Наш пароходик отходит в светлое прошлое

Так ли на самом деле все было, как нам представляется. Или литература, музыка, кино заставляют нас влюбляться в миражи, призраки, жалеть о прошлом, представляя его рафинированным, идеальным, таким, каким оно и быть-то никак не могло хотя бы потому, что люди - всегда люди. Они, мягко говоря, не идеальны. Мы чувствуем, знаем, сталкиваемся каждый день с вопиющим несовершенством современной жизни, нас трудно обмануть, завлечь, затуманить наш ясный и беспристрастный взгляд, свидетельствующий о такой коррозии и деградации во всех сферах обитания человеческого духа, что впору возопить о конце времен, Содоме и Гоморре и всяком еще таком разном, о чем вопят в таких случая. Вдобавок, хоть и в скобках, я бы отметила, что современные деятели искусства и литературы, особенно, не спешат нам навстречу с утешениями, зеленкой, валерьянкой и теплым питьем. Не поют и не пляшут для нас Джинджер и Фред, не пишут для нас музыку Исаак Дунаевский и Кол Портер, романы Хемингуэй и Шарлотта Бронте, картины Хальс и Рафаэль. А то, что пишут, снимают, поют сегодня, мне напоминает диалог из старого советского фильма: 

-Ты не умеешь готовить!
-Нет, я умею готовить!
- А я не умею есть то, что ты умеешь готовить!

И тогда... правильно! Облагородить давность, отбросить то, что не вписывается в облагороженное и готово! "Наш пароходик отходит в светлое прошлое", и я иду на театрализованный концерт "Париж" , где французская труппа из трех певцов и двух танцоров так неожиданно и щедро согреют мое сердце почти 70 летней давности черно-белыми фотографиями Монмартра, Елисейских полей, Эйфелевой башни и песнями Эдит Пиаф, Шарля Азнавура, Жака Бреля, Ива Монтана, Мориса Шевалье. И мне станет все равно, что написано в учебниках по истории того времени, что заснято на пленку документалиста, что накрапали многочисленных мемуаристы и биографы. Я не знаю был ли тот Париж таким, каким великие шансонье навсегда впечатали его в наше сознание. Может того Парижа никогда и не существовало, и все это обман и бессовестная манипуляция, но тогда остается только удивляться тому, как легко и просто, посредством нехитрых текстов и незатейливых мелодий, они заставили нас поверить в иллюзию. Поверить и захотеть остаться в этой иллюзии навсегда. Я часто хожу в театры, но я давно не видела в зале такой публики: увлеченной, долго аплодирующей, вскакивающей на ноги посередине представления в почти детском восхищении и восторге, не желая или не умея этот восторг скрыть. Правда, в основном, это были пожилые люди- уходящая натура - тонкая связующая нить, которой суждено оборваться очень и очень скоро.
И зал, глядя на экранный текст, пел вместе с "Эдит" "La vie en rose", а она в это время танцевала со славным, интеллигентного вида средних лет мужичком из зала (который, кстати, потом оказался русскоговорящим) и еле сдерживал слезы внимая отчаянной молитве то ли к богу, то ли к любимому "Mon dieu", иронично усмехался монологу "Шарля" о "La Boheme" и отчаянно сочувствовал крику его души в знаменитой, исполненной сотни раз сотнями разных исполнителей "Ne me Quite Pas"
Кстати, а знаете ли вы, что песня Фрэнка Синатры "My Way" на самом деле французская и была впервые исполнена Клодом Франсуа, так же, как и "I wish you love" Нат Кинг Кола оригинально француская "Que reste-t-il de nos amours?"?. Я не знала, например. И еще я вспомнила ненадолго о том, что все в нашей жизни это любовь: и карусель, и мертвая осенняя листва, и случайная встреча, и ревность, и кокетливый взгляд хорошенькой женщины, и играющий на улице аккордеонист. Париж середины прошлого века - это один длинный нескончаемый гимн любви с последним шепотом " Non Je Ne Regrette Rien". И даже если нас обманули, я встану, аплодируя! Браво!