сердце

Круглый стол накрыт белой скатертью, иссохшейся от времени и шуршащей под рукой. Стол стоит в центре комнаты. Его-то и освещает узкое, больше напоминающее дверной проем, окно.
Двустворчатый шкаф, тахта и журнальный столик с приставленным к нему торшером равномерно заполняли темные уголки комнаты.

Нервно жужжала и билась в стекло старая серая муха.
"Главное, форточка-то открыта", - подумал молодой человек, ковыряя спичкой в зубах, - "форточка-то перед ней, дурой, открыта!"

Нет, конечно, он думает и не только о бестолковости серой мухи.
Глаза, смотрящие в окно, не сфокусированы ни на окне, ни на мухе.
Они выглядывали теперь совсем другую муху. Себя. Нервно ощупывая довольно крепкую грудь, он прислушивался к перебоям вдруг разболевшегося сердца. И еще! Он, довольно симпатичный, много работающий молодой человек, вдруг почувствовал, что эта боль, кинжалом пронизывающая его грудь, намного сильнее всех его молодых мышц, бодро елозивших под его смуглой кожей, намного сильнее его душка, живущего бодрой надеждой, что завтра он по-настоящему заживет.

Боль, как бы смеясь, меняла хват - то придавливала, то чуть отпускала.
"Боже мой, ведь еще немного, и я разорвусь на куски!"

Вдруг боль отпустила и его резко пробило потом.
Возвращалось постепенно все на места. Прежде всего четкость окна напротив. Спичка, которую он сжимал зубами, расплющилась и расползлась. Нервно распрямил затекшую руку. Теперь и задышалось глубоко.
Часто и ненасытно.

"Что я? Живу? Что я ем? Что я курю? Кем я работаю? Что я ношу? Что я пью? Какие у меня женщины? Когда я буду счастлив?"

Молодой человек раскурил недорогую сигарету, налил себе дешевой водки с сиропчиком.
Глядя в точку, он припоминал вчерашнюю встречу с женщиной, которая безнадежно верна ему, но они так уже наскучили друг другу, что и говорить-то им не о чем.
После обычной прогулки по проспекту они обычно поужинали при свете торшера, выпили недорогого вина. Потом обычный, неутомительный секс и несколько минут доверительного воркования милой. На этот раз она сказала очередную безобидную женскую блажь, которой он только улыбнулся.

"Ты знаешь, я тебе раскрою секрет", - мурчала она, оглаживая его раслабленный поджарый живот, - "когда ты произносишь какое-то слово, где есть буква "з", то у тебя смешно расширяются глаза и ты делаешь паузу в разговоре."
"Как? Я?"..."Да,- заливаясь смехом, дразнилась она, - а скажи "арбуз", "гро-за"!
Это все происходило вчера. Он вдруг понял, что и впрямь эта буква занудна, она вредная и занудная. Нервно затушив сигарету, он встал и понес пепельницу в сторону кухни. Вдруг остановился, не оборачиваясь. Прислушался.

"З-зз, зы-ззы-зы"- зудела серая старая муха.