональностью и циничностью, даже аппеляция к их чувствам в тот момент ей казалась кощунственной. Ослушаться? Настоять на рождении ребенка ? Это дорога , ведущая к потерям. Или он заранее возненавидит реб нка или же просто решит расстаться. При этой мысли начинало невыносимо болеть то, что принято считать сердцем. Хотя, если честно, Оле казалось, что этого сердца у нее больше нет. Там просто был мускул,ответственный за механическую перекачку крови. Когда Сергей сказал ей, что все улажено и что ее положат в гинекологию, якобы на сохранение, а потом... Ну, потом сделают все необходимое, что выдадут необходимую справку для работы, конечно без указания истиной причины и что завтра его друг будет ждать их на приеме, она лишь вяло кивнула головой и ушла в другую комнату. И вот теперь, стоя у окна, она цепенела от ужаса того, что ей предстоит и лишь повторяла: Почему? Ее красивое, яркое, невесомое счастье пролетало вихрем перед ее глазами, поворачиваясь то одной, то другой стороной. И смотря на него чужим взглядом сегодняшней, сиюминутной Оли, она с ужасом понимала, что после ЭТОГО ему уже никогда не быть таким, как прежде,- чудесным, ярким, красивым, похожим на детскую мечту. Слишком безобразили эту мечту грязные пятна этого вылинялого больничного халата, мертвящий холод белого коридора и пугающая чернота ее ужаса. Слишком громко будет постоянно звучать в ушах слова Сергея "Это не входит в мои планы.." А что, собственно, ей известно об его планах? Что и кто в них входит? Что и кто - нет?! Возможно, что позднее и она перестанет в них вписываться. И что тогда? Опять книжно-фиалковое одиночество? Нет, конечно, есть мама, друзья, которые всегда поддержат, но.. До сознания не сразу дошло, что ее настойчиво зовут по фамилии. Она вздрогнула, увидев перед собой медсестру: - Ну сколько же вас можно звать?! Идите, вас ждут. Она пошла вслед за медсестрой, медленно, затем быстрее, еще быстрее. Дойдя до ненавистной уже ей двери решительно дернула ручку и когда увидела перед собой врача со шприцом, вдруг,почти неожиданно для самой себя, с вызовом выпалила: - Доктор, я прекрасно себя чувствую! Выпишите меня!- и отвечая на его немой вопрос, уже тише и мягче добавила: - Я передумала. Она не знала, еще что ее ждет впереди. Путь в будущее терялся в потемках неизвестности. Но она вступала на него с твердой уверенностью в том, что среди всех опасностей, могущих угрожать ей, отсутствует самая страшная - одиночество. Author - Marichka.