Приключения Мамеда на рыбалкe

Мамед с детства был шебутным ребенком, и чтобы оберечь сына от всяких глупостей, мать привлекала его к работе по хозяйству, и он с удовольствием помогал ей, чувствуя себя сильным и ловким. Однажды Мамед услышал, как мама проговорила, глядя на воробья: "Джанун йансун, ня кёксян, ня гызардыб йийярдим сяни" (Ах ты, проказница, какая ты жирненькая, как я бы тебя пожарила и слопала). Мамед тут же соорудил рогатку и начал охоту на воробья. К концу дня он принес матери кябаб из нанизанных на проволоку трех воробьев. Мать не могла поверить глазам, обрадовалась и поблагодарила сына: "Мой охотник-бала, добытчик". Можно сказать, с той поры Мамед стал ловить рыбу и охотиться на дичь, чтобы быть достойным маминой похвалы.

Отец, когда выпадало свободное время, возил его на рыбалку по каналам и озерам. Если была возможность, брал с собой на буровую на Каспий. Пока отец работал, сын ловил рыбу, и вечером все рабочие на эстакаде ели жареную воблу, выловленную Мамедом. Он с гордостью смотрел, как все уплетают его добычу, хотя по всей скважине вялились янтарного цвета осетры. Когда Мамед спросил отца, почему осетрина висит и никто ее не ест, тот объяснил, что мясо осетрины всем надоело, а другую рыбу им некогда ловить, поэтому его вобляшки имеют успех.
Попозже Мамед начал ходить и на охоту. Он любил охотиться на птиц. Берег Каспия и лиман в Дивичах были его излюбленными местами. На большого зверя тоже приводилось ходить с друзьями, но стрелять птицу в полете - это как спорт, не каждый мог в нее попасть. А вкус дикой птицы ему нравился больше домашней. Из рыбы он обожал кутум, который сам же и ловил.

Мамед взрослел, учился, начал уже работать, а холодильник, как и в юности, всегда был полон дичью или рыбой. На Песчаном и на Сангачалах все рыбаки знали его и, завидя его машину, приветствовали и делились сведениями о нахождении косяка. На их языке это звучало так: "Аде, Мамед, сегодня рыба лево-лево находится" или "право-право, ближе к берегу".
Мамед женился и обзавелся детьми, но не представлял свою жизнь без рыбалки и охоты. Даже теща звонила, чтобы ей привезли свежую рыбу. Да и все во дворе надеялись на богатый улов и с нетерпением ждали Мамеда.

Наступил день, когда пришлось менять судьбу и уезжать на постоянное проживание в Америку. Выигрыш "грин карты" стал главной причиной отъезда. Приходилось думать о перемене всего образа жизни, существовать без рыбалки, охоты, самое главное - без друзей, с которыми разъезжал по всему Азербайджану. Мамед знал, что будет хранить в памяти пережитые с ними радости, горести, приключения. Он раздал близким друзьям-охотникам все снасти, любимые телескопические спиннинги. Рвал все нити с прошлым...

Прошло время. Мамед уже два года проживал в Северной Америке, где повсюду озера, реки и даже Атлантический берег океана. Водоемы есть, рыба тоже, но напарника, друга-рыбака, человека азартного, как он сам, Мамед найти не мог. Сначала пробовал поискать среди соотечественников. Его землякам, которые никогда не держали удочку в руках, привить любовь к рыбалке было невозможно, да и Мамед уже не был ребенком, привыкать к новому человеку становилось все тяжелее. А тут со всего бывшего Союза понаехали люди разного социального статуса, Мамед называл людей такого калибра "охотниками другого профиля". Ни одного заядлого рыбака! Если даже он и находился, то на один раз: Мамед не выдерживал человека без юмора или просто тупого, и поиски подходящей компании венчались неудачей. Когда жена Мамеда возмущалась: "Тебе не угодить, что ты ищешь?", Мамед отвечал: "На рыбалке нужен умеющий говорить и умеющий слушать. А тут, как заведется, часами говорит и сам смеется. Я столько не выпью".

Пролетело несколько лет. Как-то в компании Мамед познакомился с Лёхой из Казахстана. Узнав, что тот тоже ищет напарника для рыбалки, Мамед загорелся надеждой. Они договорились поехать к маяку на эстакаде на ловлю полосатых окуней (Striped Bass). Это новость его радовала, потому что он впервые пойдет на рыбалку к заливу Атлантического океана. Лицензию на ловлю рыбы в океане покупать не надо, в отличие от рек и озер. Океанская рыба размером намного больше, вкуснeе и экологически чистая. Но была одна проблема - американские законы. Рыбу страйп можно ловить определенного размера, не меньше 28 инчей (1 инч=2,5 см). Нарушение закона может привести к штрафу на большую сумму. Жена Мамеда была рада за мужа, глядя, как он готовит снасти для завтрашней рыбалки: "Ай Аллах, в конце-то концов, дай Мамеду заняться его любимым делом, пожалей нас и наши уши, а то все время: "Что за страна, нет нормальных рыбаков, да и рыбы. Ты виновата, привезла меня в страну, где доминируют бабы. А мужики хуже баб, они даже боятся просто посмотреть на женщину".

Ранним утром Лёха заехал к Мамеду, и они двинулись в путь. Через 40 минут они уже стояли на эстакаде, забросив спиннинги в воду. В начале рыбалки был большой энтузиазм, рыбаки надеялись быстро поймать большого страйпа, но их ждало разочарование: время шло, а клева не было. Лёха предложил по 50 грамм: "Надо горло промочить, чтоб рыбка пошла". Мамед не отказался. Лёха вытащил термос с виски, и, нажав на пусковую кнопку, наполнил пластмассовые стаканы: "Ловись рыбка большая и пребольшая".
По соседству стояла еще одна пара рыбаков, пришедших ранее. Лёха подошел к ним узнать, есть ли клев. Вернувшись, он покачал головой, что означало: дело труба. Рыбаками оказались две старые бабы. Мужчины бухнули еще по стопочке. А соседки закурили. Странный запах донесся до наших рыбаков.
Мамед спросил у Лёхи: "Что за дерьмовые сигареты курят эти рыбачки?"
Лёха усмехнулся: "Это марихуана".
Мамед: "А почему они курят марихуану открыто?"
"Потому что на это в нашем штате есть разрешение".
Мамед возмутился: "Как это? Мы тут вискарь пьем из термоса, чтоб никто не видел, а эти дамочки открыто затягиваются марихуаной? Бля, где справедливость? В этой стране все наоборот, мать ее! Лёха, давай наливай, нет рыбы, хотя бы настроение подбодрим".
Они услышали гогот рыбачек, которые уже были в хорошем настроении.
"Кажись, наши соседки уже добрались до рая", - заметил Мамед.
Прошло немного времени, и вдруг одна из рыбачек подошла к ним с закруткой в руке и предложила покурить вместе, запивая их вискарем, пока нет рыбы. Лёха перевел ее предложение Мамеду. А Мамед уже был под градусом и не мог упустить сложившийся момент. Он никогда не курил эту гадость, хотя всю жизнь жил среди марихуанщиков. Тяпнув по стопке, пустили по кругу закрутку. Видно было, что Лёха из старых кайфушников: он затянулся и очень медленно, как будто выполняя какой-то ритуал, выпустил из легких весь дым. Когда пришло время затянутся Мамеду, он взял закрутку большим и указательным пальцами так, как видел это в мехелле. Держа в ладонях курево и прикрыв его другой ладонью, он глубоко затянулся. Как ему показалось, все сразу поняли, с кем имеют дело.
Лёха выкрикнул на казахском: "Рахмет, брат!"
На втором кругу Мамед уже был оглушенной динамитом рыбой. Эти трое о чем-то болтали-гоготали. Мамед отошел от них, устроился на своем раскладном кресле и завис, как компьютер, хотя голова работала четко: "Гидж-гиджи, что ты себя ведешь, как идиот? Не плевать, кто что подумает? Нельзя было отказатся от этого дерьма? Еще и показуху устроил, бядбахт, из-за двух старых калош"... - Не додумав до конца свою мысль, Мамед ушел в мир грез.
- Мамед, Мамед, вставай, рыба пошла!
Проснувшись и с трудом отходя от дурмана, Мамед огляделся. На эстакаде рыбаков стало больше. Он зашевелился, начал заново закидывать спиннинг. Через каждые 20 минут кто-то вытаскивал рыбу. Лёха уже успел вытащить двух страйпов и выкинуть их обратно в океан, недовольно ворча: рыба ловилась мелкая, 24 инча, максимум 26, но большие не попадались на крючок.
Каждый раз Мамед кричал ему: "Лёха, да оставь рыбу, никто не видит!"
Но Лёха показывал глазами на рыбаков, которые стояли недалеко от них. Когда кто-то вытаскивал улов, все смотрели в его сторону и на глаз определяли размер, легальный или нелегальный. Особенно дружно крутили головами китайцы, которые расположились по соседству с Мамедом. На эстакаде были одни иммигранты, легально и нелегально проживающие в Америке: два китайца, три иранца, много мексиканцев. Один из китайцев вконец надоел Мамеду, он то и дело подбегал к вытащенной из воды рыбе определить ее размер. Мамед поначалу терпел молча, только глаза искрились. Но постепенно нервы оголились, так как и рыба была маленького размера, и этот любознательный, как банный лист, прилипал с вопросом: "Большой?"
Мамед не выдержал: "Ала, тава сифят..." - сначала на азербайджанском, потом на русском и в конце пламенной речи на американском с рычанием послал этого парня на великую китайскую стену.
Лёха поддержал его: "Правильно! Но не трогай руками, а то завоняет, как в их магазине".
В конце концов, поймав два 27-инчевых страйпа, Мамед проворчал: "Сянёл, хоть американский президент придет, я эту рыбу не брошу обратно в океан", - и незаметно спрятал улов в багажнике машины. А Лёха все не решался забрать рыбу, он уже однажды попался, и его оштрафовали на 200 долларов, если еще раз попадется, то без суда не отделается, тем более, что у него грин карта, которой он может из-за этого лишиться. Мамед видел, как шустрят остальные рыбаки, кто как мог, прятал добычу и играл в правильного рыбака. У каждого своя хитрость: кто прятал под эстакаду, кто держал в воде на веревке. Но Мамеда все это не волновало, как говорится, "баджарана джан гурбан" (умеющему Аллах в помощь)

Постепенно рыба отошла от берега, наступило затишье. Рыбаки, собрав манатки, уехали. Мамед был доволен, что спрятал пойманную рыбу в отделе запасного колеса. А Лёха решил: без улова домой не поедет.
Леска ровно висела на перилах эстакады, как веревки для белья на бакинских балконах, и вдруг один из спиннингов очень сильно накренился вниз.
Лёха крикнул: "Мамед, держи, сейчас унесет!"
Это был спиннинг Лёхи. От радости, не докурив сигарету, он оттеснил Мамеда и начал сам вытягивать добычу. В воде было что-то здоровое. Лёха то собирал леску, то выпускал, чтобы рыба устала. Все это заняло почти час, наконец, они решили постепенно вывести рыбу к берегу на скалы, потому что такую здоровенную, пока неизвестную, рыбину нельзя было поднять на эстакаду. Еще полчаса они промучались у берега, но рыба была очень сильная, и ее не удавалась подвести к берегу.
Лёха все время говорил: "Хорошо, что у меня поводок из стального троса, а то уже точно ушел бы".
Мамед спросил: "А леска выдержит?"
"Да, она на 100 фунтов (100 фунтов=45 кг), должна выдержать. Мамед, возьми сачок, будешь ловить и вытаскивать русалку, когда я подведу ее к берегу!"
Рыба, устав, ослабила сопротивление и постепенно приблизилась к берегу. Мамед, закурив сигарету, прыгнул, как бывалый рыбак, с сачком в воду.
От кайфа закричал: "Гульчатай, покажи личико!"
"Гульчатай" всплыла на поверхность. И вот она во всей красе: это была полутораметровая молодая скумбриевая акула (Mackerel sharks). Мамед увидел недалеко от своей ноги сначала плавник, а потом оскал акулы. От испуга он швырнул сачок и побежал на берег с криком: "Гульчатай, твою мать! Леха убери эту суку от меня! Мама!.."
При весе 100 кг и с приличным животом Мамед побежал, едва прикасаясь к поверхности воды, пушинкой вспрыгнул на скалу и шлепнулся в позе тюленя: "Лёха, давай отпустим этого людоеда!"
Но Лёха даже не слышал Мамеда. Его глаза говорили об обратном, они были широко раскрыты, и пот лился с его круглого лица на камни: "Мамед, или я вытащу ее, или она съест меня!"
"Тогда давай, брат, постепенно ее вытащим, я приготовлю камень, чтобы ударить по макушке!"
Мужики не представляли, как вытащить из воды эту зверюгу, которaя все время вертелa головой и скалилa свои зубы. Они накинули на голову акулы тряпку, схватили кто за что попало и забросили на скалы. Мамед оказался очень близко к ней. Как будто почувствовав это, рыба сделала подсечку хвостом. Ноги Мамеда оторвались от камня, и он, совершив пируэт, с криком: "Ай, бляааа!" - плюхнулся в воду. Уже там его настиг душераздирающий вопль. Пока Мамед был в полете, акула успела схватить Лёху за щиколотку и яростно вгрызлась в ногу. Лехa, брызгая слюной, кричал что-то по-казахски во все горло. Мамед схватил первый попавшийся булыжник и приложил изо всех сил по макушке живодера. И только от второго удара акула, раскрыв пасть, судорожно забилась о камни. Лёха, перевернувшись, освободился от жесткой хватки.
"Мамед где ты был, еще немного, и он отгрыз бы ногу!"
"Где-где? В полете. Сперва он меня убрал, а потом занялся твоими вкусными точеными ножками. Скажи спасибо, я успел, а то не видать тебе больше рыбалки".
Нога сильно кровоточила. Мамед перетянул ее веревкой под коленом, остановил кровотечение, потом, навьючив Лёху на себя, усадил в машину, быстро собрал все снасти и сел за руль.
Он услышал стонущего Лёху: "Мамед, этого сукина сына забрал?"
Мамед вопросительно взглянул на него: "Кого? Акулу?"
Лёха махнул головой.
Мамед: "Как это? Она хотела нас съесть, я могу разве ее оставить? Мы ее съедим!"
Через 25 минут Мамед привез едва не съеденного напарника в "Скорую". Врач, увидев рану, спросил: "Кто его?"
Мамед, недолго думая, с серьезным лицом: "Жена, во время секса".
Лёху начало трясти от смеха. Доктор не мог понять, что происходит, и вопросительно посмотрел на Лёху. А тот задыхался от смеха и стонал от боли.
Мамед опять произнес с серьезным лицом: "От удовольствия".
Серая рутина "Скорой" вдруг ожила от этих двух "русских", все, кто слышал их, громко гоготали. Через час Лёху профессионально заштопали, а еще через час Мамед забрал его.

К вечеру Мамед приготовил на мангале акульи стейки и припрятанную в багажнике рыбу. Вместе с женами рыбаки уплетали добычу, вспоминая с восхищением каждый миг своего приключения. Акулье мясо не понравилось никому, зато нелегальная рыбешка была отменная.