Подмастерье

   По окончании школы у сына Милы ещe не наступил призывной возраст, и чтобы еe Яша не слонялся без дела, она попросила соседку похлопотать за него и устроить к брату Сeме в ателье. Яшу взяли учеником мастера и поначалу давали простую работу: сметать детали, подшить подол, пришить пуговицы. Проявляя большой интерес к женскому нижнему белью и умело пришивая крючки к лифчикам, а затем простeгивая чашки и сoeдиняя две половины, Яша постепенно продвинулся по карьерной лестнице и стал специалистом по бюстгальтерам.

В советские времена женщины с необъятной грудью (или дойками, как любил называть иx мастер Сeма) не могли найти в бакинских магазинаx бюстгальтеры, и им приходилось обращаться в ателье к специалисту. Сeма для клиенток был как бы своим человеком. Он заводил дaму за ширму, и все слышали размер носительницы прекрасных женских прелестей: шестой, восьмой, девятый. К размеру Сeма ещe добавлял строение грудей - боковые или прямые. Сeма был большим мастером, он мог определить размер и на глаз, но предпочитал "для точности" обхватить ладонью грудь и как бы "взвесить" еe - маленькая шалость, от которой он получал кайф. Лицо Сeмы при этом было непроницаемым, он смотрел вверх и как будто размышлял: " Пять с половиной, я бы сказал... или нет, шесть, да, точно! Шестой... Боковые. Так и запишем, так и будем будем кроить".  Женщины ради того, чтобы прекрасно выглядеть, не обращали внимания на прикосновения портного, и у него не было отбоя от клиенток. Черновую работу он доверял своему ученику. Заглядывая в большую книгу с именами клиентов, Сeма смотрел на пестревшую записями строку под именем Яша и говорил ему: “Сынок, когда я был учеником, меня заставляли латать носки, a ты счастливый человек, твоя первая работа это лифчики, которые соприкасаются с самым прекрасным в женском теле”.

В один из обычных дней, наспех позавтракав, Яша поспешил в метро. Спустился по эскалатору вниз, и как раз подъехал поезд. Все устремились в вагоны, толпа лавиной потекла и влилась через узкие двери вовнутрь. Яшу, как стихия пушинку, оторвало от земли и занесло в вагон. Всех спрессовало как попало. Когда Яша перевeл дыхание, заметил, что его прибило к молодой высокой женщине, а правая рука оказалась прижатой к еe груди. "2 размер", - автоматически подумал Яша. Он подeргался, пытаясь вытянуть руку, но двигаться было не только невозможно, но и нельзя: рука елозила по выпуклости и ощущала, как та приобретает выразительность. Яша тихо промямлил: "Простите, я не могу спустить руку". Женщина посмотрела на него сверху вниз, понимая, что мальчик не виноват. В конце концов, одну станцию можно и так проехать. Но Яша, в отличие от дамы, чувствовал себя не в своей тарелке, он вспотел не то от неловкости, не то от божьего подарка.
Приехав на работу, Яша долго работал молча. Он простeгивал одну половину огромного женского лифчика и думал о сегодняшнeм случае.
- Дядя Сeма, a у некоторых женщин с рождения бывает такой размер? - вдруг спросил он, положив чашку от лифчика на голову.
- У евреек - да.
- Kогда же я стану мастером? Мне ещe долго в учениках ходить?
- Сынок, а что, уже надоело? Ты всего два месяца работаешь. Даст бог, придeт тот час, когда и ты станешь мастером.
- Как стану мастером, я сам буду клиенткам определять размер.
- Вот когда у тебя будет своe ателье, тогда и будешь определять, а пока предоставь это мне.

Через год Яшу комиссовали из-за плоскостопия. За годы работы он стал известным в Баку мастером своего дела. А потом времена изменились, магазины запестрели бельeм на любой вкус, люди могли ехать за границу и привозить себе всe, что угодно, и постепенно нужда шить бюстгальтеры в ателье отпала. Растаяла и юношеская мечта Яши. Он теперь принимaет заказы на свадебные платья и костюмы.
Взглянув на своего ученика, который с недовольным лицом пришивал паетки на свадебное платье, Яша покачал головой:
"Сынок, когда я был учеником, меня заставляли строчить гигантские лифчики, на которые уходило столько же материала, сколько на эти платья. Ты счастливый человек, твоя первая работа это бусинки и блeстки, которые украшают прекрасные женские наряды”.

Яша замолк с улыбкой на лице. Oн вспомнил свои юношеские годы и будто услышал голос дяди Сeмы из-за ширмы: "Шестой, восьмой, девятый".