Гавайи по-дедски - 2

"В далекие-далекие времена, когда на лугах паслись только черно-белые телевизоры, да и паслись-то они поодиночке, потому что мало кому было по карману заплатить за лицензию на отлов такого зверя, основным развлечением не очень хулиганистых мальчиков и девочек были книги. Не те, которые необходимо подзаряжать от сети и пичкать скачанными из интернета текстами, а обычные, со страничками из бумаги, обложкой из картона, и, иногда, картинками. И вот во многих из них, в которых описывались путешествия по морям и океанам, упоминалась полинезийская земляная печь, ИМУ, как вы знаете. Сначала копалась яма, потом в ней разводили костер, бросали вулканические камни, а когда дрова прогорали, камни накалялись, всё  накрывали банановыми листьями, клали на них что придется – поросят, кур, нежелательных гостей, в конце концов. Потом все снова закрывали банановыми листьями. И долго-долго ждали, когда это приготовится. Ну не было тогда  микроволновок, и  даже духовок.  Тогда было очень много времени, которого не хватает сейчас. А потом стучали в барабаны, плясали, и  ели, что запеклось.  И почему-то представлялось мне всегда, что вкуснее блюд нет, чем те, что извлекли из этой печи. (Я, конечно, не имею ввиду нежелательных гостей)"…

Примерно так я собирался рассказать внукам, почему мне очень хочется и увидеть ИМУ

 и попробовать то, что в нем приготовится. Да что-то отвлекло, и мы просто передали нашего  индюка, завернутого в четыре слоя фольги и получившего индивидуальный алюминиевый номерок,  в руки ИМУзнатца и повара по-совместительству. За готовой птичкой приходить надо было на следующий день. Потому что это был День Благодарения.

Что-то магическое таилось для меня в словах «земляная печь». Наверное, тут сплетались воедино мечты о дальних странах, экзотических блюдах и гостеприимных туземцах. А может, об их раскрепощенных женщинах. Ох, навели в моих мозгах путаницы товарищ Джек Лондон, со своими тропическими рассказами, да товарищ  Роберт Мерль, чью книжку «Остров» я зачитывал до дыр, ну и остальные, коих сразу не упомню. И поэтому запеченного индюка я освобождал от фольги и резал с некоторым душевным трепетом.

Но он оказался на высоте, и не посрамил моей мечты. Его не надо было резать, я пихал его ножом, и он разваливался на мягкие, ароматные куски, которые просто таяли во рту. И добила меня традиционная деньблагодаренская приправа – желе из клюквы. Для меня, южанина, клюква всегда была экзотикой, такой же, как бананы и ананасы. То ли дело родные гранаты, кизил, алча и приготовленные из них ткемали и наршараб. «Да, не дураки были первые поселенцы»- думал я, жуя огромные куски сочного мяса, обмазанного клюквой, и с собачьей грацией разжевывая кости прожаренного индюка. Даже мои фштафные шелюсти с легкостью выполняли эту работу…Что говорить, индюк удался. Сыто отдуваясь я поставил первую галочку в списке обязательных пищевых приключений.

 Знакомство с ИМУ, а потом  и пожирание  запеченного в ней индюка, вызвало у меня ощущение почти полного огаваиваиния. Но шестое чувство подсказывало, что не хватает последнего мазка в картине. Оглядевшись и присмотревшись, я понял, что для того чтобы выглядеть полным лохом-туристом мне  необходимо напялить  цветастую гавайку, разноцветные  шорты и какие-нибудь шлепанцы.  Рубаха внутреннего протеста не вызвала и я купил настоящую цветастую  гавайку. Можете говорить мне что угодно, но я буду спорить до хрипоты и доказывать, что черный и белый тоже цвета. И поэтому моя рубаха яркая  и разноцветная!!! Но когда я стал крутить в руках  попугаячих расцветок шорты, примериваясь к ним,  поток мыслей из того самого места, которым мы, люди,  так часто пользуемся вместо головы, категорично остановил меня.  Моя пятая точка возмущенно потребовала прекратить издевательство и не одевать ее клоуном. Иначе – забастовка, до победного конца. Я, как обычно, прислушался к голосу разума и остался  в старых, вылинявших  шортах. Но чтобы последнее слово осталось за мной, во всеуслышание заявил, что мне подсовывают не шорты вовсе, а плавки, если оценивать воздухонепроницаемость  материала, а если фасон – семейные трусы-переростки.  Сомыслитель не издал ни звука, и я понял, что он доволен. Дабы полностью завершить процесс, я купил себе шапочку-бейсболку, на которой  было написано HAWAII.

Теперь, каждое утро мне не надо было мучительно напрягать память и вспоминать,  где я, собственно, нахожусь, а просто повертеть ее в руках, прежде чем напялить на голову. Я таскаю кепарики не для того чтобы прикрыть лысину, или спрятать  голову от солнца. Я терпеть не могу, когда солнце лезет в глаза поверх темных очков, и мне, вообще-то от кепки нужен только козырек. Но пока я не нашел такого, чтобы мне понравился.

Жена, поначалу, подозрительно равнодушно отнеслась к идее своей одежной мимикрии. Я недальновидно обрадовался,  но скоро понял, что это был просто отвлекающий маневр, и свое огаваивание в шмоточных магазинах она оставила на конец отпуска.   

Вы будете смеяться, но памятник  Дюку, одинаково популярен и в Одессе, и в Гонолулу. Если б я  сказал "встретимся у Дюка", любой одессит  мгновенно бы  меня понял. И то же самое произошло бы  и с гавайцем. Но пошли бы  они в совершенно разные стороны. Одессит к потемкинской лестнице, а гаваец на пляж Вайкики. Одессит прочитает на памятнике «ГЕРЦОГУ ЕММАНУИЛУ ДЕ РИШЕЛЬЕ", а гаваец  - «Duke Paoa Kahinu Mokoe Hulikohola Kahanamoku. Чистокровный гаваец, выросший на Вайкики. Отец международного серфинга. Трижды олимпийский чемпион, дважды серебряный призер и пятикратный бронзовый призер олимпийский игр между 1912 и 1932 годами. Он прославил свое имя, свою расу, свою страну и всех нас».

Простодушные гавайцы выражают свое уважение, благодарность и теплое отношение подношением гирлянд цветов – ЛЕИ, как они называются на гавайском. Тут почти все  скульптуры удостаиваются такой чести.  И принцесса Бернис Пауаhи Бишоп

 и даже тюлень.

 Только танцоров обделили.

И пока я рассматривал неохваченные вниманием фигуры, мне  вдруг привиделся одесский Дюк с местными подношениями уважухи – с нацепленной на шею связкой вяленых бычков, пачкой баксов в протянутой руке и  бутылками горилки у ног.

**

Мы видели, что хулиганью надо растратить энергию и дочка предложила не вносить атомную бомбу в дом, а заехать на детскую площадку. Восторженные вопли с заднего сидения подтвердили ее правоту, и мы свернули с трассы. Совсем неширокий съезд не предвещал ничего особенного. Видны были вершины деревьев, угадывалась лужайка.  Я открыл рот, чтобы задать вопрос, да так и остался с разинутой пастью. Не скрою, уже несколько раз я видел на этом острове деревья с огромными стволами и невероятными кронами, и страдал от невозможности походить под ними и потрогать их руками.  Как-то все не получалось.  Но тут…

Чуть не подвывая от восторга, я выскочил из машины и вдруг остановился. Мне не хотелось торопиться. Тут же, в двух шагах, была детская площадка, на которой не очень шумно играли дети и куда рванули наши сорванцы. Но это все не мешало.

 Шум зависал в стороне, суета оставалась где-то там, за поворотом. В воздухе висело спокойствие. Огромность деревьев не давила, а возвышала.  Благость снисходила на душу. Хотелось плюхнуться в траву, лежать и бездумно смотреть в небо. Прорасти сквозь нее, и слиться с этими гигантами. Я поймал себя на мысли, что ощущаю какое-то странное родство с ними. Братство и единение. На душе было очень хорошо, спокойно и уютно, но некоторая комичность ситуации.чуть теребила  краешек сознания.  Однако мне было не до смеха.  Мне не хотелось терять это ощущение чудесности бытия и  легкой  сказочности окружения. Этот маленький парк покорил меня. Навсегда.

**

Я медленно выныривал из оцепенения. Подбежавшие внуки хотели пить, есть и ШИШИ. Если первые два требования легко обеспечивались запасами в машине, то последнее требовало некоторой подготовки. Подошедшая дочь сказала, что нет никаких проблем, и ткнула пальцем в здание, которое я поначалу  принял за китайскую пагоду, рядом с детской площадкой, под огромным деревом.

Уж не знаю почему, но в детском садике, да, наверное, и в школе, на Гавайях пользуются китайским словом ШИШИ вместо привычного "пипи". То ли местная специфика, то ли уже начавшаяся китаизация населения.

Кстати, чтобы больше не возвращаться к этому вопросу – о туалетах. Нет, не об одежде, а о, простите, отхожих местах. Мой опыт путешественника говорит, что туалеты в месте прогулок надо знать  в лицо!!! Ну, я имею в виду, внимательно высматривать и запоминать. Особенно, если вы путешествуете с детьми. Так вот, в Гонолулу этого делать не надо. Вы можете совершенно спокойно гулять, пить сколько угодно пива и воды, потому что эти заведения в районах обитания туристов на каждом шагу. А в районах малого обитания туристов через пять шагов. А там, где невозможны по каким-то причинам стационарные заведения, стоят их биособратья. Притом все весьма ухожено и совершенно бесплатно. Ну, и чтобы сии здания уж очень сильно не пустовали, в промежутках между ними, а то и гораздо чаще, стоят фонтанчики с водой. Вода чистая, вкусная, но не холодная – простите, на улице всегда не ниже 20 градусов. А там, где парки сопрягаются с пляжем, очень часто понаставлены  стояки с душем

 - нажал кнопку, получил порцию воды, облился, помылся, ушел.

Не знаю, что тому причиной - изобилие удобств, климат, атмосфера полноий расслабухи,  но на побережье Гонолулу очень много бомжей. Валяются на травке, моются в этих душах, слоняются по бережку. Кое-где объединяются в городки.

Поначалу режут глаз, но со временем привыкаешь к ним, и обращаешь внимания не больше, чем на птичек.