В Иерусалиме

На запястье завяжет мне красный шнурок
иудей в вороном сюртуке.
И теперь надо мною не властен порок,
сглаз и зависть. Пишу в дневнике,

что сегодня увидел я Ершалаим,
к Стене плача, смутясь, подошёл
и меж тысячелетних камней заложил
просьбу к Б-гу. Потом меня вёл

путь сквозь шумный и пёстрый арабский квартал,
среди лавок, ковров, суеты.
Здесь по серым камням я неспешно шагал,
подчиняясь теченью толпы.

Вот и вывел меня лабиринт городской
к тому месту, где площадь и Храм,
где на всех языках слышен говор людской,
все у Гроба склоняются там.

И коснувшись губами холодной плиты,
разложив на плите образа,
повторяют паломники: Будь славен Ты,
к небесам устремляя глаза.

Я не верю ни в порчу, ни в зависть, ни в сглаз,
но с руки не снимаю шнурок,
чтоб когда-нибудь снова, в назначенный час
эти камни увидеть я смог.