Житие Сорина СИС (окончание)

Марк Верховский

Место в кружке, куда привел меня мой школьный друг Алик Козловский, нашли мне сразу. Это был "курс молодого кружковца" - шлифование вручную зеркала. Занятие, скажу Вам, занудное и, что самое удивительное, не интересное: стой весь вечер где-то в углу ( чтобы было поменьше пыли) и елозий пальцами стекло об стекло, когда в это время в центре большой комнаты - кружка раздается спорадический смех. Изредка подходит Сергей Иванович, чтобы взглянуть правильный ли размер суспензии я выбрал. "Как дела - архаровец?" - сразу дал он мне прозвище из-за моих еще редких, но уже проглядывавшихся усов. Я криво улыбался, но отвечал бодро. Однажды, когда СИС куда-то отлучился, я перенес тумбу с зеркалом в центр комнаты. Когда он вернулся и по привычке, увидя меня, спросил о делах, то я уже не только бодро отвечал, но и весело широко улыбался. Он понял в чем дело и промолчал о моей перестановке, но "архаровца" оставил. СИС обожал обращаться к кружковцам по прозвищам. Было видно
с каким удовлетворением, при этом, он обводил взглядом присуствующих, как бы приглашая принять участие в этом удовольствии. Я, лично, всегда поддерживал его в отношении прозвищ кружковцев и даже иногда помогал ему, видя его затруднения или неточности в определении. Поэтому давая новичку "имя" он посматривал на меня - как я одобрю." Архаровец" звучало загадочно и звонко и потому я носил его с гордостью. Через некоторое время после моего "явления" ( в 1955г.) приехали киношники группы "Новости Дня" снимать наш уникальный астрономический кружок. Накануне они предупредили чтобы все во что-то приличное оделись. Но для этого надо было ещё иметь это "что-то". Я надел свой единственный костюм, перелицованный из дедушкиного, и потому ворсистому, к которому прилипали все посторонние предметы. Поскольку у меня единственного была весьма замысловатая и видная работа, то я попал в "главную роль". СИС стоял рядом и, как бы, направлял меня в однообразной шлифовке. Все ребята с завистью наблюдали, как я задумчиво и, с умным видом глядя в дальний угол комнаты, методично обрабатывал стекло. Затем мы выехали в Нагорный парк и имитируя горную местность вели наблюдения за звездами. Здесь мне, почему-то, уготовили роль амбала. Я и Левка должны были периодически появлятся в кадре, перенося большой пустой ящик. Был июль м-ц, а я был в суконном прилипающем костюме. Левка вообще был в свитере, ну не нашел парень "что-то приличного" летнего. Бедный СИС, безвольный и растерянный, полностью отдал власть режисеру, а тот, упиваясь своим экспромтом- сценарием, вершил кино. После всех пересъемок, где-то за полночь, нас наконец оставили в покое. Насколько интересна получилась "новость дня" осталось за рамками нашего интереса, ибо этого фильма, я, по крайней мере, никогда не видел. Я полагаю, что наш "секретный" фильм экспонировался только в правительственных кругах. Однажды к нам, без предупреждения, пришел академик В.А.Крат, большой авторитет и соратник Сорина. В то время, вместе с академиком Г.Ф. Султановым, они часто выезжали в горные районы Азербайджана, в поисках плато для строительства обсерватории. Меня тогда, да сейчас тоже, удивляла это сотрудничество и, очевидно, дружбы, таких мастистых светил с младшим научным сотрудником Академии Наук Азерб.ССР. Как видно высок был авторитет этого необыкновенного ученого, если они без него не могли обойтись. Крат побродил по комнате и остановился возле меня ( как никак, а я делал дело ). - Это наш "архаровец" - Марик - мило улыбаясь представил меня СИС. Я с гордостью поднял глаза на гостя.
- Хотите попробовать? - застенчиво но с коварством предложил я академику.
- А я справлюсь? Не сломаю? - весело усомнился Крат, подхватывая мой неприхотливый юмор. Всё засмеялись и поспешили отойти от места моего "развлечения". Иногда мои реплики были жестковаты даже для СИС. " Милый Сергей Иванович, Вы никогда не одергивали, не останавливали, не обижались и, Боже сохрани, не мстили. Вы улыбались со всеми и только, если уж кто-то переходил границу дозволенного, Вы делали серьезное лицо и, с мелом в руке, подходили к доске, начиная объяснять какую- нибудь научную проблему."
Вначале мы недовольно скучно усаживались, но затем, увлеченные живостью и интересом темы, умеючи преподносимой руководителем кружка, засыпали его многочисленными вопросами, на которые он всегда с удовольствием кратко и доходчиво отвечал. При этом он все корпусом поворачивался к спрашивающему кружковцу и, чуть согнувшись, наклонялся, глядя прямо в его лицо. Видимо, этим он, непроизвольно, хотел показать свое уважение и внимание к вопросу. Сколько этики и благородства сохранялось в этом человеке, испытавшим столько горя.
" И я хочу спросить Вас, Сергей Иванович, где Вы черпали столько мужества, столько терпения, столько теплоты, что не превратились в замкнутого, злобного и мстительного
эгоиста, какими стали миллионы Ваших сограждан, прошедших, как и Вы, ту же дорогу испытания жизни. Нет, Вы не были аскетом и Вы не были "странным" - это, к несчастью,
странной была Ваша судьба, а мизерный достаток вынуждал Вас жить аскетом"
Скромно обставленная квартира на пос.Монтина с большим столом, заваленным книгами и корреспонденцией, говорила не о неряшливости жильца, а о скромности, граничащей с бедностью. Не о безразличии к быту жилья, а о ограниченных возможностях его благоустройства и совершенного отсуствия, привитого человеку чувства накопительства и стяжательства. Его скромный, темносиний сатиновый, на все сезоны, пиджак, единственный, видавший виды, неопределенного цвета, костюм и грязно -белого цвета, довоенного стиля, фуражку, я встречал на нем уже много лет спустя после ухода из кружка. Так же прост он был в употреблении продуктов.
Я не подсматривал, что он ел, но в поездках в Пиркули он ел с аппетитом из общего котла. Однажды, после очередного нашего набега на сады соседнего молоканского колхоза - миллионера в селении Кировка, мы: я, Алик и Левка, вернулись с небогатым
уловом яблок. Дело в том, что сад охранялся конными сторожами и, когда мы загруженные по голову, собирались отправлятся назад, нас обнаружили и мы спаслись бегством только ценой сброса лишнего веса, мешавшего нашему планомерному отступлению. Разумеется, СИС не знал о нашей заготовительной компании, но Вы же понимаете, что комсомольцам тоже нужны были витамины, не травой же питаться, хотя не отрицаю, что она тоже полезна ( но коровам). И вот, запыхавшиеся и потные, но долгожданные, наконец, мы прибыли и сразу же приступили к равному дележу яблок между членами нашего сообщества. Учитывая мизерность порций, умник Эдик выдвинул аргумент в пользу уменьшения порций заготовителей, в виду того, что, видите- ли, мы пользовались яблоками в дороге. Мы заартачились, мотивируя издержками (опасностью) производства. Во время джентельменских дебатов появился СИС. Кошмар заключался не в том, что мы обворовали соседей, а в том, что мы использовали нецензурный лексикон, который был запрещен в пределах лагеря. СИС мгновенно оценил накал страстей. Он не мог блокировать нашу страсть к витаминам, поскольку Академия Наук не могла её удовлетворить. Выяснив причину нашего недовольства, он вынес решение, что учитывая наше эмоциональное напряжение, мы должны были подпитывать организм энергией, что мы и сделали и потому яблоки у нас изъятию не подлежат. Я, тут же, на радостях победы дискуссии, протянул вернувшийся яблок СИСу. И, вот тут-то, я допустил непростительную ошибку. СИС поменялся в лице, стал серьезен, а ребята, почему-то зажали рты от рвущегося смеха. "Я не ем яблоки"- жестко отрезал СИС. "Почему?" - полюбопытствовал я и посмотрел на ребят, которые, все как один показывали на зубы. Я машинально перевел глаза на СИС и густая краска крови медленно покрыла всю мою физиономию. Я обалдело уставился на полупустые десна нашего руководителя. Больше я никогда ему не делал таких подарков. Однажды перед нашим костром возник какой-то мужчина, которого все встретили "на Ура". Так я познакомился с лучшим другом СИСа, жителем Пиркулей, - Николаем Поцелуевым. Трудно было поверить, что в этой горной тиши мог проживать такой эрудированный и культурный интеллигент. Тем не менее, несмотря на его простецкий вид, этот человек был как раз под стать своему другу Сергею. Мы попили чайку со сгущенкой и он также исчез, как и появился.
Когда мы появлялись на строящейся обсерватории, то встречи с уже живущими сотрудниками, были самыми теплыми. Все окликали СИС и просили зайти, но он был с нами и потому отнекивался. Было приятно видеть, что наш руководитель имеет такой авторитет в среде научных кадров республики. Иногда он уезжал на конференции ведущих астрономов страны, но по возвращению никогда не чувствовалась напыженность и гордость от встреч с учеными высокого ранга. Он продолжал быть простым "нашим" старшим товарищем, доступным в любое время суток. И именно в этом он заслужил уважение, хотя я не сомниваюсь,что и в астрономии он сделал немало открытий. Но, поскольку, я не стал профессионалом в астрономии, то не беру на себя смелость их превозносить. Я рассказал о Сергее Ивановиче, в первую очередь, как о необычайном, большой души, человеке. И не будем делать из него памятника, иначе он станет для нас недосягаем. А мы хотим видеть его нашим "в доску". "Ведь Вы согласны со мной, Сергей Иванович? Это было бы вопреки Вашему кредо "Не выпендриваться". Вы, вероятно, знали, что заглаза мы Вас звали "СИС".
Очевидно, после нас эта абревиатура не привилась. Я думаю, что Вы на нас не в обиде за эту маленькую нашу шалость. И вообще, разве не чудесно, что мы с Вами сново встретились и будем встречаться каждый раз, когда я буду открывать этот очерк. Жаль только, ребята нашего первого выпуска из Вашего
кружка Дома пионеров так и не откликнулись на наш костер.
Видимо, разбросала судьба всех по свету. Но Вы, Дорогой Сергей Иванович, не сомневайтесь - они тоже помнят Вас и Ваши добрые
внимательные глаза."