Непрерывный сон Велимира Вульфа (часть 2, сокр.).

Надо сказать, что дядюшка Этьен был незаурядно образован. Изучал литературу и философию, был страстным социалистом. Было забавно слушать его рассуждения о равенстве всех людей,, особенно когда  он прогонял с лужайки перед домом сынишку садовника, чтобы тот убирался на задний двор. Это не мешало ему радоваться привезенным мною  подаркам: сигарам из колониальной Кубы,  вирджинскому табаку и бутылке замечательного ямайского рома. Он негодовал всегда, читая в прессе репортажи о ситуации в колониях, и был абсолютно уверен в том, что капитализм себя изжил и пришло время взять новый курс. Большевиками он восхищался,  но осторожно,  считал, что Франция способна провести социалистические реформы бескровно. Ему казалось, что достаточно просто убедить всех стать равными и потому уже счастливыми.

С наслаждением растянувшись на шезлонге, в тени  веранды , он вкусно раскурил сигару и, глубоко затягиваясь, взглядом указал мне на Сандру Лу. Она кружилась в танце на зелёной полянке перед домом, словно наслаждаясь самим правом быть молодой и прекрасной.  А франт Дидье вытаскивал из яркого чехла какие-то ракетки, явно меньше и легче теннисных, из инкрустированного светлого дерева. Из отдельного кармашка он извлек конический предмет. Скорее всего, это был каучуковый шарик, окружённый голубиными перьями.

О добрый Г-дь, какие дары рассыпаешь ты щедрой рукой! А замечаем ли мы их? Увы нет, мы всегда ждём чего-то большего. Словно вот-вот и действо,  из обычности своей,  чудесным способом  превратится в сказку. И когда эти мечты вдруг становятся явью, зачастую мы не знаем как это принять.  Я наблюдал за Сандрой Лу и грезил лишь о том, чтобы она взглянула на меня благосклонно. Одной рукой придерживая лёгкую шляпку, другой рукой приподняв широкий подол платья, чтобы не мешало, она кружилась на лужайке, что-то напевая. И лишь сейчас, спустя десятилетия, я понял, что она нарочно раззадоривала мой внезапно возникший  к ней интерес. Ах, как же давно всё  это было...

А что сейчас происходит там, в далёких садах Онфлёра? Я представляю, что идёт дождь за окном моей спальни в тетушкином имении. Я его не вижу, только слышу.  Дождь, он обнимает своими кистями стволы и кроны деревьев. Растворенные в моей памяти старинные мелодии, случайно услышанные в исполнении моего учителя Бургина, заполняли промежутки осторожного дождя.

Вот уже второй год, как я учился в консерватори Бостона и однажды, разыскивая маэстро, я вошёл в пустой концертный зал, знаменитый своей акустикой Джордан Холл, где и нашел его. Наш декан отделения струнных сидел, словно слившись со скрипкой. Тихая простая мелодия, скорее всего славянского или цыганского фолька, завораживала... Мне не доводилось еще слышать подобную музыку. Необычная, полная грусти и какой-то усмиренной страсти, она ввела меня в подобие транса. Учитель, похоже, ухватил свою, особую трактовку мелодии. Не желая нарушать этого откровения, не шевелясь, я дослушал до конца. И вот сейчас, словно скользнув во времени безо всякого усилия, я вновь услышал их. Мелодии странно переплетались, словно рождались одна из другой.. И этот колдовской неспешный танцу Лу...

Если она в тот момент и была земной девушкой, то самой прекрасной из всех. Вдруг эта маленькая шаловливая колдунья выхватила одну ракетку из рук кузена и протянула её мне. Я в растерянности. Вроде маленький пруток, обмотанный в основании тонкой крокодиловой кожей, а какой упругий. Мои неловкие, словно огромные клешни, ладони неожиданно легко приспособилась к ракетке. Я взял её, как берут смычок, на вытянутых пальцах. Но увидев, как держит ее мой визави, изменил захват, сильно сжав рукоятку.

Дидье, заметив мою растерянность и напряжённость, на прекрасном английском подбодрил меня.

- Don't take it so seriously.. its only a game, my friend.

Сняв светлый пиджак и расстегнув верхние пуговицы белоснежной рубашки, этот красавец стал похож на торреро. Его торс облегал золотистый с пурпурными прожилками жилет. Свободные светлые брюки широкой складкой спускались на спортивные мягкие туфли. Высокий, уверенный в себе, непринужденно веселый, вызывал во мне зависть, думаю что не только во мне. Как же мне хотелось вот так же, как он, двигаться и говорить, не испытывая никакой скованности, снисходительно ловя взляды красавиц. Также твердо смотреть прямо в глаза и улыбаться.

Темноволосый красавец ловко поддел "волан" и перебросил его мне упругим ударом. Пытаясь отбить меняющий траекторию волан, я изо всех сил махнул ракеткой и ...немудрено, что промахнулся. Надо отдать должное Дидье, он даже не усмехнулся и опять подбодрил меня. Теперь уже я перебросил ему волан изо всех сил. Маленький кувыркающийся "голубь" улетел далеко в сторону. Я кинулся за ним и почти столкнулся с Сандрой Лу. Она прыснула от смеха и, изображая испуг, схватила обеими руками шляпку. Я рассердился и решил не замечать её. Но ненадолго. Уже после первого удачного удара я не замедлил взглянуть на ее реакцию. Увы, она уже отвернулась и пошла по направлению к гостям. Я переборол своё желание устремиться за ней вслед и всю энергию направил на игру, заряжаясь азартом и выплескивая
избыток адреналина.

День еще не угасал, но уже  прошел какую-то  точку , когда уже не жарко на солнце и ещё не прохладно в тени.Тётушка позвала всех на веранду пить соки. Я поблагодарил Дидье за игру. Красавец снисходительно улыбнулся и попросил меня помочь принести вино из его красного спортивного кабриолета. Мы подошли к гостям, неся два ящика "Аsty". Сосед месье Жерар и дядюшка одновременно присвистнули и оживились. Тут же откупорили бутылки и с весёлыми возгласами  разлили вино в бокалы. Мне хотелось присоединиться к мужчинам, но под строгим тетушкиным взглядом я тут же отказался. На тот момент мне  было всего семнадцать, и как я мог в глазах строгой тётушки оказаться неблагонравным христианином. Моя матушка и тётя настолько традиционны в воспитании детей, что, сдаётся мне, ими доволен был бы наш предок по материнской линии, известный своей строгостью герцог Моле, лет триста назад получивший славный титул. Основателем же нашего рода считается Жак де Моле, казненный инквизицией, последний великий магистр ордена тамплиеров. В нашей семье сейчас есть и банкиры, и адвокаты, и бездельники, прожигатели наследств, и теперь вот - я, музыкант.

Мой отказ вызвал живое удивление как у Дидье, так и Сандры Лу. Девчонка, сама наполнив свой бокал, кокетливо ходила с ним по веранде, то подходя ко мне, то удаляясь в сторону мужского столика. Я был поражён этой выходкой. Мне заново захотелось увидеть ту Сандру, впорхнувшую в мое сердце и показавшуюся мне чистым ангелом.

Дядюшка Этьен, вдруг решительно прервал мою грусть.

- Мой друг, сыграй для нас что-нибудь весёлое. Просим тебя. У нас есть прекрасный инструмент.

Гости поддержали его. Ну что ж, у меня появилась возможность реабилитироваться после игры в бадминтон. Сандра удивлённо и заинтересованно посмотрела на меня. Ох уж и хитрец дядя Этьен. Он вынес старинный футляр и подал его мне. Я извлек из него потемневшую от времени скрипку работы старого мастера. Верхняя дека была реставрирована, явно выделялась светлая полоска иного дерева на ней. Но важно, что нижняя, дающая чистоту звука, была в норме. Я начал вертеть скрипку в руках, пытаясь привыкнуть к ней. Разглядев подпись автора, я ахнул... Гуадини, один из последователей  великого Страдивари! Наверняка скрипке около двухсот лет. Я начал настраивать инструмент. Видно, так давно на нем не играли, что колки вращались со скрипом. Настаивая верхние ноты, я провёл старым смычком по струне и она издал резкий писк. Наш маэстро называл эту фальшь "песней одинокого петуха ". Отвратительный звук. Сандра рассмеялась , но тут же сконфузилась под укоризненным взглядом моей тётушки.

Наконец , мне удалось настроить инструмент. И он зазвучал необыкновенно глубоко и полно. Я решил исполнить "Rondo Capricieuse" Сен Санса. Это было бы естественно, находясь во во Франции. И, как казалось, что у меня  неплохо получалось . Потрясающая музыка! Начинающаяся несколько драматично, торжественно, постепенно переходит в бурное зажигательное веселье. И так, словно по кругу, ведь на то и рондо. Я так был поглощение волшебным звучанием скрипки, что, доиграв в самом высоком темпе финал, не мог несколько мгновений осознать, почему наступила такая тишина. Взгляды были, как мне показалось, несколько ошеломленные. Сандра, порозовев, смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

- Браво ... - тихо произнёс Дидье.

Тут же его поддержали остальные, бурно зааплодировав. Сандра, этот самый главный мой зритель, выглядела немного ошеломленной.  Какое-то мгновенье мы пристально смотрели друг на друга, не замечая никого и ничего.

- А сыграй что-нибудь еще... пожалуйста, - тихо попросила она, притронувшись к моей ладони...

Этот миг я запомнил навсегда. Вот и сейчас, перематывая назад мой воображаемый кинетоскоп, я испытываю сильнейшее волнение.

- Жаннет, Жаннет, идите сюда, скорее! Посмотрите, как участился его пульс. Неужели он просыпается?

Приблизившись, добрая Жаннет и успокоила молодую Лили, практикантку из медицинского колледжа. Лили училась, чтобы стать медсестрой. Она была милой, но еще неопытной и слишком нерешительной.

- Не пугайся, Лили. Доктор Сезар сказал, что случай этого пациента необычен и, возможно, сознание пытается вернуться. Вот, если он не будет дышать, даже секунд тридцать, то тогда уже подумай, как вызвать священника. Ты погладь его ладонь, он успокоится. Вот смотри.

О, добрейшая Жанет, только ты веришь в мои сны. Как же мне легко через твои руки чувствовать тонкую связь с настоящим.