Памяти Омарова С.З.

Памяти Султан-Меджид муаллима. В августе 1972 г., после окончания Университета, я был направлен на работу в ШАО, где меня зачислили ст. инженером в лабораторию Фотоэлектрических исследований звезд, возглавляемую Омаровым С.З. – Султан муаллимом, как мы его звали. Так состоялось мое знакомство с человеком, с которым я проработал почти 10 лет. Как раз в то время лаборатория успешно выполняла работу по спектрофотометрии звезд методом «счета фотонов». В стенной газете ШАО в заметке директора Султанова Г.Ф., помимо прочего, говорилось, что Омаров «прекрасно организовал работу государственной важности». Аппаратура спектрофотометра была, по тем временам, передовой – измерителем был частотомер Ч3-35, результаты печатались с помощью электроуправляемой машинки ЭУМ-23. Часть аппаратуры была нестандартной, так, например, для согласования транскриптора и частотомера понадобилось согласующее устройство, изготовленное в лаборатории, усилитель – дискриминатор был изготовлен литовскими коллегами в Вильнюсе. Все это свидетельствовало об организаторских способностях Султан муаллима. Осенью того же года в командировку в ШАО приехала группа астрофизиков из Вильнюса, в том числе и автор упомянутого усилителя – дискриминатора, которого звали Витас. Работа лаборатории произвела на литовских коллег хорошее впечатление и, уезжая Витас говорил, что Шемаха его многому научила. Про ЭУМ-23 Омаров рассказал мне забавную историю. В окрестностях ШАО чабаны пасли овец. Чабаны из любопытства иногда заходили в обсерваторию и просили показать им телескоп. Однажды один из них, увидев, как ЭУМ-23 автоматически печатает, признался, что до сих пор он не верил в полет человека в космос, а теперь верит. Стремление к новому было характерно для Омарова, трудности его не смущали. Когда появились первые скоростные перфораторы ПЛ-80 и ПЛ-150, они были дефицитны и достать их было трудно. Тем не менее, в одну из командировок в Москву Султан муаллим приобрел эти перфораторы и вскоре они были в ШАО. Серийных приборов для подключения таких перфораторов к измерителям типа частотомера Ч3-35 еще не было, но Омаров смело взялся за дело и скоро такой прибор был создан в лаборатории. Короткая заметка об этом приборе была опубликована в журнале ПТЭ (Приборы и техника эксперимента), после чего в ШАО пришло около десяти писем со всех концов страны, с просьбой изготовить для них такой прибор. Узнав о свойстве характера Омарова увлекаться необычным, я стал пользоваться этим. Так, например, в процессе работы над аппаратурой, нам иногда приходилось по ходу дела «доводить» его конструкцию, в частности сверлить дополнительные отверстия. Для этого нужно было идти в мастерскую, находящуюся в другом корпусе, что было неудобно, особенно зимой. Я стал убеждать Омарова в необходимости приобретения небольшого сверлильного станка. Он не возражал, но сомневался, что дирекция разрешит установку механического станка, пусть даже и маленького, в комнату. Летом 1973г. Омаров С.З., Асадов И.А. (рук.2-х метрового телескопа) и я поехали в Крымскую обсерваторию на конференцию, посвященную новой технике в астрономии. И вот когда тамошние коллеги знакомили нас со своими лабораториями, мы увидели сверлильный станок, запросто стоящий в коридоре. Это воодушевило Омарова и, вернувшись в ШАО, он принялся за поиски сверлильного станка. Подходящего сверлильного станка не нашлось – нашелся токарный, был он малогабаритный и его заволокли в лабораторию. Работать на нем мы не умели и поэтому взяли несколько уроков у заведующего мастерскими Соломатина И.А. После этого можно было иногда увидеть, как Султан муаллим, облачившись в халат, что-то вытачивает на станке. Но этот станок у нас не прижился – качественно что-то изготовить на нем мы не могли, да и грохотал он сильно, короче, со станком пришлось расстаться. В углу лаборатории был большой деревянный ящик, наполненный разным, на мой взгляд, хламом. Это были детали от списанных приборов, кабели, какие-то кронштейны и т.п. Я неоднократно предлагал Омарову, выкинуть все это или, по крайней мере, отнести в мастерскую, но он возражал – может понадобиться, и оказался прав. Когда спустя некоторое время он начал, чуть ли не в одиночку, конструировать фотометр, то часто выуживал из этого ящика какую-нибудь деталь и пускал в дело. Потом, когда фотометр был сделан, он, при случае, посмеиваясь, говорил, что это не простая куча хлама – из нее родился фотометр, автоматический, добавлял он для внушительности. Я увлекался рисованием, поэтому неудивительно, что спустя некоторое время я оказался в редколлегии молодежной стенгазеты ШАО, иногда заметки в этой газете сопровождались моими рисунками. Однажды в очередном номере газеты должен был появиться дружеский шарж на Мамедова С. (зав лаборатории физики солнца). Случайно в комнату, где обсуждался номер газеты, вошел Султан муаллим. Увидев шарж на Мамедова С., он вначале долго смеялся, потом посерьезнел и сказал, что нельзя рисовать карикатуры на старших товарищей. Я ответил, что это не карикатура, а шарж (мне бы и в голову не пришло рисовать карикатуру на уважаемого мною Мамедова С.) и что ничего обидного в шаржах нет. В качестве аргумента я говорил, что шаржи рисуются на очень известных людей, но Омарова это не убедило и он ушел очень недовольный. Мне не оставалось ничего другого, как порвать рисунок. Каково же было мое удивление, когда буквально через пару минут Султан муаллим вернулся со смеющейся супругой (Галият-ханум) и попросил показать ей рисунок - но было уже поздно. Между прочим, шаржи я рисовал на многих сотрудников ШАО. Например, шаржи на Шустарева П., Шестопалова Д. и Гольдберга Ж.. всегда висели на стене в комнате телескопа АЗТ-8, ничего против этого Омаров не имел. Однако впоследствии я убедился в том, что Султан муаллим был прав – на Востоке с шаржами надо быть поосторожнее. Вне работы Омаров также оставался интересным и увлеченным человеком. Научился водить авто, купил «Запорожец» и дотошно изучал его устройство. Очень любил детей, в его семье воспитывались два племянника и племянница. Я часто бывал у них дома и всегда меня встречали с радушием и гостеприимством. Я навсегда сохраню в памяти образ этого замечательного человека. Аллах рехмэт елэсин. Максумов Осман.