Приказ

Фашисты откатились на исходную.

Бой захлебнулся разом и затих.

Но чую я,  здесь будет преисподняя,

И  ждать недолго мне  осталось их.

А летом умирать совсем не хочется,

Как впрочем,  и в другие времена.

А рядышком, за этой самой рощицей,

Уже  пальба  отчётливо  слышна.

А я один. И нету подкрепления,

Моих друзей обратно не вернуть,

Они вот в это самое мгновение

Уже на небо  скорбный держать путь.

А у меня приказ и знаю точно я,

Что не сойду с высотки  ни на пядь,

А завтра, может быть,  приедет почта,

И вдруг письмо мне выпадет опять…

– Беги! Спасайся! Сможешь  ещё спрятаться! –

Кричат надсадно птицы в облаках,

– А пулю в сердце… знаешь, мало радости…

Беги!  Спасёшься ты наверняка!

И шепчет кто-то на ухо (невидимый):

– Не до геройства, знаешь ли, сейчас.

Ты здесь один. Их видимо-невидимо – …

Послушаться б… Но только есть приказ.

Они всё ближе. Сытые, дородные,

Тупой невозмутимостью полны.

Они идут,  идут рядами плотными,

Живое воплощение войны.

И мне уже плевать на подстрекательства,

Которые  звучат в моём мозгу.

Ведь  сам себе я не прощу предательства,

Коль,  если вдруг возьму да и сбегу.

Палите, гады!  Вон он я! Давайте же!

Ну, кто рискнёт поближе подойти!

Ещё успею разрядить в ближайшего…

Потом, наверно, в дальние пути…

А летом умирать… Обидно всё-таки…

А вместо лиц – один  сплошной оскал…

И вот палю,  палю по фрицам с лёту я,

Ведь тот приказ никто не отменял.