У нас дома... Продолжение - 3

 © flamingo


26.11.2014



                        8. И СНОВА О ПАПЕ

Всё чаще и чаще думая о папе, поражаюсь тому, как он, 14-летний щупленький мальчишка, практически ребёнок, сумел один из Котельнича, что в Кировской области,

добраться до Батуми, сдать экзамены в мореходный техникум, поступить и выучиться на механика??? Как же рано взрослели наши родители! Сейчас, когда моей дочери 25,

сыну почти 24, я считаю их ещё совсем детьми, названиваю почти ежедневно, особенно дочери, учащейся в Хайдельберге, и не представяляю их в подобной ситуации.
Папа, в ту пору до такой степени блондин, что все друзья-приятели называли его не иначе как Борька-Седой, уехал в Батуми, что было, практически, на краю света от

тогдашнего Котельнича. Он часто рассказывал о том, как непросто и голодно жилось курсанту мореходки, как из обуви имел только рабочие грубые ботинки, у которых

вместо шнурков были тоненькие полоски такой же грубой как и у ботинок кожи. Как растёр этими сыромятными шнурками-ремешками ногу, отчего нога эта загноилась

до такой степени, что началась уже гангрена и встал вопрос об ампутации... От перспективы стать безногим инвалидом спасла то ли уборщица общежития, то ли ещё

кто-то - я уже и не помню в подробностях рассказ папы... Цена вопроса была - килограмм сливочного масла. Нет, это была не плата за лечение, а сырьё для приготовления

по народному рецепту какой-то чудодейственной мази. Друзья папы, сами вечно голодные, растущие ещё мальчишки, скинулись, как папа всегда говорил в таких случаях,

"по паре копеек", раздобыли где-то этот спасительный килограмм сливочного масла. Добрая тётка наварила какой-то мази, намазала и предупредила, что дёргать гноящуюся

гангренозную ногу будет очень сильно, но что нужно терпеть. Папа, по жизни человек очень терпеливый ещё, наверное, с детства, и не предполагал, до какой степени сильно

будет дёргать ногу! Рассказывая это всё с округлившимися от эмоций глазами, сам удивлялся, как он не упал с кровати: "За спинку держался!" - живописал он ситуацию.
Нога была спасена и быстро стала заживать, чему невероятно удивились врачи - они-то уже "приговорили" папу к инвалидности!
Годы учёбы в батумской мореходке совпали с началом и первыми годами Великой Отечественной войны. Конечно, все или почти все мальчишки рвались на фронт!

Сначала их не брали - возрастом не вышли, потом, позже - берегли их как резерв, использовали как рабочую силу на судоремонтных заводах. В Батуми для ремонта и восстановления

приводили на буксире искорёженные бомбёжками суда, иногда они приходили ещё своим ходом. Времени на то, чтобы перед ремонтом остудить судовые котлы, не было, на зачистку

этих ещё неостывших котлов посылали мальчишек-курсантов. Работа была адова, но была война, и каждый вносил свою посильную ( и даже непосильную! ) лепту в дело приближения

Победы и разгрома ненавистного врага.
По окончании мореходного техникума папа был направлен в Баку, в Каспийское пароходство. Много позже, когда папа уже вышел на пенсию после более, чем 40-летней работы в качестве

судового механика, - а был он старшим механиком нефтеналивного танкера, последним его судном был танкер "Большевик Караев", - у него развилась катаракта. После обследования

в офтальмологическом центре Святослава Фёдорова, врачи сказали, что катаракта у него термическая . После расспросов о жизни и роде деятельности папы, они пришли к выводу, что заболевание

глаз - "эхо" войны, последствие его работы по зачистке раскалённых судовых котлов.
Это была маленькая страничка из жизни папы в годы войны.


                        9. НЕМНОГО О МАМЕ

После войны мама поступила в Ленинградский финансово-экономический институт, но организм, ослабленный военным недоеданием, никак не хотел привыкать к сырому и

неласковомуклимату северной столицы. Мама стала часто простужаться, болеть, лёгкие были слабые, и врачи посоветовали ей оставить институ и уехать из Ленинграда.

В противном случае она вполне могла заболеть туберкулёзом, заболеванием жестоким, в те времена трудно поддающимся лечению или совсем неизлечимым. Хотя, глядя сейчас

на фотографии мамы ленингадского периода, с трудом можно было предствить, что это улыбчивая и, опять же, судя по фотографиям, довольно сбитая девушка имела столь

хлипкое здоровье. Оставив институт, мама покинула так полюбившийся ей Ленинград и через какое-то время поехала в Баку, к своей сестре. Выше я писала уже, что именно там,

в Баку, познакомились нашис сестрой родители.
Часто, думая о маме, задаюсь вопросом, было ли что-то, чего бы моя мама не умела.
Она умела прекрасно паять, т.к. уже в Баку окончила техникум и получила диплом по специальности техник КИП ( контрольно измерительных приборов ). Имея на руках нас,

двух ещё довольно маленьких дочерей, она окончила курсы кройки и шитья, причём, шила она так хорошо, что сшитые ею для нас платья принимали за фирменные, привезённые

откуда-то с запада. Помню, когда я-двадцатилетняя, поехала с соседкой Жанной в Ленинград, меня на Невском проспекте остановила расфуфыренная, в крупных бусах и серьгах,

напоминающих кремлёвские люстры, дама и, обойдя меня вокруг, беспардонно рассматривая, как новогоднюю ёлку, спросила:
- Девушка, это на вас финское платье?
Тогда, в середине семидесятых, писком моды были всевозможные кримплены, финлены, трикотины... А производили это всё фины, и финское платье - это было... ну очень круто!
- Да нет, это платье мне мама сшила, - ответила я, стушевавшись от напора дамы.
- Невероятно! А ваша мама принимает заказы на пошив? - с надеждой в голосе спросила эта тётя-мотя.
- Да нет, она не шьёт чужим, по заказу. Да мы и живём не в Ленинграде.
- Какая жалость! Какая жалость! - покачала головой, сокрушаясь, дама.
Мы с сестрой часто, разговаривая по СКАЙПу, обсуждаем детали маминого гардероба тех лет, то, что мы общими усилиями вспоминаем. Все её платья... То шерстяное цвета

"бордо" с синим атласным галстучком и юбкой-гофре, которое она делала сама, то из нежного маркизета с рисунком, напоминающим то ли сирень, то ли цветы "иудина дерева".

Это платье было украшено оборочками на плечах, и платьев таких мама сшила два: себе и бабушке, своей маме.
Мама всегда очень элегантно одевалась, и папа иногда не без удовольствия рассказывал небольшой случай из времён начала шестидесятых годов.
Тогда судно, на котором работал папа, стояло в доке судоремонтного завода и папа был на берегу, что случалось очень нечасто в жизни мамы с папой. Условились, что встретятся

по окончании папиного рабочего дня, чтобы поехать в центр то ли по делам каким-то, то ли просто прогуляться, коли выпала такая радость - побыть вдвоём. Мама тогда не работала,

занималась нашим воспитанием и пошла опять работать, когда я перешла уже в пятый класс.

Папа ожидал маму у проходной завода в компании коллеги. Вдруг тот мужчина говорит:
- Посмотри, какая красивая элегантная женщина идёт!...
Папа оглянулся и не без гордости сказал:
- А это моя жена.
Мама тогда была в сшитом ею самой то ли из поплина, то ли из сатина ансамбле, состоявшем из зауженного в коленях платья с подрезами и сборочками на бёдрах и расклешённого жакета

с рукавом в три четверти и большим белым шёлковым воротником, завязывавшимся бантом. Весь воротник был выстрочен ровными параллельными толстыми строчками, повторявшими форму

воротника и создававшими иллюзию не просто шёлка, а шёлкового то ли пике, то ли репса...
У меня так и стоит перед глазами образ мамы в этом недорогом, скорее всего, но выглядевшем шикарно ансамбле в стиле Жаклин Кеннеди! Только, думаю, Джеки явно уступала нашей маме.

Мама была очень красива!
Какие летние костюмы шила в те времена мама для папы!... Отстрочка шириной в миллиметр не сбивалась нигде по бортам пиджака! Это была мастерская работа.
Кроме того, что мама умела великолепно шить и хорошо паять, она умела подбить нам задники туфель, зашить на них распоровшиеся швы. Наша бедная мама!..

Будучи почти всегда без мужчины в доме из-за специфики папиной профессии, ей самой приходилось таскать мешками картошку и лук, раскладывая всё это в ларях подвала, когда делала

запасы на зиму. А какие ёлки она нам ставила!!! В то время в нашем южном городе купить ёлку к новому году было практически невозможно, но она, оббежав неоднократно все возможные точки,

торгующие ёлками, умудрялась "урвать" две-три палки с несколькими веточками, которые, связанные умелыми мамиными руками, превращались в пушистую ёлку. Если ветки располагались

не достаточно равномерно, то она высверливала в стволах этих ёлок-палок дырочки, куда плотно загоняла
дополнительные ветки. Покупка ёлочных украшений была ежегодным ритуалом. Каких только игрушек у нас не было! И всевозможные выдутые из стекла чайнички и самовары, и огромные

шары всех цветов и фасонов!... Особенно любимы нами были китайские игрушки: сделанные из стеклянных блестящих бусин паучки, стрекозы, фонарики и просто какие-то висюльки ...

Ящик с ёлочными игрушками хранился в подвале, и я, уже довольно большая, лет 13-ти-14-ти девчонка, во время летних каникул любила устраивать что-то вроде ревизии всех этих сокровищ,

настолько хотелось повторения новогоднего чуда.
В то время, в начале и середине шестидесятых годов, мы с Ирой посещали хореографическую студию, и каждый год все новогодние ёлочные представления во Дворце культуры НБНЗ

( Новый бакинский нефтеперерабатывающий завод ) давались силами участников этой студии. Какие это были ёлки! Ко всем выступлениям маме нужно было шить для нас костюмы.

Несмотря на то, что я была в этой студии не только самая маленькая, но и самая младшая, я почти всегда была солисткой и выступала в главных ролях всех представлений. То я была Снегурочкой,

то самым главным маленьким гномом, на изготовление бороды которому маме пришлось расплетать кусок толстой пеньковой верёвки, то "заводной куклой"... И всегда у нас с Ирой были лучшие костюмы,

сшитые руками нашей мамы! Недавно в социальных сетях нашлась одна из бывших участниц той студии и тех представлений Татьяна Букина, теперь уже не худенькая высокая девочка, а солидная

стройная дама. После нескольких коротких первых сообщений с объяснением того, кто она, первым её восклицанием было:
- Помню, Леночка, тебя хорошо, и твою маму-мастерицу!
Расписывая мамины таланты и способности, я уже и не упоминаю здесь о том, как она превосходно готовила и пекла, с какой фантазией могла накрыть праздничный стол.

Уж чего-чего, а фантазии и выдумки ей было не занимать!
Короче говоря, что бы ни делала мама, она делала это превосходно!

© Copyright: Елена Йост Есюнина, 2014
Свидетельство о публикации №214112700259