Свист

Глава семьи Яков Иосифович преподавал в музучилище, но ни один из его детей не пошел по стопам отца, хотя оба его сына обладали великолепным слухом, особенно младший, который умел виртуозно насвистывать любую мелодию. Это был не просто звук, а художественный, яркий, многогранный свист, звучавший, как целый оркестр. Его  можно было слушать и наслаждаться, но отец семьи никогда не позволял сыну издавать эти трели: "Такое поведение годится для уличных невоспитанных детей, но никак не для моего сына". Яков не договаривал главного: свист может привести к исчезновению добра из дома, в частности, денег из его кармана, а этого он никак не мог допустить. Нельзя - и все!

Сегодня, в конце первой недели после летних каникул Яков Иосифович едва живой добрался домой и отказался ужинать, пока не примет душ и не смоет накопившуюся усталость. Включив газовую колонку, он наполнил ванную теплой водой и с удовольствием погрузился в нее. Постепенно нега окутывала его, переутомление понемногу таяло, расслабленное тело отяжелело, глаза закрылись, и он начал погружаться в приятный покой. В какой то момент мелькнула мысль, что он ничего не чувствует, как будто его уносит куда-то, как от наркотиков, он не может открыть глаза и даже думать. Когда он вдруг понял, что это угарный газ окутал его и уносит в мир иной, он захотел закричать, позвать жену и детей на помощь. Рот беззвучно открывался, как у рыбы. Он еще несколько раз пытался закричать, но тщетно. Яков собрался с последними силами, подняв руку, выключил колонку и начал терять сознание. Сделав глубокий вдох, он засвистел, и его свист был похож на последний писк умирающего тюленя. Остывающая вода все еще текла из крана в ванную, уже начала покрывать подбородок Якова и вот-вот начнет поступать в рот, издающий звук на последнем выдохе.

А в это время жена Яковa расставляла еду на кухонном столе и, услышав свист из ванной, изумилась: "Яша! Яша, ты своем уме? Детям запрещаешь, а сам?! Вот старый черт, наверное, хорошее настроение или получил зарплату?"

Она вдруг замерла, ведь до дня зарплаты еще неделя, а что это он свистит? Жена позвала Якова. Он не отвечал, а свист продолжался. Она кликнула старшего сына, чтобы он посмотрел через окошко под потолком кухни в баню. Тот, забравшись на стул, тут же спрыгнул на пол, побежал к дверям бани и с криком: "Папа тонет!" - вышиб дверь.

Полумертвого Якова притащили в гостиную и прямо голого и мокрого уложили на диван. Через 25 минут его приводил в чувство врач скорой помощи. Кислородная подушка и уколы вернули Якова Иосифовича к жизни. Он открыл глаза, не веря, что его спасли. Постепенно приходя в себя, рассказал в подробностях, как отдавал богу душу. Яков не умолкал, все говорил и говорил в шоке от прикосновения смерти.

Все соседи, прослышав про возвращение чуть ли не с того света Якова, один за другим пришли навестить его, послушать всю историю, так сказать, из первых уст, подбодрить, посоветовать впредь быть бдительным и пожелать здоровья. Яков был очень рад всем, даже тем, кого не любил.

Самый близкий сосед Тофик, с которым Яков ходил еще в детский садик, потом в один класс, съел не один пуд соли, потоптал немало танцплощадок, делились спичками и хлебом, пришел самым последним, после работы: "Ай киши (мужик), ты, считай, заново родился, надо обмыть это!"

Сопротивляться Тофику было бесполезно, да и не хотелось. Хотелось наслаждаться тем, что происходит в настоящую минуту. И вот два соседа сели за стол, выпили по рюмочке коньяка. Тофик вытащил из холодильника мясо, подержал его на весу, понюхал и покачивая головой, причмокнул: "Ммм, бях-бях, кишмиш э, не мясо!" - хлопнул на стол и начал точить ножи друг о друга. Тофик работал мясником на базаре, и в его доме всегда была свежая баранина. Он знал толк в мясе и умел виртуозно готовить из него ароматные сытные блюда. Тофик начал разделывать мясо, чтоб зажарить его, а заодно рассказывал, как он когда-то упал с 4-го этажа прямо на живот и остался живым, только сломал все ребра. Ребра зажили, он обзавелся солидным пузом и уважением на базаре как везучий человек. В другое время Яков мог бы напомнить Тофику, что вся его жизнь проходила на глазах у соседей, и он знал про него все, но сейчас Яков смаковал каждую секунду своей вновь обретенной жизни, потягивая чай и наблюдая, как творится волшебство в умелых руках Тофика. А тот насвистывал какую-то азербайджанскую мелодию и колдовал над мясом. Слуха у Тофика не было, он безбожно фальшивил, но это абсолютно не коробило Якова...