Непрерывный сон Велимира Вульфа. ( часть 3. сокр.)

1. Есть люди, желающие прожить свою жизнь по-иному, если бы была такая возможность. Мог и я желать того же, если вернуть детство . Совершал одну ошибку за другой, при этом думая, что эта судьба мне  предопределена и  потому- ничего толкового из меня не получится. Привычка казнить  себя,  даже за самые небольшие  промахи, истязала мою  бедную детскую душу. Бывало  я погружался  в хаос ещё более неверных импульсивных поступков. Искал выходы, пока не упирался в тупик . Удивительная штука,  но эти "тупики "или " донышки" провалов и  все эти казни только помогли мне. Я стал внимательным и осторожным. Нежелание сдаваться или уступать другим первенство, чем бы я ни увлекался, и чувство внутреннего дискомфорта не давали мне расслабиться никогда. Домашнее воспитание, более походившее на дрессуру, ставило своей задачей выправить мои  недостатки, которые ещё никак и не появлялись. Все это , и наполняло мою детскую голову невероятным количеством комплексов. Мне всегда кого-то ставили в пример, обсуждения моих поступков почти всегда несли подоплёку осуждения. Ужасно не хватало отца, рано ушедшего из этого мира.

2. Несправедливо ли распоряжалась мною судьба? Когда-то я сетовал, что слишком дорогую цену мне приходилось платить за то, что другим доставалась легко. Но может быть то, что было доступно им, не предназначалось мне? И не надо было ломиться в чужие двери? Тем более, осуждать кого-то за то, что мешали мне достичь чего-то мне ненужного? Верно сказано - "не суди, да несудим будешь". Так зачем было сетовать на несправедливость? Остаётся только благодарить всех, кто повстречался на моем пути и оставил след в моей многострадальной душе. Только благодаря им я стал таким, какой я есть. И только благодаря им я научился ценить окружающее меня. Как жаль, что только сейчас, немного поздно,  я понял, что эта жизнь и есть моя, только моя. И она-то и есть мой маленький, скромно обставленный, обыкновенный Рай.

3. Я был очень доверчив, и если мне говорили "нельзя ", то я понимал, что это нельзя в течении всей жизни. Душа все принимала буквально и страдала. Разум старался извернуться и победить обстоятельства. В результате я получал то, что когда-то желал, но слишком поздно, когда и нужда-то в этом отпадала.

4. Такое ощущение, что на всем моем пути стояли Распорядители, берущие на себя право решать, что мне дозволено, а что нет. И они бесцеремонно этим пользовались. Но стоило мне запросить их помощи, как они тут же исчезали, либо беспомощно разводили руками. А стоило мне взбунтоваться, как они нещадно мстили.

5. Много позже, когда я перестал их бояться или придавать им значение, стало понятно, что война с ними и полученные мною раны только пошли мне на пользу. Порабощение, столь ценимое Распорядителями, научило меня стремиться к независимости. Раны и боль, которые они щедро мне дарили, научили меня ценить любое сносное состояние души и тела. Я стал меньше болеть, потому что понял, что болезни наши происходят от  от лени и безделья, которые эти Распорядители вдруг начали мне подбрасывать. Расслабься,  не борись, говорили они.

6. Распорядители определяли для меня, кто мой "друг " и кто мой "враг ". Они их мне назначали. И много позже я понял, что не всегда враг- это враг, и не всегда друг - это друг.

7. Только теперь я понял, что никак не желаю ничего иного, как только то, что я имею . Ничего другого из того, что мне судьба не подарила, я не желаю. Я счастлив и доволен. Никого не осуждаю и, надеюсь,что уже и не буду. Я уже говорил, что мой метод изогнутой линзы совершенно изменил мои суждения о поступках людей. И потому я счастлив, и все мои войны забыты.

Было уже около четырёх часов дня, как раздался звонок телефона, и лакей вынес дядюшке аппарат, ловко пронося длинный шнур меж гостями. Изображая крайнюю степень удовольствия, отодвигая трубку от уха и морщась, дядюшка пропел игриво в трубку: " Сделайте нам такой сюрприз, дорогой сосед!"

- Неужели месье Маруан? - прошептала тётушка. Дядя Этьен со вздохом кивнул и спохватившись, широко улыбнулся.

- Когда приезжает колонель Де Брани, мы знаем, что пришло время обеда.
Все дружно рассмеялись.

Спустя несколько минут у калитки остановился экипаж, запряженный парой разномастных лошадей, расчесанные и подкрашенные чёлки которых были украшены алыми розами. Ехать колонелю было метров пятьсот, не так далеко, чтобы воспользоваться экипажем, но и не так близко, чтобы пройти пешком. Отставной полковник Маруан Де Брани поддерживал под локоть супругу, несущую на вытянутых руках клюквенный пирог. Надо сказать, что госпожа Фелисия Де Брани была необыкновенно мила и , несмотря на свой возраст , вызывала завистливые взгляды более молодых дам. К тому же, ее светские связи и несомненный талант театрального критика только добавляли ей шарма. Дядюшка Этьен и его друг Жерар неожиданно резво встали. Сдаётся мне, что Фелисии они были рады более, чем месье колонелю.

- Я словно ждала вас, - полуобняв Фелисию, пропела тетушка,- ваш любимый Тарт Татен и фуа-гра ждут своего выхода.

- А я ужасно скучаю без ваших пирогов, - протягивая обе руки, подхватил дядюшка.

Колонель улыбался и разглаживал огромные усы: - Я почуял запах роскошных сигар и спланировал поход к господам соседям.  Он громко расхохотался, очень довольный своей шуткой. Торчащие в стороны бакенбарды и распушенные чёрные усищи придавали его круглой лысой голове несколько карикатурный вид.
Усевшаяся рядом со мной Сандра прошептала: - Если взять отдельно его голову и привязать к ней верёвку, то получится шар для прочистки дымохода.
Я еле сдержался от смеха. Дидье все же услышал слова кузины и незаметно показал ей кулак. Сандра укрыла лицо руками и, театрально изображая рыдания, уткнулась в моё плечо. Сказать, что мне это было приятно, означало ничего не сказать. Колонель подошёл к молодёжи и солидно с нами раскланялся. Мы встали и, еле сдерживая смех, вежливо поздоровались.
Сандра представила себя и Дидье, не считаясь ни с каким этикетом: - Александра Лу и ее знаменитый кузен Дидье ...

- Дидье Кортен? Не вашу ли фотографию я видела среди лучших спортсменов Парижа? Это не ошибка? - Спросила Фелисия, взметнув вверх густые ресницы. Удивление и явный интерес появились в ее зелёных красивых глазах. Надо признать, что любой ее жест, выражение лица могли бы стать эталоном хорошего тона. Безупречно прямая спина, умение изящно двигаться, непринужденность и естественность мгновенно очаровывали собеседника.

- Да... скорее всего, вы не ошиблись. Я победил в прошлом году в Монте- Карло ралли второго дивизиона. Рад познакомиться.

Обстановка ничуть не была отягощена даже присутствием полковника, занимавшего большее, чем хотелось бы нам, пространство. Все улыбались, наполняя бокалы легким шипучим вином.

- Так вы выиграли состязание на этом красивом авто? - кокетливо откидываясь на спинку кресла, спросила Фелисия, поднимая бокал.

- Нет, этот автомобиль для прогулок и отдыха, - похоже, Дидье был смущен, - гоночный приспособлен только для работы, которую должен делать надежно. Даже просидеть в болиде более часа тяжело.

- Предлагаю тост за Францию! - воскликнул колонель Маруан. - Она достойна скорейшего выхода из кризиса, а уж Германии, волком смотрящей на наши провинции, мы не боимся.

Залпом выпив вино, полковник тут же наполнил бокал и начал произносить тост за мсье Ротшильда и нашего дальнего родственника, открывших банки во Франции, что было довольно рискованным делом. И вправду, выбранное в 1936 году, правительство продержалось только год, безработица и кризис сводили с ума Францию. Страна, получившая в 1918 году огромные репарации и земли Германии, совершенно бестолково распорядилась ими. Появились всевозможные движения, даже профашистские партии, которые, к счастью, быстро объявили вне закона.

- А мне кажется, - с усмешкой заметил дядюшка Этьен, - что этот больной лихорадкой Гитлер скорее построит социализм, чем русские. Вы видели, как они маршируют? Так топать могут только завоеватели мира. Революционеры! А Муссолини вообще его кумир. Он даже перенял их приветствие.

- ne te flatte pas, mon ami (не обольщайтесь, мой друг), эта баварская свинья думает только о реванше, и большевики с ним заигрывают. - Похоже, что и сосед Жерар, окружённый клубами дыма от его сигары, вдруг очнулся. Политика, как он считал, его конёк. - Гитлер сожрал бы и нас, и австрияков, если бы не боялся англичан и русских.

- Hitler et Mussolini sont drôles...ils lèvent la main comme si ils nettoient la poussière des  étagères.  (Гитлер и Муссолини выбрасывают руку и водят ею по сторонам,  будто вытирают пыль с полки) - выпалила Сандра, затем вскочила и, важно выпятив подбородок, начала водить вытянутой рукой из стороны в сторону.

Все захохотали. Не знаю, мне трудно быть беспристрастным к Сандре Лу, но все, кто был рядом с ней, и не думали сомневаться в искренности ее поведения. Любая, даже самая дерзкая ее выходка, почему-то воспринималась без осуждения, словно ей это заведомо дозволено. Как мы, наблюдая за животным в его естественной среде обитания, верим в естественность его поведения и не сомневаемся, что любая его реакция нормальна и не наиграна, то же самое и с Сандрой. Мне более не доводилось встречать  людей, настолько одарённых этой способностью.

Повар, пару часов назад обсудивший с тетушкой меню обеда, вместе с лакеем начал выносить красиво украшенные блюда. Стайка ласточек, приютившихся за решетчатой стенкой веранды, словно проснувшись, вспорхнула и уселась на огромном ореховом дереве. Надо сказать, что мне было непривычно обедать в столь позднее время. Вообще, этот распорядок дня был удивителен. Обильный завтрак начинали подавать около девяти утра. Кондитер Лурье присылал замечательные гужеры, такие заварные булочки с сыром. Повар предлагал холодный суп, клубничный или яблочный, омлет "пуляр", сыры эмменталь, бри, камамбер, украшенные веточками зелени, он подавал лично на вощенных  дощечках. В лакированный деревянных вазочках разносили мед с трубочками корицы, горячее морковное пюре и тонко нарезанный белый хлеб, покрытый веточкой жимолости или розмарина. Завтрак длился не менее двух часов и проводился в неторопливых беседах. Причем, каждый мог встать, заняться чем-либо и снова вернуться за стол. Странно, но мне, привычному к железно спрессованному по минутам распорядку дня, это понравилось, но предложить впустить подобное в наш американский уклад было бы фантастикой. Никакой спешки, никакой суеты. Вообще, в этом доме часы находились далеко не в каждой комнатеечечках. За время продолжительного завтрака дядюшка Этьен со своим приятелем Жераром могли начать декламировать Виргилия, потешно изображая проникновение в роли, а тетушка порой неплохо музицировать на рояле и петь модные куплеты народного шансона или опереточные партии. Зачитывались интересные газетные статьи, иногда сопровождаемые бурным обсуждением. Не могу вспомнить, что бывала допущена какая-нибудь нибудь резкость или, тем более, гнев, высказанные за столом. Затем гости разбредались, но лакей постоянно разносил какие-то напитки, жаренный засахаренный миндаль или разные сорта молочного мороженного. Этот распорядок дня, с одной стороны, вовлекал всех в общий неторопливый поток, а с другой, не мешал никому уединиться, либо не участвовать в общей беседе. Около шести вечера месье Жерар напомнил, что сегодня будет двухчасовая телевизионная трансляция . Дело в том, в 1937 году в Париже открылась Всемирная выставка, открытие которой ждали около двух лет. Телевизионные аппараты  в домах  только начинали осваиваться и завоевывать уютные уголки в гостиных состоятельных французов. В этом году трансляции довели до десяти часов в неделю и ,в основном, передавали съёмки концертов. Но прямые репортажи были редкостью и их ждали особенно.

(продолжение следует) 

апр. 2, 2020

Велимир Вульф