Айкина любовь

   В мою жизнь ворвались первые романтические отношения. Это не было счастьем, озарившим мою беспечную юность, не было божьей благодатью. Это оказалось настоящим смятением, настигшим меня внезапно, в какие-то секунды. И ладно бы я встретила популярного актера или певца, знаменитого художника на собственной выставке, так нет же, мой сосед сверху, тот самый, которого я знаю всю свою жизнь, почти на 10 лeт старше меня, бабник и красавчик, которым его мама, я называла ее бабушка Ханум, неуемно гордилась и которого вечно обсуждали мои мама и бабуля, покорил меня, сам того не заметив.

А произошло это так. Бабуля послала меня отнести бабушке Ханум компот, сваренный из вишен с абрикосами, купленными ранним утром в Стеклянном базаре на проспекте Нариманова. Именно в это время я была увлечена очередным книжным романом и не могла оторваться от интриг, разлучавших влюбленных, но если бабуля захотела что-то, сопротивление бесполезно, ее желание должно исполниться немедленно. Я, схватив кувшин, побежала вверх, перепрыгивая через две ступеньки, и только собралась нажать на кнопку звонка, как дверь распахнулась и на меня налетел выходивший из квартиры Алик, тот самый сосед. Наши взгляды встретились, в сердце вспыхнула искра, тоненькая ниточка, соединяющая чувства с душой, загорелась фитилем, и в ней заполыхал пожар. Кувшин выскользнул из ослабевших рук, компот и стекла брызнули во все стороны. Я застыла с протянутыми руками, Алик посмотрел на свою одежду, покрытую алыми пятнами и крикнул мне в лицо: “Черт! Откуда принесла тебя нелегкая! На работу шел, теперь купаться”, - на ходу стал стягивать с себя рубашку, обнажая загорелое мускулистое тело.

Я стояла с мокрыми липкими ногами, не шевелясь и, наверное, улыбалась, потому что он сказал: “Она еще и смеется. Иди домой и скажи всем, что было вкусно, спасибо”, - и ринулся в ванную комнату.

Мама Алика вышла из кухни на шум и увидела красную лужу у двери. Она вскрикнула: “Что случилось? Порезалась? - но, увидев меня целую-невредимую, вдруг заголосила: Вай! Мой сынок! Что с ним?”

Алик крикнул из ванной: “Мама! Это компот!” - и очень вовремя, а то она так сразу не успокоилась бы.

Что было дальше, я помню плохо. Я вообще плохо помню свою жизнь того периода, потому что в ней началась новая полоса. Наверное, любому подростку нужно испытать несчастную любовь, чтобы повзрослеть. Но моя любовь была какой-то корявой, болезненной, в одну секунду радость сменялась отчаянием, я носила образ Алика в своей душе постоянно, засыпала и просыпалась с его именем на устах, ненавидела и обожала его одновременно. Во всех моих тетрадях была нарисована, по сто раз обведена и заключена в завитую рамочку буква А. Ночами я смотрела на загадочные звезды и представляла, что какая-нибудь инопланетянка так же смотрит на Землю и гадает, есть ли на ней цивилизация, и если есть, то  какие там принцы...

Я встречала Алика редко, чаще видела его машину перед домом, слышала его шаги над головой и иногда голос. Говорил он обычно тихо, но мог и разораться, если кто-то выводил его из себя. Иногда я слышала, как он громко кричит: "По телефону неохота, приходи ко мне!" или "Подожди, сейчас приду!"  И тогда я вмиг подлетала к двери и прилипала к дверному глазку, чтобы увидеть, как Алик спускался по лестнице - на секунду его лицо становилось близко-близко - и быстро сбегал вниз. Сердце мое колотилось в горле, руки дрожали, я плелась в свою комнату и по пятьсот тысяч раз, как видео, прокручивала эти скудные волшебные секунды.

Я старалась найти повод зайти к ним передать что-то от бабули, когда Алик был дома. Просила его помочь с задачами по алгебре, с которыми без него не могла справиться. Приходила с мелкими поломками, которые он устранял в минуту.

В один прекрасный солнечный день я придумала задание, с которым поджидала Алика у окна. Как только на горизонте замаячила его машина, я выскочила в блок к почтовому ящику и стала медленно доставать газеты. Алик подошел, поздоровался, я хотела ответить, но у меня пересохло в горле, и я только кивнула  в ответ. Алик вытащил из ящика свою почту, и у меня, наконец, прорезался голос. Я спросила, не мог бы он нарисовать у меня на руке цветок - мой символ, у нас задание по этнологии. Он удивился просьбе, переспросил, какой цветок является моим символом. Я не знала, что именно должен он нарисовать.

"Боже, что за ересь я несу?" - подумала я  и ответила: "На твой вкус и чувство прекрасного".

Алик усмехнулся: “Хорошо, раз на мой вкус, заходи через час. Нарисую”.

Я стояла у их дверей уже через полчаса, слышала, как Алик разговаривал по телефону, потом сидел в кухне, наверное, ужинал. Когда зазвучал телевизор, я решила явиться, пока он не заснул на диване. Быстро нажала на дверной звонок, раздалось короткое кваканье, не услышанное никем. Нажала еще раз, поувереннее, дверь открыла мама Алика. Я сказала, что пришла к ее сыну, он ждет меня.  

В глазах Аликиной мамы включился рентген: "Зачем? Сынок, ты ждешь Айку?"

"Нет, не жду".

Взгляд стал строгим и начал сканировать меня.

"Впрочем, да. Я обещал нарисовать ей что-то, она сама не знает, что. Впусти ее, посмотрим, что за ребус нужно решить".

Сердце учащенно забилось, я не знала, что делать, развернуться и уйти или все-таки зайти в квартиру. Буря эмоций мешала сделать выбор между досадой за невнимание ко мне и близкой целью.

Алик сам появился у двери: “Заходи, не стой на пороге. Какую же символику тебе нарисовать на руке?”

Я молча последовала за Аликом в гостиную, села на стул напротив него, положила краски на стол. Мама Алика села напротив нас с чашкой чая, положила в розетку ароматное айвовое варенье и, наливая понемногу дымящуюся жидкость в блюдечко, наблюдала за мной в зеркале серванта.  Алик развернул мою кисть тыльной стороной к себе и начал рисовать. Я осторожно разглядывала его. Oн был так близко, что мог слышать биение моего сердца. Я перестала дышать, еще немного, и я потеряю сознание. Для меня время как будто замерло, но когда Алик сказал, что все готово, oказалось, что прошло всего 5 минут.

От увиденного художества состояние эйфории рассыпалось в пыль: на руке красовалась большая лягушка, сидевшая на маленькой лилии. Волна возмущения поднялась во мне. Значит, мой символ это лягушка? Какая наглость! Ненавижу! Вот сейчас исчезну и никогда больше не произнесу его имя! А вдруг сейчас я уйду, и он тут же забудет обо мне? Что делать?

Алик понял, что обидел меня, и начал рассказывать, что лягушка обязательно превратится в красавицу, а лилия - символ божественного разума и чистоты. Врал, наверное, но я постепенно остывала, моя решимость уйти пошла на спад. Под конец своей речи он пририсовал лягушке корону, чтобы всем было все ясно. Да и я вспомнила, что задание по этнологии - моя фантазия, никто эту жабу не увидит. Но неужели я у Алика ассоциируюсь с такой мерзостью? Не спрашивать же у него…

Несмотря на полное безразличие к моей персоне, Алик оставался на пьедестале. Во всяком случае, он умел то, что не умел мой папа. Например, из района нам привезли живых кур, их нужно было зарезать. Папа сразу отказался, он, по-моему, курицу видел только на своей тарелке в готовом к употреблению виде. Бабушка, души не чаявшая в Алике, обратилась к его маме: Ай Ханум, ты не знаешь, кто сможет порезать курочек?"  

Мама Алика с пафосом ответила: "Ай гыз, конечно, знаю. Мой сын! Он может порезать любого зверя от курицы до слона".

Курочки лежали в ванной комнате со связанными ногами. Алик пришел с набором ножей, выбрал нужные, потер их друг об друга, сказал: "Бисмиллах” и начал кровавую работу. Я сидела в своей комнате, когда услышала, как он зовет мою бабушку. Ее не было дома, наверное, отлучилась к соседке, и мне пришлось идти на зов.

"Я не могу продолжать резать их. Сидят, как в амфитеатре, и смотрят на меня. Гюнахды (грех)”.

Куры, наклоняя головы то влево, то вправо, внимательно глазели на него. Алик попросил убрать их куда-нибудь.

Я ответила: "Неси их в кухню, фашист”.

Ох, как он взвился: “Бабушку зови, мамзель! Мне, что ли, хочется быть зверем?" Он схватил в охапку птиц и вынес их в коридор. Я ушла в свою комнату, считая, что не обязана выслушивать гневливую речь. Через 20 минут хлопнула входная дверь, это ушел Алик, а еще через минуту прибежала моя бабушка, с удивлением и восторгом восхваляя его: “Аллах сахласын, Аллах сахласын! Если бы не он, мы бы мучались. Настоящий мужчина, огулды!”

Я подумала, что на каком-нибудь острове он не пропал бы с голоду и другим не дал бы пропасть, но тут же не остров, и все равно гордость за него невольно охватывала меня, и в конце концов, я простила его, хотя он и не знал о моем великодушии.

Однажды у нас в школе протрубили поход в Кубу, поручили взять теплые вещи, в горах вечером холодно. Я, конечно, начисто забыла об этом и очнулась накануне поездки. Вытащила все свои сумки, часа два прикидывала и так, и сяк, но ни одна не подходила. Не брать же чемодан с собой. Что делать? Решила пойти к Алику, он спортсмен, у него найдется вместительная спортивная сумка. Дверь открыла его мама, сказала, что Алик спит, выслушала меня.

"Вот его новая сумка, из Москвы привез, этикетка еще висит на ней, - и протянула мне, - будь аккуратна, Алик не знает, что я отдаю ее тебе".

Я собрала в сумку свои вещи, все поместилось, ура! Я даже запихнула маленького мишку, которого с детства всюду носила с собой, и тетрадь, в которую с недавних пор начала записывать свои мысли, слова понравившихся песен, стихи.

В Кубе было красиво, но скучно. Все лезли куда-то, кричали, мальчики кидали в девочек косточками от вишен, пугали ужами, девочки кричали, но опять лезли к мальчикам. Одним словом, детсад. Я хотела домой. Пошла бы к Алику с вопросом о Кубе, он бы рассказал мне что-нибудь интересное, а то сижу тут - ну, деревья, речка, ну, красиво, ну и что?!

Домой я приехала поздно. Бросила все вещи на пол в коридоре и пошла спать. Утром бабушка встретила меня ворчанием, упоминая имя Алика. Как оказалось, в замке его новой сумки застрял мой мишка, и бабушка, пытаясь открыть молнию, поковыряла в ней ножом, что-то сломала и отнесла отдавать сумку с уверениями, что там был испорченный замок. Мама Алика возмутилась и вернула сумку обратно. Моя мама тут же пошла к ним и начала убеждать их, что сумка не такая уж и великая вещь, из-за которой стоит портить добрососедские отношения, что Алик наглый и бессовестный человек, он должен был молча взять сумку , подумаешь, принц! Мама Алика сказала, что наглые это мы: "Во-первых, Алик ничего не возвращал, он про сумку еще не знает, это я ее вернула. Во-вторых, нужно было просто извиниться, что ваша дылда (дылда это я) испортила замок, сказать правду, и на этом все бы завершилось".

Тоже мне, мировая справедливость. Кто виноват, что мишка застрял в молнии, а бабушка не сумела открыть ее? Нужно было отнести Алику, он бы открыл. А теперь  долгоиграющая зурна затянула свою партию, они будут полгода толочь воду в ступе, обвиняя друг дружку и вспоминая давние промашки. Боже мой!

Какое-то время я старалась не выходить, когда хлопала дверь наверху, стояла у глазка, потом неслась к окну, провожала взглядом спортивную фигуру самого красивого на свете мужчины и горько сожалела о ссоре старших.

Прошло время, все позабыли об инцидентe и общались, как всегда. Бабушка ходила к маме Алика, та приходила к нам. Жизнь текла по заведенным правилам до тех пор, пока у папы не остановились часы. Oн отнес их в мастерскую, нo там даже не взялись их чинить, посоветовав везти их в Москву. Алик! Вот, кто часто едет в командировку в Москву и может там найти хорошего мастера. Но Алик поступил по-своему, он вскрыл часы, подтянул пружину, переставил что-то, и часы начали тикать. Я чуть не лопнула от гордости за него! Вот он какой ловкий - и часы может починить, и утюг, и мою тупую алгебру в два счета решает, и вообще красавец. Но гордиться долго не пришлось, часы встали опять, но не молча, а чуть ли не с боем курантов. В них сорвалась пружина, вылетели диски, сломалась ушко стрелки. Одним словом, часы нужно было выбросить вслед за Аликиной сумкой.  1:1

Когда моя мама явилась с претензией к ним, Алик произнес: "Пусть профессор купит себе достойные его званию часы, а не носит старое барахло”.

Опять пошел виток обвинений и холодной войны между  соседними государствами. Ну как мне жить в такой атмосфере? Я должна была презирать Алика, но душа рвалась к нему, и все мысли были о нем.  Желание видеть его было таким сильным, что доставляло мне почти физическую боль.

Три года пролетели в войне и мире. А затем грянула беда, даже не беда - горе: Алик женился на своей сотруднице. Говорили, что она то ли прораб, то ли инженер, и что она старше Алика. Она, конечно, заколдовала его, заманила в свои сети, ведьма. Испортила мою жизнь. Алик больше не жил с мамой. Мама не одобряла его выбор, они не общались, и я перестала видеть его совсем. Жизнь потеряла краски, меня охватила тоска, и я все чаще смотрела на звезды по ночам, отказывалась ходить в гости, писала стихи в заветной тетрадке и прятала ее, чтобы бабушка с мамой не нашли случайно. Родители махнули на меня рукой, больше не призывали сосредоточиться на уроках, читать хотя бы художественную литературу, и по окончании школы устроили в папин институт. Там у меня сразу появилось несколько потенциальных женихов. Еще бы -  профессорская дочка, красавица. Я пыталась выбрать себе пару по идентичности с Аликом, хотя бы внешне. Но разве кто-нибудь мог сравниться с ним? Все проигрывали. Алика я больше не видела. Он присутствовал только в моей воображаемой жизни; в моей душе по-прежнему жила любовь к нему, но она больше напоминала место от ожога, на которое лучше не смотреть.

***** 

Мне 22, работа мне нравится, правда, коллектив старческий, но все относятся ко мне хорошо, и жаловаться не на что. На меня оглядываются, в меня влюбляются, признаются, посылают сватов. Все в моей жизни изменилось, только я не могу избавиться от чар самоуверенного и мужественного красавца-соседа. Никакие предложения посетить вечеринки или погулять я не принимаю, хожу только к подругам и к родственникам. Все попытки познакомить меня с "хорошей партией" пресекаю на корню, замуж я выйду только по любви, которая зажжет новое пламя в моей душе. У меня изменился стиль одежды, я стараюсь выглядеть королевой, достаю шмотки у фарцовщиков, оставляя ползарплаты за один раз. Новые шмотки дарят мне хорошее настроение, потому что все заглядываются на мой прикид, это, как знаете, каждой девушке нравится, а в нашем городе - особенно.

В жизни Алика тоже произошли перемены, он развелся. Причину я не поняла, то ли он попался на измене, то ли они разругались, и никто не захотел мириться. По мне, пусть будут все причины сразу, лишь бы он не возвращался к ней. Новость выбила меня из колеи, воображение рисовало невероятные радужные картины, но в реальности ничего не происходило. Алик купил квартиру и к маме приходит редко. Я его не вижу.

*****

В тот ветренный осенний вечер я ушла с работы поздно. Засиделась с отчетом, но гордо отказалась от всех предложений подвезти меня. Пока ехала в метро, на улице стемнело, а мне до дома идти еще минут 10. Почему я не догадалась позвонить папе, чтобы встретил меня? Я старалась отвлечься от навязчивых воспоминаний из фильмов-кошмаров, в которых одинокую девушку нагоняет маньяк, но воображение предательски рисовало преследующие меня гулкие шаги. В какой-то момент я, к своему ужасу, поняла, что шаги за спиной - реальность. Не оборачиваясь, прислушалась - шаги мужские. Наш дом уже виден, но до него нужно пройти по нескончаемо длинной темной улице. Я пошла быстрее, шаги за спиной не отставали. Понимая, что на высоких каблуках убежать от него не смогу, дрожащими руками вытащила кошелек из сумки - лучше сразу отдам деньги, авось отстанет. Я резко развернулась и  выставила вперед руку с кошельком.

"На!" - раздался мой жалкий писк.

"Девушка, вы почему одна, без сопровождения?"

Я чуть не упала от удивления: на меня смотрел Алик! Он не узнал меня, более того, он продолжал говорить со мной как с незнакомкой, спросил, не нужно ли меня проводить. Страх исчез, меня начал душить смех, я отворачивалась, а он пытался разглядеть мое лицо в темноте.

"Вы здесь живете?"  

Я указала на свой дом.

"Прям в этом доме? Почему я вас никогда не видел? Я всех красивых девушек в этих домах знаю," - он сделал неопределенный жест, охватывающий как минимум полпроспекта Нариманова.

И тут я расхохоталась:" А я живу прямо под тобой!"

Лицо у Алика вытянулось, он не верил своим глазам: "Айка, неужели красавица с "пистолетом" - ты?" - он кивнул на кошелек, который я все еще держала в руке. Я захохотала еще громче.

"Почему ты ночью гуляешь по улице? Папа твой где? А если бы это был не я, ты собиралась защищаться кошельком?" - кажется, Алик пытался преодолеть смущение потоком вопросов и смотрел на меня во все глаза.

"Айка! - папин голос раздался неожиданно. - Почему не позвонила? С кем ты стоишь в темноте?”

О, теперь пошла серия тех же вопросов от папы.  К счастью, мужчины сразу узнали друг друга, и я побежала домой, где, отметнув все мамины и бабушкины расспросы, закрылась в своей комнате и думала-думала, пытаясь найти разгадку новому aликиному поведению. Заинтересовался?.. Увлекся?.. Влюбился?..

Я знала, что сегодня Алик остался ночевать у мамы - я видела, как  с их балкона всю ночь слетали маленькие кометы с его сигарет. Они пролетали мимо моего окна гаснущими звездами и зажигали во мне новые надежды и мечты.

На следующий день Алик подошел ко мне, когда я возвращалась с работы. Я никогда не видела его таким серьезным. Он задавал вопросы и внимательно слушал меня. Мы шли и говорили, как будто встретились после долгой разлуки, а впереди у нас вся жизнь. Мы не вспоминали прошлое, что в нем было? Мы рассказывали о себе нынешних, узнавали друг друга, радовались одинаковым мыслям, отдавались горячей волне симпатии, которая согревала нас и защищала от холодного порывистого бакинского ветра. Я так и не рассказала ему о своих многолетних мучениях, они теперь казались мне детскими и смешными, но даже наедине с собой я не хотела бы шутить над ними. Пусть моя невзаимная любовь останется лишь моим воспоминанием.