1 кюфтя и 10 нохудов

   Дело шло к перерыву. Тофик, как обреченный на голод зверь, улавливал запахи, плывущие из коридора, где в других отделах женщины грели свой обед. Он не может терпеть голод, от этого у него нет настроения, болит голова. Каждое утро, провожая Тофика на работу, жена подсовывала ему подмышку какой-нибудь бутерброд, завернутый в газету. В форс-мажорных случаях она давала ему 50 копеек на пирожки, которые он мог купить в буфете. А сегодня дома не оказалось мелочи, только 25 копеек, которых не хватает ни на что. Сидя за столом и подпирая кулаками висячую морду с прищуренными жёлтыми глазами, он жалобно наблюдал, как все работники суетливо разворачивают свои свертки с едой. Тофик прекрасно знал, кто что обычно приносит. Только Мамедгусейн киши отличался от этой оравы своей едой. В его меню входила чисто бакинская кухня. "Наверно, жена его обожает", - подумал Тофик. Встав из-за стола, он решил попытаться найти, чем заморить червячка.

У самых дверей он услышал голос Мамедгусейна киши: "Слушай, народ, меня пригласили на обед в ресторан, а я принес обед и не хочу оставлять в холодильнике, потому что ночью охранник наверняка сожрет его. Вооооот. Поэтому предлагаю купить у меня мою еду". - Он с бях-бяхом открыл поллитровую банку и высыпал содержимое на лаваш с зеленью вязяри (кресс-салат). Комнату окутал запах кюфты - великолепной, с пряностями. Сама кюфта была похожа на полную луну, цвет был янтарным от сарыкёкя (куркумы), и окружали ее такие же янтарные, как звезды на небосводе, крупные нохуды (горох).
Ноги сами привели Тофика к кюфте с нохудами. Мамедгусейн киши, как настоящий восточный человек, начал хвалить свой товар, как будто на базаре: "Тофик, по глазам вижу, ты голодный, и сегодня на столе у тебя нет свертка с твоим дежурным бутербродом. Я предлагаю тебе за рубль купить у меня произведение кулинарного искусства. Смотри, мян олюм, какая кюфтя, ни одного изъяна в формах, круглая, как земной шар! А запах! Как у невинной, не обнюханной розы! Сян джаным, приглядись к нохудам: один к одному, не уступают своей мамочке-кюфте. За 1 рубль они могут оказаться в твоем пустом, где ветры гуляют, желудке".

Сглотнув слюну, Тофик посмотрел на Мамедгусейна киши, как кот из общепита, и тихо промолвил: "Мамедгусейн, у меня только 25 копеек, ради Аллаха можешь уступить мне все это за мои деньги?" - Неуверенно протянув руку, он раскрыл ладонь с монетой.

Мамедгусейн: "Ты меня не уважаешь, я это давно понял, но пищу, которую приготовила моя супруга Пюста ханым, я не позволю не уважать! Бир манат - и не копейкой меньше! Если нисйя (в рассрочку), то тебе будет стоить 2 маната".
Он начал собирать свой кулинарный шедевр. Куфтя, упав в банку, несколько раз упруго подпрыгнула, а нохуды с глухим стуком сгрудились вокруг своей мамочки. Завернув в газету и положив в авоську банку с едой и вставая из-за стола, Мамедгусейн киши закряхтел: "Аллаху Мяхяммяд Йа Али. Меня ждут".

Тофик понял, что безупречная кюфта и десять близнецов-нохудов ускользают из его жизни и затараторил: "А киши, причем тут "ты меня уважаешь" или "я тебя уважаю"? Просто поверь мне, я завтра дам тебе остальные 75 копеек. Сейчас у меня только это".

Мамедгусейн киши резко повернулся и начал разворачивать газету с банкой. В глазах Тофика появился блеск, сопровождаемый громким гулом из пещеры его желудка. Он радовался своей победе. Повернув голову к сотрудникам, довольным взглядом прошелся по ним. Все, как на аукционе, болели за происходящее. Молодые работники даже сделали ставки 2 к 1, что Мамедгусейн не отдаст кюфту. В тот момент, когда Мамедгусейн начал разворачивать газету, у них глаза расширились от происходящего. Когда Мамедгусейн опять высыпал содержимое банки на лаваш, кто-то уже начал ликовать, но не тут-то было: кюфта опять оказалась водворена в банку. На лаваше лежал вязяри с десятью нохудами. Мамедгусейн киши, забрав мелочь у Тофика, произнес: "Тофик, на твои 25 копеек я оставляю тебе только это. Скажи хоть одну причину, по которой я мог бы оставить все".
Тофик: "Мамедгусейн, как угодно Аллаху..."

Мамедгусейн киши бросил банку с кюфтой в авоську и пошел к выходу. Молодые ребята, выигравшие пари, радостно схватив деньги со стола, начали пересчитывать их. У самого выхода из комнаты авоська Мамедгусейна ударилась о косяк двери. Банка с треском разбилась, кюфта, выскользнув в широкую дырку авоськи, покатилась и, как вкопанная, остановилась у ног Тофика. Тот, подняв кюфту, пальцами почистил ее от пыли, разломил на несколько кусков, положил вдоль лаваша рядом с нохудами и вязяри, плотно завернул в дюрмяк (рулет). Не обращая ни на кого внимания, он откусил большой кусок и смачно зачмокал.

Вокруг стояла тишина, только слышен был тихий голос Мамедгусейна киши: "Пай атоннан, ... ол, бяхтин олсун".