Нахальство как достоинство, а не порок

В русском языке слово "нахальство" воспринимается в основном в отрицательной коннотации, чаще всего с оттенком "наглость", "хамство", "бесстыдство", "беззастенчивая назойливость", "бесцеремонность". Владимир Высоцкий, например, считал, что:

"Нет прохода, и давно,
В мире от нахалов.
Мразь и серость пьет вино
Из чужих бокалов".

А Сергей Довлатов говорил, что "Нахальство - это та же наглость плюс отсутствие стыда". И тем не менее здесь не так всё просто, поскольку "нахальством" вполне можно обозначить и смелое внедрение в какую-либо область знания или производственной деятельности, о которых человек ранее не имел представления. При этом понятия "смелость", "упорство", "целеустремлённость", "азарт" и др. очень слабо покрывают сущность подобных действий. И хотя в таком контексте в понятии "нахальство" отрицательный налёт ощущается намного слабее, невозможно себе представить, чтобы о ком-то с оттенком одобрения сказали бы, что он бросил учиться игре на фортепиано и нахально освоил игру на гобое.

Оказывается современное значение слов "наглый, крайне дерзкий, бесстыдный, нахальный" является производным от значения "быстрый, внезапный" (www.ksu.ru/f10/publications/2004/articles_1_1.php). Здесь раскрытие механизма семантической деривации позволяет сделать следующий немаловажный в культурологическом плане вывод. Судя по всему, быстрота и внезапность, а точнее - внезапная быстрота (В.И.Даль толкует старое значение, в числе прочих, словом "взрывчивость" [Даль 1994, 2: 393]), оценивается (или, как минимум, оценивалась) носителями русского языка отрицательно, вследствие чего и произошло постепенное ухудшение его значения. Уже в собственно русском языке, когда отдельные синонимы утратили многие дифференциальные семы, сблизились, сосредоточившись у ядерного значения "быстрота", была подготовлена плодотворная почва для их разведения. И здесь ключевую роль сыграл культурный фактор: отрицательная оценка носителями языка неожиданной, внезапной быстроты вошла в семантику слова. Слово наглый, с одной стороны, было отдалено от слова внезапный (не обязательно "быстрый"), с другой стороны, от слов быстрый и скорый (не обязательно "неожиданный"). Не исключено, что на изменение семантики повлияла специфическая сочетаемость слова наглый. И.И.Срезневский упоминает о существовании в древнерусском языке сочетания наглая смерть, то есть внезапная [Срезневский 1988-1990, II, стб. 274]; В.И.Даль в XIX веке фиксирует такое же значение, сохранившееся в южных говорах, ср.: «Умереть <…> наглою <…> смертью, неожиданно и вдруг» [Даль 1994, 4: 233].

Между тем среди множества положительных качеств человека, позволяющих ему принимать решения с наименьшей задержкой и избегать колебаний, которые в итоге, как правило, снижают привлекательность быстрого принятия ответственных решений, нахальство играет далеко не последнюю роль. Вместо нахальства можно, конечно, использовать другие, более интеллигентно звучащие синонимы, как, например, вместо "героизм на поле боя" можно сказать "бесстрашие, навеянное недопониманием последствий". Но всё же не мешает задуматься над тем, что отрицательный аспект слова "нахальство" возник у носителей русского языка из-за того, что слово "нахальство" очень уж сильно противоречило традиционному "итак сойдет" или "не нужно уж слишком стараться!".

Ко многим людям понятие "нахальство" совершенно неприложимо. Они честно берут на себя самые нелёгкие обязанности, часто выполняют работу за двоих, заслуженно отдыхают в выходные дни от будничных дел и без малейшего отвращения встречают будни начинающейся недели. Они не расталкивают локтями коллег по работе и поднимаются по ступенькам карьерного роста, непрерывно работая над повышением своей квалификации. Они незаменимы и в производстве, и в руководстве. На таких людях держится семья, государство, вообще всё человечество. Когда эти очень важные и полезные для общества люди, выйдя на пенсию, обозревают пройденный ими жизненный путь, то обнаруживают, что обозревать-то и нечего, нкесмоьтря на обилие полученных наград. Сплошные правильные фигуры решений, на которых взгляд никак не задерживается и которыми трудно похвалиться перед внуками. Между тем, у людей, проживших жизнь в "нахальном стиле", даже в самые тяжёлые часы предсмертного томления возникают бодрящие картины прожитого, как волшебные арабески из захватывающих эпизодов любви (и не обязательно к различным женщинам), ощущения силы, уверенности, преодоления непреодолимого и весёлого барахтанья в водах океана под названием "Адреналин".

В определенном смысле под нахальством на подсознательном уровне понимается что-то, сделанное не по-людски, не так, как ожидалось бы представителем репрезентативного большинства общества. И в этом понимании нахальство вовсе не порок, оно дифференцируется от хамства. Я сомневаюсь, что слово "нахальство" когда-нибудь утратит свой отрицательный подтекст. Известный филолог и философ М.Эпштейн отмечает: "российская особенность – слова с сильной экспрессией. В словах русского языка не только называется нечто, но и выражается отношение к предмету: либо сильно положительное, либо сильно отрицательное" http://www.svobodanews.ru/articleprintview/1895040.html. Не исключено, что когда в Россия вставание с колен объявят государственным преступлением, а дорогие россияне начнуть гордиться не своей беспробудной духовностью, а работоспособностью на уровне американцев, то в слове "нахальство" экспрессия переместится из области отрицательной в область нейтральную или даже положительную. И умение поступать нахально, вопреки традиции, с перехлёстыванием воображаемого предела, основанного на привычном уровне ментальности, будет восприниматься в качестве особо ценимого в человеке качества.

Я работал во многих областях науки и все свои успехи неизменно связывал с присущим мне нахальством, которое я ценил неизмеримо выше всех особенностей своего характера. Расскажу об одной истории, которая иллюстрирует контраст между нахальством открывателя и тривиальной текстурой мыследелия решателей. Здесь "открыватель" и "решатель" упоминается в соответствии с дифференциацией научных работников, предложенной знаменитым биологом Гансом Селье. Я ещё вернусь к этой теме, поскольку считаю деление предложенное Селье столь же гениальным, сколь гениальным является деление людей на инровертов и экстравертов, предложенное Карлом Юнгом.

Одна из лабораторий отдела, руководимого директором института, в котором я работал, занималась микробиологическим синтезом кортикостероидов. Кортикостероиды играют исключительно важную роль в физиологии и биохимии человеческого организма. В начале 50-х годов, когда происходило активное развитие сверхскоростной авиации, кортикостероид гидрокортизон (кортизол) приобрёл значение стратегического продукта. Он играл существенную роль в регуляции организма лётчиков на стрессовую ситуацию, вызванную многократными перегрузками, а также в качестве средства против геморроя, вызываемого теми же причинами. Американцы разработали достаточно дешёвый способ синтеза гидрокортизона с помощью бактерий, но нам этот продукт не продавали. Затем появились микробиологические методы биосинтеза других кортикостероидов (преднизона, преднизолона и т.д.), которые начали очень активно использовать для лечения самых разнообразных заболеваний. Словом, процессы биосинтеза кортикостероидов приобрели очень важно значение и хорошо субсидировались.

Кортикостероиды представляют собой довольно сложные молекулы. Модификация этих молекул чисто химическим путём, как правило, очень сложна и экономически невыгодна. Микробы же способны с величайшей селективностью осуществить одну из многих идентичных реакций. В лаборатории микробиологической трансформации кортикостероидов работали на культуре бактерий, стибренной у дураков-американцев, которые принимали на стажировку молодых советских учёных (кагэбэшников), чтобы сеять доброе, светлое в том числе и на 1/7 суши. Под Москвой на небольшой установке был налажен синтез кортикостероидов. Лаборатория в числе основных проблем занималась повышением интенсивности микробиологического синтеза. Я иногда заглядывал в эту лабораторию, где у меня работал большой друг.

Однажды я застал работников лаборатории в процессе обсуждения планов. Дело в том, что существующая технология позволяла осуществлять микробиологическую трансформацию кортикостероидов с рабочей концентрацией порядка один грамм на литр. На призыв заведующей "может ты что-то посоветуешь!?" я попросил объяснить мне суть проблемы. Проблема была в том, что кортикостероиды совершенно не растворяются в воде, в которой действуют активные микроорганизмы, осуществляющие трансформацию. В то же время необходимо было иметь в среде стероид, очень мелко диспергированный для того, чтобы контакт с бактериями был максимально большим. Для этой цели стероиды растворяли в ацетоне и раствор выливали в среду с живой культурой. Поскольку ацетон неограниченно смешивается с водой и прекрасно растворяет стероиды, а стероиды в воде совершенно нерастворимы, то при этой манипуляции образовывалось молоко из мельчайших частиц стероида. Кто пил болгарскую мастику, греческое узи или турецкий арак, настоенные на анисе или фенхеле, знают что при добавлении капли воды образуется молоко из эфирных масел, нерастворимых в воде. Приблизительно то же самое имело место и здесь. Всё было хорошо, когда концентрация стероида не превышала грамма на литр. Но при повышении концентрации стероида ацетона приходилось добавлять столько, что бактерии дохли. Над этой проблемой несколько лет и работала лаборатория.

После того, как мне это всё объяснили, я сказал: "Добавьте столько стероида, сколько хотите, в культуральную среду, выпарьте ацетон в вакууме (ацетон кипит при 56 градусов и практически мгновенно выпаривается при комнатной температуре), после чего добавьте культуру бактерий и шпарьте свою трансформацию. Мои коллеги вылупились на меня, как на кота, который запел человеческим голосом "Бесаме мучо". На следующий день звонят и звенящим от радости голосом сообщают, что по "предложенной мною технологии" им удалось провести процесс аж с полуторами граммами стероидов, на что я сказал (sic!): "Возьмите сразу пол килограмма стероида на литр". На меня тутже зашикали: "Ты что, ты что! С ума сошёл?" Короче говоря, следующий опыт прошёл на ура с 2 граммами стероида, потом с двумя с половиной... Через несколько месяцев трансформация прекрасно прошла с 400 граммами стероида на литр культуральной среды. Меня включили в соавторы патента, основанного на использовании этой моей детской идеи. Мне неудобно было обижать людей своим отказом, хотя этот патент был мне до лампочки: у меня самого было около полусотни изобретений.

Не знаю, насколько впечатлит читателей пример моего нахальства, но могу лишь сказать, что при внедрении этого нахальства в жизнь заводская установка на заводе "Акрихин" могда сделать за день столько же, сколько за полтора года. Людям, лишенным научного нахальства, было ментально не под силу сразу перейти от загрузки стероида в один грамм к загрузке в 400 граммов. Из описанного примера видно, что у некоторых людей нахальство проявляется в виде достоинства, а не порока.