Я, Саша и советские евреи. Мангасаров Геннадий.

В 1968 году между 1 и 2 курсом института я решил наконец податься в поиске первых любовных преключений на черноморское побережье, наслышанный от тех, кто там уже побывал об их сумасшедших приключениях и удивительной доступности тамошних отдыхающих,естественно женского пола. Прибыв туда в сопровождении и под зорким надзором мамы моего друга по школе Гены Багдасарова, я с первого дня начал активно искать объекты своих сексуальных влечений, но на деле слухи о том, что русские девочки, ну просто мечтают познакомится с настоящим кавказским юношей оказались слишком преувеличены: шёл уже третий день отдыха, а мой послужной список равнялся 0. Вот на этот четвёртый день полностью разочаровавшись в том, зачем я сюда приехал, я познакомился с москвичём Сашой. Саша был очень коммуникабельным юношей, по славянски красивым и обладал великолепным телосложением. Подружились мы с ним на почве музыке, он любил играть на гитаре, я любил петь. Так мы и провели несколько дней на пляже. На третий день мы стали неразлучными друзьями, а на четвёртый он пригласил меня в ресторан, сопроводив приглашение следующим комментарием: будет человек 40 и счет немецкий. Боже, если б он знал, что это был мой первый поход в ресторан. Целый день я уже ни о чём не мог думать и только ждал о приближении 6 часов. В моём воображении вставала картина большой и шумной молодёжной компании. Встретился я с Сашей в условленном месте и вот мы уже подходим к большому скопищу людей. Первое, что к моему сожалению мне бросилось в глаза. Уже прибывшие были по возросту мне явно не подходили. В центре компании и верховодил ею стоял мужчина лет 60 с чуть чуть моложе его дамой. Саша подвёл меня, называл имена, а затем шли откуда они: Москва, Ленинград, Харьков, Одесса и ещё много других. А это, завершив свой географический экскурс, Гена из солнечного Баку. О, ужас, я вдруг увидел, как отражения яркого хостинского солнца на их лицах сменилось дождливым днём. Выдержав для приличия небольшую паузу, они повернулись к друг другу и продолжили общение между собой,как это и было до меня. Я ощутил вокруг себе удивительную пустоту. Конечно я почувствал,что эти люди меня не принимают, что вечер уже испорчен и только огромное желание побывать впервые в ресторане останавливало меня от того, чтобы повернуться и уйти. И вдруг я получил добавки от главного церемонимейстера: Молодой человек, а вы случайно не спортсмен. Я тут же ппросебя провожу логическую линию: Спортсмен, значить тупица. Чернею еще больше. Наконец мы заходим в ресторан, где для нас сдвинуты несколько столов и все эти 40 человек усаживаются. Веселиться мне было не с чего, да ещё оказалось, что у Саши здесь была своя пастия, на несколько лет его старше и я сидел мрачнее тучи, никому не нужный, предоставленный самому себе. Все разговаривали между собой, были с друг другом хорошо знакомы, а я видя, что мой единственный друг это графин с водочкой, налёг на спиртное. Постепенно настроение поднималось и я уже весело оглядывался по сторонам, прислушиваясь к разговорам и от их говора, у меня стали возникать образы моих друзей, знакомых и незнакомых бакинских евреев.
- Таня,- обратился, я к сидевшей около меня 24 летней женщине – если бы я сидел в Баку, то сказал бы, что все здесь сидевшие за столом евреи.
-А они и есть евреи!- ответила мне она.
Ну, думаю, сейчас я им устрою. Я подозвал Сашу и попросил, чтобы он на весь стол объявил, что я хочу петь. Саша объявил. Никакой реакции, Стол галдел, как и раньше. То есть ноль внимания.Ну действительно, что может исполнить этот дикий юноша из какого то Баку. Саша опять просит тишины. Гул только усилился. Тогда встаю сам и слегка пьяным акцентом громко так, что остановились прохожие на улице объявил: Прошу тишины. От этой моей я бы сказал грубой выходки эти интелегентные люди, как то в одночасье смолки. Я закрыл глаза, как это делал всегда, когда песня была очень лиричной и на пианиссимо запел старинную еврейскую песню. Глаза я не открывал и не видел, что происходило в ресторане, но тишина теперь стала ещё тиши и вдруг на четвёртой строчке слышу шум стульев, открываю глаза и вижу, как все 40 человек в единном порыве вскакивают со своих мест, обнимают друг друга за плечи и на весь зал, перекрывая мой голос льётся изумительная по красоте восточная грустная еврейская мелодия. Когда закончился второй куплет, я услышал такие аплодисменты и крики браво, которых ни до, ни после не слышал. Не было больше вокруг меня вакуума, а только море улыбок и добрых лиц. Многие подходили ко мне похлопывали меня по плечу. Я почувствовал себе принятым в компанию этих как оказалось милых и приятных людей. Теперь каждое утро эта компания подходила к моему жилищу и против моей воли таскала меня на свои мероприятия, будь то прогулки по морю или ещё что нибудь в этом роде и когда я пытался улизнуть от них после уже 3 часовых прогулок к главной цели своего прибытия, благо после встречи с ними подружки у меня всё таки появились. « Как, Геннадий, Вы нас хотите покинуть неужеле с нами Вам не интересно. И к кому Вы идёте! Нет эти девушки Вас не достойны. Мы сами их вам подберём.» И глядя на этих милых людей, ставших на короткий период моей семьёй, я не мог им отказывать и видя их искреннее ко мне внимание, не мог их обидеть и всё время проводил с ними, о чём сегодня совсем не жалею. Когда настало время прощания они очень тепло со простились и вдруг я услышал: Все таки Геннадий в вас есть что то еврейское! За бабушек и дедушек я своих вроде ручаюсь, а глубже.... Кто его знает. Всё может быть!

Мангасаров Геннадий. Сентябрь. 2004 года