Тушканчики

В интенете появилось сообщение о том, что в московском зоопарке проснулись первые тушканчики, которые в специальном холодильнике завёрнутые в поролон переживают зимнюю спячку (http://www.rosbalt.ru/moscow/2018/03/22/1690571.html). А я сразу же вспомнил Западно-Казахстанскую область, где я сдуру в конце 50-х от бакинского университета осваивал целину. Работа в основном заключалась в том, что мы "бунтовали" просо. Эти огромные горы проса от малейшего повышения влажности начинали нагреваться в результате того, что у семян начинало появляться желание прорастать. Нужно было лопатами пересыпать горы проса. Иногда это выражалось в том, что в день переходилось перебрасывать лопатой более десятка тонн. Второй вид деятельности заключался в обслуживании веялки. Нужно было перетаскивать с бунта к веялке просо в специальных носилках по сто килограммов. Работа был очень неслабой.

Работали мы в поле в километрах 20-ти от лагеря, где расположились. Веяли мы по ночам с вечера до утра, бунтовали днём с утра до вечера. К полю добирались в кузове грузовика. И днём, и ночью перед грузовиком по просёлочной дороге смешно скакали хвостатые тушканчики. Казалось, что они бегут на двух задних ногах с задранным невероятно длинным хвостом с помпошкой на конце. Тушканчики выпегали с поля, некоторое время скакали перед машиной и вновь убегали в родные поля. Перед машиной всегда скакала пара десятков этих удивительных животных.

Веялкой управлял угрюмый, неразговорчивый механик, который откликался на кличку "Ягор". Поскольку веялка редко выходила из строя, то все ночи напролёт Ягор спал на земле. Я от него слышал всего три слова: "Ябо твою мать!". Мне кажется, что он других слов просто не знал. На ночное веяние мы отправлялись вдоём, поскольку стокилограммовый ящик одному было не поднять. От бунта с просом до веялки было метров 15-20. Работа была тяжелой. Нужно было заполнить ящик, отнести его к веялке и высыпать просо. Гора проса была огромной, гладкой. Отбирали мы просо с основания бунта.

Однажды ночью веялка вышла из строя. Я разбудил Ягора. Он со словами, с которыми был знаком очевидно с детства, направился к веялке, долго в ней копался и с помощью мимики объяснил нам, что дело "швах". В сентябре ночи были прохладные. Когда таскаешь стокилограммовые ящики, то прохлады, разумеется, не чувствуешь. Но без работы можно было запросто замёрнуть. Я захватил с собой две большие дыни. Одну дал товарищу. Мы залезли на вершину бунта, закопались в тёплое просо по горло, при свете луны разрезали и съели по дыне, а шкурки выбросили в метре от себя. 

Когда мы на рассвете проснулись, то увидели удивительную картину. Гладкая гора проса была испещрена следами тушканчиков. Все дынные корки они самым тщательным образом утилизировали. Следы тушканчиков доходили до расстояния в несколько сантиметров от наших голов. Эти смелый мышки каким-то образом соображали, что бы обездвижены и не сможем их съесть так, как они слопали наши дынные корки.