Мосей Степаныч помирает...ч. 3-я.

 Дом Рокфеллера в Краснокачанске словно уже и ждал нас. Огромные железные ворота нараспашку.  Окна-двери нараспашку.

Широкий двор мог бы стать уютным, если бы за ним кто-то ухаживал. А так он напоминал размазанное асфальтовое

месиво, неровно соединяясь, с воротами, с забором и ступенькой перед дверью  На пороге стоял огромный детина с детским лицом

и грыз семечки.  Это был младший лолкин брат. Она его звала "засранец" или "ходячий желудок". Связь между кличками

прослеживалась. Если знаешь заранее его прозвища, то из ста "подставных" сразу определишь  кого можно так прозвать.

 Лицо "засранца" было продолжением  желудка. Оно только что не выделяло желудочный сок.  Лицо, в мелкую рябушку,

непрестанно жевало, причём  работали не только челюсти и щёки.  В этот процесс были втянуты  глаза, уши и даже нос.

 Но всё же имя у него было. И звали "Засранца" иногда Романом.   Романом Килечкин изобрёл  непревзойдённый способ

 классификации людей.  Глядя на их руки или чё ещё, он произносил: -"Да-а,  с такими руками тебя в шиномонтаж не примут!" 

Этот человек сразу становился в его глазах пустяшным и никчемным.  Зато мужики с хваткими лапищами, обязательно хмурые

и молчаливые, вызывали в Ромке зависть. Ему казалось, что только такими вот руками можно "гресть честные деньги".

 Серединочка, между годными и никчемными, у Килечкина оставалась для женщин.  "Тьфу на них! Чертыхи крашенные" .

 Завидя нас, выходящих из машины,  засранец Килечкин  вздохнул скорбно и пригласил  жестом взойти. Заодно стрельнул у

Вачика сигаретку.  И подумал, глядя  вслед  кавказцам, ну и мне подавно,-   "Да уж,  не для  таких  шиномонтажки строят". 

 Как только мы зашли в дом, Гурген, он же базарком, тут же нас приметил : " О! Министры снабжения пирибыли.

Ара,  Мамед, хачмасское пиво есть?"  

Мамед недовольно пробурчал что-то тихо,   но ответил-  "И- ессь".    Гурген неунимался.  -"Ну где, э? Где? "

Мамедик кратко и с достоинством ответил -" в Хачмассе". 

 Вачеган заржал, потом взял сердитого Мамеда за локоть и они пошли здороваться с Моисеем.

- Ара, Рокфеллер, ты как э?  Не слыша ответа, Вачеган потряс чётками у уха Рокфеллера. Опять никакой реакции.

 -Ара, ты что сдох?

-Не думаю, -сказал Мамед. -чувствую, что живой пока.  И заорал   больному прямо в ухо: "Моисей! Ты живой?"

Моисей проснулся и , размяв губы ответил:-" Пока нет! "

Друзья облегчённо вздохнули и Мамед, склонившись тихо сказал: "эти рэкэтиры-быки, совсем казлами стали, - двойной

откат хотят.   Говорят, раз ты не работаешь, значит у  тебя есть бабки. Скажи  говорят,  что  Галаган и Жожик  твой

больничный не принимают.  Карочи, полный беспирдел!"

-"Беспредел", поправил друга грамотный Вачик.   Мамед глянул на него  и кивнул.  -Спасибо, коллега.

-Да пошли они в ж-пу, -встрепенулся Рокфеллер.

 -ара, как э пошли? -одновременно вскричали друзья.- Они твой будку зажгут, твой дом зажгут. Ты что их не знаешь? 

Всё же великая вещь дружба.  Ну посидели люди за дела пустяковые, могли бы скурвиться,  душой задубеть.

Тюрьмы многих крючат.   А эти двое , ну и с Моисеем, конечно,   людьми остались.  Наверное потому, что людьми и

до того были.  Посидели,  срока кончились,   ну а дружба осталась.

 Тут и обо мне вспомнили. Вот, Рокфеллер, смотри, земляка тебе привели. Сейчас в Израиле живёт, прикинь!

Моисей скользнул по мне взглядом и спросил:   -"а где жил"?

-около мединститута, в Арменикенде.

-А-а, ну наш человек. Лола  накорми ...   Но Лола не расслышала, так как увлеклась  баснями  Гургена.

Моисей махнул безразлично рукой,  и обращаясь ко мне сказал:

-опаскуделися тут все!    Потом  молча отвернулся к стенке.   Затих.

Я глянул на друзей, махнул им рукой, мол сворачиваемся, пора ехать. Вачеган и Мамед грустно вздохнули и

встали.    Я за ними.     Так бы мы и ушли, но тут произошло нечто невиданное.

 Сначала во двор,  пошло  вихляя бёдрами вошла вульгарная женщина. Хотя  бросалось в глаза, что  это мог

оказаться сильнопереодетый мужчина. Накладные ресницы, румяна, дермокол и чулочки в сеточку это было

от женщины.  А мускулистые икры, узкие бёдра и бритые скулы-это было от мужчины.  Вся эта пошлость подошла

к Ромке-засранцу,  и, вынув изо рта сигарету, пропела низким голосом:- Одиноко ли вам, мужчина?

 Засранец узнав своего двоюродного братца, сплюнул брезгливо и завизжал:

-Лолка, забери Герку, забери своего гомосека.  Пусть пойдёт на х-й!

-Да я бы с радостью, малыш, жеманно ответило оно. Завидев нас, выходящих из дома, оно пропело-

О-оо, какие мужчины родятся на земле русской. Глядя на Мамеда,  Герман заметил-  у хорошего

мужского начала должен быть хороший мужской конец,  правда милый? 

 Мы поначалу опешили,  Мамед хотел влепить поджопник голубому, но мы удержали его и бочком начали скользить к воротам.

И что вдруг? 

А вот что "вдруг".  В ворота вьезжает огромаднейшая лакированная машина. То ли джип, то ли закрытый бронированный

грузовик. Рыкнув танковым двигателем, авто притормозило. Из-за затемнённых окон  было видно ничего...или тьма.

Фантастические никелированные фары сияли, лощённые бока механического зверя зеркально отражали весь

моисеев двор, включая нас, Ромку- засранца и, даже "голубого"  искателя приключений на свою попу,  Герку.

  Затем распахнулась одна передняя дверь.

Сначала на землю ступила одна огромная нога, которую обувал чёрный ботинок невиданного размера.

Затем, рядом опустилась такая же вторая. Не буду рассказывать долго насколько отвисли  наши челюсти.

Грузовик качнуло, когда из-за двери ловко выскольнуло нечто огромное, похожее на чёрную гору.

Двухсоткиллограмовый негр, ростом хорошо за два метра,  поправил на себе дорогущий чёрный костюм.

Ослепительно  улыбнулся нам и всему Краснокачанску, а значит и всему честному миру.

Затем "Чёрная гора" последовал открывать заднюю дверь. Кому-то.