Все записи | Разное
вторник, февраль 28, 2006
Геннадий Кустов вспоминает и рассказывает... (продолжение,часть 2-я).
На втором этаже "П" образного корпуса ,не помню точно, слева или справа был кабинет начальника Василия Егоровича Петухина. Он жил в городе, был высоким, немного горбился и иногда «глотал» слова. На первом же этаже справа был кабинет Директора и Главного инженера.
Имя и отчество тогдашнего директора я не помню, т.к. его не видел, он всё время был в отъезде, видимо, уже оформлял перевод в другое место. Главным инженером был Фёдоров Николай Васильевич. Мне он казался молодым, высоким ,грузным и упитанным.
Я некоторое время работал в лаборатории 24 и сидел в одной комнате с Инессой Владимировной Гулай, супругой Главного. Она числилась техником или старшим техником, не помню. Это очень спокойная, приятная, рассудительная женщина. Потом она перешла в лабораторию 22. Инесса (её называли, как и всех, без отчества) как-то рассказала, что в институте Фёдоров занимался велосипедным спортом. Я удивился, как же он помещался на седле. Она пояснила, что в то время он был изящным и стройным. Мне запомнилось любимое занятие Главного : - внезапно появляться в лабораториях и отделах нового корпуса. Эта весть мигом распространялась по институту, и все в спешке убирали лишнее со столов, садились на рабочие места и с умным видом ожидали его появления. Он обычно интересовался, чем сейчас занимаешься, мог «тыкнуть» в какой-нибудь элемент схемы, если она висела на кульмане, и спросить, для чего он нужен. Я однажды подвергся такой «атаке», когда работал на заказе «Кама».
Напротив кабинетов Директора и Главного располагался ПЭО (планово-экономический отдел) и бухгалтерия. Начальником ПЭО была Алла Моисеевна Гутман. Её уважали и старались с ней не ссориться, т.к. она распределяла финансовые средства по заказам. В этом же здании на первом этаже ряд комнат занимали машбюро, канцелярия, кабинет начальника 1-ого (секретного) отдела Матвеева З.М., если не ошибаюсь. Он был немолодым, и казался мне мрачным (я его ни разу не видел улыбающимся). Кажется, где-то здесь находилась и служба легендарного Сан Саныча Попова, начальника отдела снабжения.
Чтобы войти в это здание, надо было преодолеть несколько ступенек. В остальных зданиях они отсутствовали. С левой стороны первого этажа первую комнату занимал отдел кадров, тогда в лице одного человека – Кириной А.П.
Левую и правую половину «П» занимал ЛИО (лабораторно-исследовательский отдел, в дальнейшем 2-ой отдел). Перпендикулярно правой половине «П» образного корпуса на расстоянии в несколько метров стояло мужское общежитие, перпендикулярно левой на таком расстоянии – женское.
Начальником ЛИО был Арапенков Анатолий Павлович. Он и беседовал со мной, когда пришёл допуск по первому отделу. До сих пор помню его единственный вопрос, заданный мне: занимался ли я радиолюбительством. Потом я заметил, что людей, знакомых с электроникой, он направлял в группу Багрова. На его вопрос я ответил отрицательно, и он направил меня к начальнику 23 лаборатории Гапонову Юрию Павловичу, живущему в городе, высокому, довольно молодому, начинающему лысеть и с намечавшемся брюшком, человеку. Мне запомнилась его местная, бакинская своеобразная интонация голоса: он как бы удивлённо начинал смысловоё предложение, а заканчивал уже на обычной ноте. Беседовал со мной он долго, устроил что-то вроде экзамена. Узнав, что я техник-гидроакустк, задал несколько вопросов по распространению звука в воде. Затем достал схему (не помню, то ли журнальную, то ли нарисованную) и попросил определить, что это такое. Схема была на электронных лампах. Я ответил, что это какой-то усилитель. Ещё он показывал на резисторы, конденсаторы и спрашивал, для чего они нужны и что будет, если менять их номинал. Я отвечал, он не комментировал ответы, поэтому я до сих пор не знаю, удовлетворили его мои ответы, или нет. Мне почему-то кажется, что эта лаборатория находилась на «территории», справа от главного корпуса, если стать к корпусу лицом. Гапонов был главным конструктором какой-то научно-исследовательской работы (НИР). В то время разработок было мало, но НИРов всё равно больше, чем ОКР (опытно-конструкторских работ). И главным конструктором на большинстве заказов в то время был Арапенков. Фёдоров же выступал в роли администратора: - в нужное время в определённом месте утверждал документ в качестве Главного инженера. Это уже потом Тихомиров «сломал» эту традицию. На ОКР был и руководитель заказа, выполнявший чисто хозяйственную работу - «пробивал» комплектующие, следил за графиком производства работ и т.п.
Что касается моей тогдашней работы непосредственно за лабораторным столом, то мне с первого момента не понравилась такая работа, поэтому не появилось и не развилось у меня техническое вдохновение, а без этого нет и успеха. Уже сейчас с высоты прожитых лет знаю: электроника не была моим призванием. Хотя позже, закончив институт и став старшим инженером, немного оживился, разработал эл. принципиальную схему прибора на заказе «Кама», успев получить авторское свидетельство на изобретение принципа действия прибора, и участвовал в г. Николаев в приёмо-сдаточных испытаниях «Камы». И вспоминаю случай, когда долго «не шла» схема моего прибора, и мне пришла идея. Я болел в то время и не стал дожидаться, когда поправлюсь и с температурой около 39 в воскресенье побежал в лабораторию. Идея оказалась верной и выполнимой, а проблемы со схемой исчезли. Но это уже характер человека. Уже перед отъездом получал от Николаева и Тихомирова предложение участвовать в создании цифрового лага. Но судьба распорядилась иначе, и в августе 1971 года я навсегда покинул Гоусаны.
Дальше в памяти у меня провал, и я уже помню себя в лаборатории 24, у Геннадия Денисовича Карлова, невысокого, очень подвижного и, на мой взгляд, не очень молодого человека в очках. Во всяком случае, выглядел он старше своих лет. Обычно он почти ежедневно посещал «свои» комнаты, садился рядом и начинал «сопеть». Привычка такая была: молча смотрел в схему, на макет и «сопел». Один раз даже видел, как он пытался что-то изменить в схеме паяльником. Но чаще что-либо спрашивал, молча выслушивал ответ и переходил к следующему столу. Большую часть времени проводил в своём кабинете. Он был спортивным, неплохо играл в пинг-понг и в шахматы: 2-ая, 3-я доска отдела. За это место он соперничал с Юрой Мягковым. На первой доске играл Арапенков. Геннадий Денисович ходил и в спорт зал играть с нами в волейбол и баскетбол. Освоил он и большой теннис. Его супруга работала тоже в «ящике».
Лаборатория 24 занимала почти всё левое крыло, если подняться по лестнице на этаж. Первый кабинет на этой стороне занимал Арапенков, дальше через один – кабинет Карлова Г.Д. В конце крыла, на правой стороне несколько комнат занимала группа Кости Багрова, которая не входила ни в одну лабораторию, а подчинялась непосредственно Арапенкову. Предполагаю, что на результатах работы этой группы (изделия «Айдар» и др.) Арапенков защитил кандидатскую диссертацию. На таком же положении, как и Багров, впоследствии находилась и группа Юры Тимченко во времена Арапенкова А.П. Всё правое крыло второго этажа занимала лаборатория Смирнова Юры. Кабинет его был первым на правой стороне. Все называли его без отчества, как и Карлова. Поэтому отчество Смирнова я и не запомнил.
На первом этаже, справа была «макетка». Запомнился Петр Яковлевич, очень рассудительный человек. Он всегда расспрашивал, для чего нужен тот или иной макет, когда приносили заказ, и предлагал свои варианты исполнения. Уже в новом корпусе макетная мастерская значительно расширилась, и людьми, и площадью Начальником стал Владимир Николаевич Преображенский.
В правом здании буквы первый этаж занимала лаборатория 22. Кто был начальником, не помню. Допускаю, что Иванов В.И.. На втором располагался ИПС (инженерно-проектный сектор), и сидели «монтажники» во главе с Верой Ивановой, супругой Вадима. Они выполняли монтажные схемы по схемам принципиальным электрическим. Потом в этом корпусе размещались работники системы управления атомным реактором (знаменитые СУЗы).
А в общежитии меня встретила Сара Мамедова (за точность имени не ручаюсь), худощавая стройная девушка, и показала мою комнату с балконом, на втором этаж, в левом крыле, на левой стороне.
В комнате стояли две заправленные кровати, на подушках лежали полотенца, был стол, два стула, возле кроватей – тумбочки, у стены - платяной шкаф. Примерно таким набором мебели были оборудованы все комнаты общежития. Всё в исправном состоянии. В последствии что-то ломалось. Но администрация старалась поддерживать мебель в исправном состоянии. Постель меняли через 10 дней. Убирали в комнатах в основном жильцы, но в штате числилась и уборщица. Она убирала в коридорах и красном уголке. Это была широкая, с просторным балконом, больших размеров комната на втором этаже, в которой стоял стол для игры в пинг-понг. На первом этаже была кухня с холодильником, большой стол, газовые плиты и раковина для мытья посуды. Существовал график уборки для жильцов, которые пользовались кухней.
Для подогрева воды использовался электрический титан, стоящий на кухне в отдельном помещении. Плата за проживание была мизерная, размер её не помню. Вносили плату в ЖКО. Был комендант общежития, напоминавший о сроке платежа. Некоторое время я жил один. Недели через две ко мне подселили земляка, хорошего знакомого Петросяна Эрнста Тиграновича. Его распределили после окончания Ленинградского Авиаприборостроительного института в п/я 55, и он попал в ПКБ (проектно-конструкторское бюро). Мы учились с ним в одной школе, которую я закончил на год позже.
Имя и отчество тогдашнего директора я не помню, т.к. его не видел, он всё время был в отъезде, видимо, уже оформлял перевод в другое место. Главным инженером был Фёдоров Николай Васильевич. Мне он казался молодым, высоким ,грузным и упитанным.
Я некоторое время работал в лаборатории 24 и сидел в одной комнате с Инессой Владимировной Гулай, супругой Главного. Она числилась техником или старшим техником, не помню. Это очень спокойная, приятная, рассудительная женщина. Потом она перешла в лабораторию 22. Инесса (её называли, как и всех, без отчества) как-то рассказала, что в институте Фёдоров занимался велосипедным спортом. Я удивился, как же он помещался на седле. Она пояснила, что в то время он был изящным и стройным. Мне запомнилось любимое занятие Главного : - внезапно появляться в лабораториях и отделах нового корпуса. Эта весть мигом распространялась по институту, и все в спешке убирали лишнее со столов, садились на рабочие места и с умным видом ожидали его появления. Он обычно интересовался, чем сейчас занимаешься, мог «тыкнуть» в какой-нибудь элемент схемы, если она висела на кульмане, и спросить, для чего он нужен. Я однажды подвергся такой «атаке», когда работал на заказе «Кама».
Напротив кабинетов Директора и Главного располагался ПЭО (планово-экономический отдел) и бухгалтерия. Начальником ПЭО была Алла Моисеевна Гутман. Её уважали и старались с ней не ссориться, т.к. она распределяла финансовые средства по заказам. В этом же здании на первом этаже ряд комнат занимали машбюро, канцелярия, кабинет начальника 1-ого (секретного) отдела Матвеева З.М., если не ошибаюсь. Он был немолодым, и казался мне мрачным (я его ни разу не видел улыбающимся). Кажется, где-то здесь находилась и служба легендарного Сан Саныча Попова, начальника отдела снабжения.
Чтобы войти в это здание, надо было преодолеть несколько ступенек. В остальных зданиях они отсутствовали. С левой стороны первого этажа первую комнату занимал отдел кадров, тогда в лице одного человека – Кириной А.П.
Левую и правую половину «П» занимал ЛИО (лабораторно-исследовательский отдел, в дальнейшем 2-ой отдел). Перпендикулярно правой половине «П» образного корпуса на расстоянии в несколько метров стояло мужское общежитие, перпендикулярно левой на таком расстоянии – женское.
Начальником ЛИО был Арапенков Анатолий Павлович. Он и беседовал со мной, когда пришёл допуск по первому отделу. До сих пор помню его единственный вопрос, заданный мне: занимался ли я радиолюбительством. Потом я заметил, что людей, знакомых с электроникой, он направлял в группу Багрова. На его вопрос я ответил отрицательно, и он направил меня к начальнику 23 лаборатории Гапонову Юрию Павловичу, живущему в городе, высокому, довольно молодому, начинающему лысеть и с намечавшемся брюшком, человеку. Мне запомнилась его местная, бакинская своеобразная интонация голоса: он как бы удивлённо начинал смысловоё предложение, а заканчивал уже на обычной ноте. Беседовал со мной он долго, устроил что-то вроде экзамена. Узнав, что я техник-гидроакустк, задал несколько вопросов по распространению звука в воде. Затем достал схему (не помню, то ли журнальную, то ли нарисованную) и попросил определить, что это такое. Схема была на электронных лампах. Я ответил, что это какой-то усилитель. Ещё он показывал на резисторы, конденсаторы и спрашивал, для чего они нужны и что будет, если менять их номинал. Я отвечал, он не комментировал ответы, поэтому я до сих пор не знаю, удовлетворили его мои ответы, или нет. Мне почему-то кажется, что эта лаборатория находилась на «территории», справа от главного корпуса, если стать к корпусу лицом. Гапонов был главным конструктором какой-то научно-исследовательской работы (НИР). В то время разработок было мало, но НИРов всё равно больше, чем ОКР (опытно-конструкторских работ). И главным конструктором на большинстве заказов в то время был Арапенков. Фёдоров же выступал в роли администратора: - в нужное время в определённом месте утверждал документ в качестве Главного инженера. Это уже потом Тихомиров «сломал» эту традицию. На ОКР был и руководитель заказа, выполнявший чисто хозяйственную работу - «пробивал» комплектующие, следил за графиком производства работ и т.п.
Что касается моей тогдашней работы непосредственно за лабораторным столом, то мне с первого момента не понравилась такая работа, поэтому не появилось и не развилось у меня техническое вдохновение, а без этого нет и успеха. Уже сейчас с высоты прожитых лет знаю: электроника не была моим призванием. Хотя позже, закончив институт и став старшим инженером, немного оживился, разработал эл. принципиальную схему прибора на заказе «Кама», успев получить авторское свидетельство на изобретение принципа действия прибора, и участвовал в г. Николаев в приёмо-сдаточных испытаниях «Камы». И вспоминаю случай, когда долго «не шла» схема моего прибора, и мне пришла идея. Я болел в то время и не стал дожидаться, когда поправлюсь и с температурой около 39 в воскресенье побежал в лабораторию. Идея оказалась верной и выполнимой, а проблемы со схемой исчезли. Но это уже характер человека. Уже перед отъездом получал от Николаева и Тихомирова предложение участвовать в создании цифрового лага. Но судьба распорядилась иначе, и в августе 1971 года я навсегда покинул Гоусаны.
Дальше в памяти у меня провал, и я уже помню себя в лаборатории 24, у Геннадия Денисовича Карлова, невысокого, очень подвижного и, на мой взгляд, не очень молодого человека в очках. Во всяком случае, выглядел он старше своих лет. Обычно он почти ежедневно посещал «свои» комнаты, садился рядом и начинал «сопеть». Привычка такая была: молча смотрел в схему, на макет и «сопел». Один раз даже видел, как он пытался что-то изменить в схеме паяльником. Но чаще что-либо спрашивал, молча выслушивал ответ и переходил к следующему столу. Большую часть времени проводил в своём кабинете. Он был спортивным, неплохо играл в пинг-понг и в шахматы: 2-ая, 3-я доска отдела. За это место он соперничал с Юрой Мягковым. На первой доске играл Арапенков. Геннадий Денисович ходил и в спорт зал играть с нами в волейбол и баскетбол. Освоил он и большой теннис. Его супруга работала тоже в «ящике».
Лаборатория 24 занимала почти всё левое крыло, если подняться по лестнице на этаж. Первый кабинет на этой стороне занимал Арапенков, дальше через один – кабинет Карлова Г.Д. В конце крыла, на правой стороне несколько комнат занимала группа Кости Багрова, которая не входила ни в одну лабораторию, а подчинялась непосредственно Арапенкову. Предполагаю, что на результатах работы этой группы (изделия «Айдар» и др.) Арапенков защитил кандидатскую диссертацию. На таком же положении, как и Багров, впоследствии находилась и группа Юры Тимченко во времена Арапенкова А.П. Всё правое крыло второго этажа занимала лаборатория Смирнова Юры. Кабинет его был первым на правой стороне. Все называли его без отчества, как и Карлова. Поэтому отчество Смирнова я и не запомнил.
На первом этаже, справа была «макетка». Запомнился Петр Яковлевич, очень рассудительный человек. Он всегда расспрашивал, для чего нужен тот или иной макет, когда приносили заказ, и предлагал свои варианты исполнения. Уже в новом корпусе макетная мастерская значительно расширилась, и людьми, и площадью Начальником стал Владимир Николаевич Преображенский.
В правом здании буквы первый этаж занимала лаборатория 22. Кто был начальником, не помню. Допускаю, что Иванов В.И.. На втором располагался ИПС (инженерно-проектный сектор), и сидели «монтажники» во главе с Верой Ивановой, супругой Вадима. Они выполняли монтажные схемы по схемам принципиальным электрическим. Потом в этом корпусе размещались работники системы управления атомным реактором (знаменитые СУЗы).
А в общежитии меня встретила Сара Мамедова (за точность имени не ручаюсь), худощавая стройная девушка, и показала мою комнату с балконом, на втором этаж, в левом крыле, на левой стороне.
В комнате стояли две заправленные кровати, на подушках лежали полотенца, был стол, два стула, возле кроватей – тумбочки, у стены - платяной шкаф. Примерно таким набором мебели были оборудованы все комнаты общежития. Всё в исправном состоянии. В последствии что-то ломалось. Но администрация старалась поддерживать мебель в исправном состоянии. Постель меняли через 10 дней. Убирали в комнатах в основном жильцы, но в штате числилась и уборщица. Она убирала в коридорах и красном уголке. Это была широкая, с просторным балконом, больших размеров комната на втором этаже, в которой стоял стол для игры в пинг-понг. На первом этаже была кухня с холодильником, большой стол, газовые плиты и раковина для мытья посуды. Существовал график уборки для жильцов, которые пользовались кухней.
Для подогрева воды использовался электрический титан, стоящий на кухне в отдельном помещении. Плата за проживание была мизерная, размер её не помню. Вносили плату в ЖКО. Был комендант общежития, напоминавший о сроке платежа. Некоторое время я жил один. Недели через две ко мне подселили земляка, хорошего знакомого Петросяна Эрнста Тиграновича. Его распределили после окончания Ленинградского Авиаприборостроительного института в п/я 55, и он попал в ПКБ (проектно-конструкторское бюро). Мы учились с ним в одной школе, которую я закончил на год позже.
загрузка
ОТКАЗ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ: BakuPages.com (Baku.ru) не несет ответственности за содержимое этой страницы. Все товарные знаки и торговые марки, упомянутые на этой странице, а также названия продуктов и предприятий, сайтов, изданий и газет, являются собственностью их владельцев.