Игорь Абросимов. Победная весна сорок пятого: Красная Армия на немецкой земле (3)

Игорь Абросимов

Победная весна сорок пятого: Красная Армия на немецкой земле (Часть 3 - Продолжение)

3. Последний шаг к Победе

Весной сорок пятого года, ко времени, когда Красная Армия подходила к берлинским пригородам, каждый третий дом в городе был уже разрушен или непригоден для жилья из-за непрекращающихся интенсивных бомбардировок союзников. В результате авиаударов более 50 тыс. берлинцев погибли и более 100 тыс. получили ранения. В столице, с учетом бежинцев из восточных районов Германии, оставалось до 2,5 млн. жителей (до войны здесь проживало 4,3 млн. человек). Среди жителей прифронтового Берлина насчитывалось более 120 тыс. детей младшего возраста. Нацистские власти, несмотря на обращения военных, отказывались начать эвакуацию, и, прежде всего, вывезти из города женщин и детей. Они понимали, что ресурсов для такой операции у них явно недостаточно, а массовая, причем плохо организованная эвакуация, окажет на солдат гарнизона сильное деморализующее воздействие. В то же время, по их мнению, присутствие в городе массы мирных жителей заставит солдат защищаться более самоотверженно.

До самого начала боев в черте города берлинские почтальоны более-менее регулярно разносили почту, здесь функционировала телефонная и телеграфная связь, вывозился мусор, работали кинотеатры и театры, прачечные и парикмахерские, универмаги, продуктовые магазины и булочные. Работали уцелевшие пивные и рестораны, которые, как правило, были переполнены. Регулярно давал концерты знаменитый Берлинский филармонический оркестр под руководством Вильгельма Фуртвенглера. Концертный план предусматривал по три-четыре концерта в неделю. Последний концерт состоялся вечером 12 апреля, программа включала в себя произведения Бетховена, Брукнера и Вагнера. В городе работало больше половины крупных заводов и фабрик, и почти 600 тыс. человек ежедневно выходили на работу, добираясь до своих рабочих мест с помощью метро и городской железной дороги. Ремонтные бригады и подневольные работники из числа военнопленных и иностранных рабочих снова и снова восстанавливали разрушенные пути железных дорог и метрополитена. Наземный городской транспорт работал плохо, так как из-за бомбежек улицы и дороги на многих участках были завалены обломками зданий, на расчистку которых сил и средств нехватало. Следует уточнить, что предприятия, за исключением работавших на производство вооружений, часто простаивали ввиду отсутствия необходимых материалов и оборудования. Тем не менее, немцы, приученные к порядку, продолжали исправно ходить на работу.

Численность гарнизона Берлина составляла по современным оценкам менее 120 тыс. человек, что существенно меньше численности в 200 тыс., ранее принятой в советских источниках. В состав гарнизона вошли части и соединения 56 танкового корпуса, понесшего большие потери в боях на одерских рубежах и насчитывавшего всего около 15 тыс. человек и 50-60 единиц боеготовной бронетехники. В состав танковой дивизии «Мюнхеберг» входила, в частности, тяжелая танковая рота, вооруженная танками «Тигр». Известно, что за день до капитуляции берлинского гарнизона, 1 мая, 5 «Тигров» этой роты еще вели бои в районе Зоологического сада. Боеготовной бронетехникой были вооружены также четыре отдельные бригады штурмовых орудий. Бригады получали технику в ходе боев за Берлин и располагали примерно 150 штурмовыми орудиями. Существенную часть гарнизона составляли зенитно-артиллерийские части, в том числе 1 зенитная дивизия, обладавшая значительной огневой мощью и запасами боеприпасов. Зенитные орудия являлись проверенным и эффективным средством противотанковой обороны, однако, были сильно ограничены в мобильности. В Берлине имелось несколько крепостных противотанковых и пулеметных батальонов, а также многочисленные вспомогательные подразделения, в том числе батальоны связи и строительные батальоны, автотранспортный батальон, подразделения имперской рабочей повинности, полицейские участки и группы, группы пожарной охраны, группы служащих тыловых военных учреждений, которые предназначались для использования в качестве боевых единиц. Значительную часть гарнизона составляли двадцать батальонов фольксштурма общей численностью в 24 тыс. человек, а также военизированные формирования гитлерюгенда. Брошенные в бой по предложению руководителя гитлерюгенда А.Аксманна, формирования этой организации потеряли позднее в боях на улицах города несколько тысяч детей. В городе находилась элитная часть - караульный полк «Великая Германия» в составе девяти рот и личная охрана Гитлера – бригада СС, насчитывающая примерно 1200 человек. Отдельные разрозненные подразделения и тыловые инстанции СС, оказавшиеся к тому времени в столице, уже в ходе сражений на улицах города были сведены в боевую группу СС «Монке» численностью до 2 тыс., которая охраняла и обороняла район правительственных учреждений.

Значительная часть берлинского гарнизона состояла из частей и подразделений, являвшихся по сути дела вспомогательными и, как следствие, плохо обученными военному делу и не обеспеченными необходимым вооружением. Среди защитников Берлина военослужащих было не более половины, остальные (фольксштурм, пожарные, гитлерюгенд) представляли из себя вооруженное население, недавно мобилизованное, не прошедшее боевой подготовки, а тем более, не имевшее боевого опыта. Среди них выучкой и дисциплиной выделялись ветераны Первой мировой войны.

Из сказанного видно, что в составе гарнизона фактически не оказалось полноценных кадровых дивизий. Даже пять регулярных дивизий, отступивших на территорию города в составе 56 танкового корпуса и до предела ослабленных в боях на одерском рубеже, были пополнены из состава фольксштурма и других полувоенных формирований, что значительно снижало их боеспособность. Так в боевом составе 9 авиадесантной дивизии осталось в строю всего 500 человек, и она уже в Берлине была спешно доведена за счет практически необученного пополнения до численности в 4000. В 20 танко-гренадерской дивизии насчитывалось 1200 человек, причем 80 проц. составляли бойцы фольксштурма. Сравнительно сильным соединением оставалась 11 танко-гренадерская дивизия СС «Норланд», насчитывавшая в своих рядах около 4000 иностранных добровольцев, готовых сражаться до конца. Такое же количество солдат и офицеров было в составе 18 танко-гренадерской дивизии, которая во время сражения на одерском рубеже использовалась в качестве резервной и понесла поэтому не столь большие потери.

Можно себе представить, насколько усилилось бы сопротивление на улицах Берлина, влейся в ряды его защитников, как того требовал фюрер, даже часть стопятидесятитысячной немецкой группировки, блокированной к юго-западу от города. Только дивизии 3 гв. армии, сражаясь с этими окруженными войсками, потеряли за последнюю декаду апреля четверть своего состава, что уже само по себе указывает на боеспособность немецких войск, отсеченных от берлинского гарнизона.

Командующий 8 гв. армией Чуйков не без оснований сразу после окончания военных действий весьма низко оценил боевые качества и стойкость войск, собранных для защиты столицы Третьего Рейха. На упоминавшейся уже военно-научной конференеции он сказал: «Сдать такой город как Берлин за 7 дней, я бы сказал, это не к лицу «жестко сопротивляющемуся гарнизону». Определяя длительность штурма в неделю, Чуйков имел в виду бои, развернувшиеся непосредственно в кварталах плотной городской застройки. Тут к месту в очередной раз отметить независимость во взглядах и принципиальность военачальника, войска которого непосредственно штурмовали столицу. Другие в подобных случаях, чтобы лишний раз подчеркнуть свои заслуги и заслуги руководимых им войск, всячески преувеличивали силы врага.

Трудности, которые неизбежно возникали в ходе боев за овладение крупным городом, связаны с возможностью его сравнительно быстрого превращения в комплекс мощных укрепленных районов. Благодаря этому, несмотря на подавляющее превосходство Красной Армии, германскому командованию удалось организовать эффективную оборону Берлина более слабыми силами. Известно, что советские войска в боях непосредственно в городе составляли группировку из четырех общевойсковых и трех танковых армий общей численностью более 460 тыс. человек, то есть превышали по численности защитников столицы Третьего Рейха более чем в 3,8 раза. И это при крайне низких боевых качествах большинства немецких подразделений! Красная Армия имела многократное преимущество также в артиллерии и бронетехнике, задействовав в уличных боях более 14,8 тыс. артиллерийских орудий и минометов и примерно 1,5 тыс. танков и САУ. Несомненно, в полевых условиях войска берлинского гарнизона не смогли бы противостоять этим силам даже самое короткое время.

Город Берлин, объявленный «фестунгом», неплохо подготовился к ведению упорных оборонительных уличных боев. Кирпичные и каменные дома с массивными стенами позволяли создать в подвалах и нижних этажах трудноуязвимые огневые точки и укрытия, организовав многослойную систему ружейно-пулеметного и артиллерийско-минометного огня изнутри зданий. Система огневых точек в соседних домах, в первую очередь угловых, и массивные баррикады из дерева, камня и металлических конструкций, перегараживающих прилегающие улицы, превращали квартал в хорошо укрепленный узел сопротивления с круговой обороной. В узлы сопротивления превращались также фабрично-заводские территории на окраинах Берлина с прочными бетонными или каменными постройками и инженерными сооружениями.

На перекрестках магистральных улиц и на многочисленных берлинских площадях оборудовались артиллерийские позиции и были вкопаны в землю танки, имевшие неисправную ходовую часть и использовавшиеся в качестве неподвижных огневых точек. Подобным образом были задействованы более 20 танков PzV «Пантера» и PzIV, входившие в танковую роту «Берлин». Обычно артиллерийские орудия и танки прикрывались прочными баррикадами. Предполагалось, что прежде чем будет поражено орудие или танк, атакующим необходимо разрушить баррикаду, а сделать это было очень непросто, так как выдвижению с этой целью на прямую наводку артиллерии мешал огонь из-за баррикады и из соседних домов.

Парковые зоны Тиргартена, Зоологического сада, Фридрихсхайна, Гумбольтхайна и других парков внутри города, а также сады и бульвары, позволяли скрытно сосредотачивать пехотные и механизированные подразделения и организовывать удобные огневые позиции зенитной и тяжелой артиллерии. Многочисленные водные преграды, в первую очередь река Шпрее, Ландвер-канал и Тельтов-канал, с разрушенными либо забаррикадированными мостами и отвесными бетонными или каменными набережными, железнодорожные насыпи, а также подземные коммуникации - метро, тоннели канализации, бункеры, обеспечивали дополнительную устойчивость укрепленным оборонительным позициям, делали их крайне труднопреодолимыми для наступающей стороны.

Мощными узлами обороны служили гигантские сооружения, построенные в городе в 1940-1941 годах – башии ПВО («флактурм»). Они представляли собой бетонные сооружения высотой примерно в 40 м, на верхней площадке которых устанавливались зенитные пушки калибром до 128 мм. По своему основному назначениею башни являлись убежищем для защиты населения во время воздушных налетов, так как считалось, что вероятность прямого попадания бомбы в башню достаточно невелика. По проекту каждая башня предназначалась для укрытия примерно 18 тыс. человек. Всего было построено три такие башни – флактурм I в районе Зоологического сада, флактурм II на востоке города, во Фридрихсхайне, и флактурм III на севере города, в Гумбольтхайне. Артиллерийский огонь даже тяжелых пушек и гаубиц не мог принести этим гигантским башням какого-либо урона. Кроме того, в качестве опорных пунктов служили несколько десятков наземных убежищ (бункеров ПВО) меньших размеров, квадратных в плане бетонных башен высотой около 18 метров.

Советское руководство не знало, что центром управления Третьего Рейха ко времени начала Берлинской операции стал подземный бункер Гитлера, оборудованный в центре столицы под старой рейхсканцелярией на улице Вильгельмштрассе. Толщина бетонных перекрытий бункера составляла 3,5 метра и обеспечивала надежную защиту от бомб и снарядов. Бункер проектировался как временное убежище и не предусматривал длительного проживания, тем более, необходимых условий для управления фронтами. Суммарная площадь всех помещений составляла всего около 700 кв. м. При этом здесь располагались служебные кабинеты, помещения для работы и проведения совещаний, находился склад продуктов питания, действовал телефонный узел. В жилых комнатах бункера постоянно жили Гитлер и его приближенные (Ева Браун, Мартин Борман, Йозеф Геббельс), а также административный персонал и охрана. Во всех помещениях было сыро, постоянным звуковым фоном являлся равномерный гул системы вентиляции. Здесь, 20 апреля, в день своего рождения, во время церимонии поздравления, Гитлер объявил соратникам о своем решении до конца оставаться в Берлине.

Комендантом Берлина, руководившим подготовкой к обороне города, с января 1945 года был генерал-лейтенант Г.Рейман. Имперским комиссаром обороны Берлина стал министр пропаганды И.Геббельс. Однако, уже в ходе боев на улицах города, 23 апреля, во многом из-за трений Реймана с Геббельсом, который вмешиался в решение чисто военных вопросов, фюрер назначил комендантом командира 56 танкового корпуса генерала артиллерии Г.Вейдлинга. Как уже упоминалось, 56 танковый корпус после отступления с одерских рубежей вошел в состав защитников столицы. Вейдлинг понимал, что введением корпуса на улицы Берлина обрекает своих подчиненных на уничтожение. Поначалу он планировал совместно с другими соединениями 9 армии, занимавшими оборону по Одеру, обойти столицу с юга и отступать на запад. Однако, прямой и лично отданный приказ Гитлера изменил эти планы, а назначение комендантом «крепости» Берлин сделало Вейдлинга одним из центральных фигур последнего акта военной трагедии.

Советские войска, осаждавшие и штурмовавшие Бреслау, захватившие ранее Кюстрин, Кольберг, Гдыню и Данциг, имели опыт штурма городов, объявленных крепостями-«фестунгами», а противник, соответственно, опыт их обороны. Трудности, с которыми должны были столкнуться воины Красной Армии, были известны заранее и, тем более, вполне объяснимы в дальнейшем. Однако, официальная советская историография не только значительно преувеличивала численность берлинского гарнизона, но и утверждала, будто в боях принимали участие исключительно отборные и до зубов вооруженные части Вермахта и войск СС. Этим пытались объяснить, почему штурм городских кварталов оказался столь тяжелым, а Красная Армия понесла в битве за Берлин столь высокие потери. Впрочем, потери эти сильно преуменьшались либо просто замалчивались. Подлинным причинам, заключавшимся в том, что в рядах советских войск сражалось много молодых и необученных бойцов, что личный состав большинства подразделений был измотан в предшествующих кровопролитных боях, а главное, указанной выше специфике сражений в крупном городе, подготовленном к долговременной осаде, не уделялось в этом плане необходимого внимания. До сих пор данная историографическая традиция дает о себе знать. Поэтому, как нам представляется, достоверную картину штурма Берлина создать еще предстоит. Речь идет не о том, чтобы просто указать на причины и обстоятельства, которые обходились ранее стороной, все это так или иначе уже сделано, а о том, чтобы воссоздать картину исторически правдиво и научно убедительно, во всех необходимых подробностях.

Интенсивный артиллерийский обстрел центра Берлина начался утром 21 апреля артиллерией 1-го Белорусского фронта, соединения которого подошли накануне к окраинам столицы. С этого момента и до капитуляции гарнизона по городу было выпущено миллион восемьсот тысяч снарядов разных калибров. Бои непосредственно в кварталах плотной многоэтажной застройки начали 23 апреля части 1 механизированного корпуса генерал-лейтенанта танковых войск С.М.Кривошеина, входившего в состав 2 гв. танковой армии. Однако, 2 гв. танковая армия под командованием Богданова, наступавшая в полосе общевойсковых армий, вскоре была перенацелена на северо-запад и действовала в берлинских пригородах самостоятельно, обходя город с целью его окружения. После того, как утром 27 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились к западу от Берлина, окончательно изолировав его гарнизон, 2 гв. танковая армия частью сил вновь была развернута в сторону центра. Во второй половине этого же дня она наступала по берлинским улицам с севера в сторону парка Тиргартен.

3 ударная армия Кузнецова штурмовала Берлин с севера-востока и с севера, продвигаясь по Тиргартену и северным кварталам Пренцлауэрберга. 5 ударная армия Берзарина наступала к центру с востока и уже 24 апреля очистила от противника район Трептов-парка. По мере втягивания войск Кузнецова и Берзарина в районы плотной застройки наступление замедлялось, а по мере продвижения к центру города сопротивление противника становилось все более ожесточенным. К началу и в первые же дни боев на улицах Берлина обе армии, как и 8 гв. армия, наступавшая южнее, понесли существенные потери. В ротах насчитывалось в среднем не более 20 - 25 человек, а стрелковые батальоны, состоящие из двух, редко трех рот, насчитывали в своем составе 60 - 90 штыков. К тому же многие полки из-за высоких потерь были двухбатальонного состава. Поэтому отдельные хорошо укрепленные здания приходилось штурмовать целым стрелковым полком, усилинным артиллерией и бронетехникой, а квартал - дивизией.

Иллюстрацией положения штурмующих войск может служить состояние бронетехники из состава приданных 5 ударной армии отдельных танковых полков и бригад. В начале операции, на Кюстринском плацдарме 5 ударная армия насчитывала более 170 танков, из них большинство тяжелых ИС-2. Однако, уже в первые дни уличных боев для непосредственной поддержки пехоты не оказалось даже минимального количества боеготовных машин. Танковую группу в количестве необходимых 80 единиц, с учетом некоторого армейского резерва, удалось собрать, когда Берзарину с утра 23 апреля переподчинили 11 танковый корпус под командованием генерал-майора танкоых войск И.И.Ющука. Корпус этот входил в состав 1 Белорусского фронта и начал операцию в составе 1 гв. танковой армией, имея в строю более 170 танков и САУ. Количество бронетехники в ходе боев уменьшилось, однако, позволило пополнить танковый состав 5 ударной армии до необходимого минимума. 3 ударная армия Кузнецова тогда же, 23 апреля, получила в оперативное подчинение 9 танковый корпус под командованием генерал-лйтенанта танковых войск И.Ф.Кириченко, что также позволило компенсировать потери бронетехники и образовать танковую группу для непосредственной поддержки пехоты несколько даже большего количественного состава. Поэтому через пять дней боев, 28 апреля, несмотря на потери, 3 ударную армию поддерживало более 90 танков, а также около 130 САУ. Это давало возможность, в частности, усилить две стрелковые дивизии, непосредственно штурмовавшие Рейхстаг, 70 танками и САУ.

8 гв. армия Чуйкова, усиленная 64 гв. танковой бригадой из состава 1 гв. танковой армии, а также 7 гв. тяжелой танковой бригадой из фронтового резерва, также продвигалась к центру, охватывая город с юго-востока и с юга. Рядом во взаимодействии с армией Чуйкова наступала 1 гв. танковая армия Катукова, которая потеряв в предшествующих боях до половины боевых машин и лишившись 11 танкового корпуса, а также танковой бригады, выведенных из ее состава, располагала в начале дня 23 апреля всего 212 танками и САУ. С 25 апреля обе армии вели бои в районах плотной городской застройки, наступление шло непрерывно днем и ночью. К исходу дня 27 апреля, после тяжелых боев в берлинском районе Нойкольн и в городских кварталах, окружавших аэропорт Темпельхоф, а также захвата самого аэропорта, обе армии прорвались к Ландвер-каналу, к Ангальскому и Потсдамскому вокзалам. 1 гв. танковая армия силами своего механизированного корпуса вышла к Зоологическому саду и к Тиргартену. К этому времени из 212 танков и САУ, с которыми 1 гв. танковая армия вступила на улицы Берлина, с учетом пополнений за счет восстановленной техники, осталось 163 машины. Ландвер-канал был последней значительной преградой на пути к правительственному кварталу и Рейхстагу. Советское руководство считало Рейхстаг символом германского нацистского государства и его взятие должно было явиться неоспоримым свидетельством победы над ненавистным врагом. Поэтому войска Чуйкова и Катукова получили приказ командующего фронтом Жукова как можно быстрее выйти непосредственно к зданию, овладеть им и поднять над его куполом знамя Победы. Однако, попытки сходу форсировать Ландвер-канал успехом не увенчались и дальнейшее продвижение на этом направлении существенно замедлилось.

Наступление внутри города носит характер методического, последовательного уничтожения вражеских опорных пунктов и тщательного прочесывания всех домов и построек. Наступавшими советскими войсками с самого начала боев на улицах Берлина были созданы штурмовые отряды и группы. Состав их не мог быть постоянным и зависил от характера атакуемого объекта и конкретной обстановки. Штурмовые отряды создавались для овладения крупными объектами, превращенными в узлы обороны, – вокзалами, станциями метро, казармами, промышленными предприятиями, административными зданиями, церквами. Обычно штурмовая группа включала в себя несколько десятков бойцов-пехотинцев, совместно с которыми действовали расчеты 6 – 8 артиллерийских орудий разных калибров, вплоть до тяжелых 152 и 203 мм гаубиц, и 4 – 6 минометов, а также экипажи 2 – 4 танков или САУ.

Особо эффективной оказалась поддержка штуровых групп танками ИС-2 и САУ ИСУ-122 и ИСУ-152, которые при мощной броневой защите обладали 122 мм пушками и 152 мм пушкой-гаубицей (ИСУ-152), фугасный снаряд которых позволял эффективно подавлять огневые точки, защищенные толстыми капитальными стенами городских построек. При этом экипаж тяжелых бронированных машин находился в более выгодном положении, нежели расчеты 122 и 152 мм полевых гаубиц, которым приходилось под огнем противника вручную перемещать громоздкие орудия, преодолевая завалы из битого кирпича и снарядные воронки. Штурмовые группы 3 ударной армии Кузнецова 25 апреля, например, смогли поддержать около 50 единиц ИС-2, ИСУ-122 и ИСУ-152, количество которых к 28 апреля даже увеличилось на несколько единиц, так как армии был дополнительно придан танковый полк, сохранивший 6 танков ИС-2, а потери удавалось частично компенсировались за счет восстановления ранее поврежденных машин. В итоге тяжелая бронетехника, которая и предназначалась для поддержки пехоты при наступлении на сильно укрепленного противника подтвердила в этих условиях свои высокие боевые качества.

Пехотное ядро штурмовой группы чаще всего состояло из роты, весь личный состав которой в разгар боев редко превышал два - три десятка бойцов, а то и батальона, численность которого сократилась до немногим более полусотни. Группы часто действовали попарно на одной улице - одна группа по правой стороне, другая по левой, продвигаясь вперед от квартала к кварталу, блокируя противника и поддерживая друг друга огнем. Перед броском штурмовой группы в атаку артиллерия и бронетехника, выдвинувшись на открытые позиции, открывали огонь по амбразурам и окнам атакуемого здания, пробивали проходы в стенах для доступа внутрь домов. В тех случаях, когда улицы были узкие, а здания высокие ни полевую пушку, ни танк, ни САУ нельзя было развернуть так, чтобы разрушить верхний этаж и подавить оборудованные там огневые точки. В таких ситуациях эффективно применялись зенитные пушки. Прекрасным оружием оказался в уличных боях и тяжелый 120-мм миномет, особенно когда нужно было на ближней дистанции, но с крутой траекторией, разрушить какое-нибудь здание или разбить чердак, откуда строчили пулеметы и велся снайперский огонь противника. Пехотинцы, проникая в здание через окна и проломы в стенах, широко применяли ручные гранаты. Прежде чем ворваться в комнату или спуститься в подвал, боец штурмовой группы бросал туда гранату, поднимаясь по лестнице, прочесывал площадки огнем из автомата, для перехода из одной квартиры в другую подрывал стены толовой шашкой. Если сопротивление противника в каком-то здании носило упорный характер, оно поджигалось, для чего использовались огнеметы и бутылки с зажигательной смесью.

Обороняющиеся массово применяли фаустпатроны для поражения бронетехники, артиллерийских орудий, стрелявших прямой наводкой, и даже отдельных пехотинцев. Тем более, потребность фольксштурма и других военизированных формирований в стрелковом оружии и в боеприпасах к нему, при достаточном количестве фаустпатронов, была совершенно не обеспечена. В то же время не только почти каждый солдат противника, но и многие бойцы фольксштурма имели не менее двух фаустпатронов. Советские бойцы также широко использовали трофейные фаустпатроны. Только в дивизиях 8 гв. армии в начале боев за Берлин их имелось около 5 тыс. Следует отметить, что в условиях массового применения противником фаустпатронов особое значение приобретало взаимодействие экипажей танков и САУ, которые уничтожали своим огнем мешающие продвижению огневые точки, с пехотинцами штурмовых групп, уничтожавших засевших в домах фаустников. Борьба с вражескими гранатометчиками велась специально выделенными стрелками и снайперами, а также группами бойцов, вооруженных теми же трофейными фаустпатронами. При этом танки и САУ действовали во втором эшелоне, в 30 – 40 м позади пехотинцев, сокрушая своим огнем оборону противника, но не выдвигаясь вперед во избежании поражения фаустпатроном. Позднее, при подведении итогов боевых действий, многие общевойсковые командиры утверждали, что именно пехота вела за собой танки. Однако, на самом деле настоящий успех достигался только в реультате умело организованного взаимодествия пехотинцев, артиллеристов и танкистов, составлявших единую штурмовую группу.

Форсирование водных преград присходило в Берлине, зачастую, минуя мосты, даже там, где они не были взорваны, так как противник заранее организовывал в этом случае вокруг забаррикадированных и дополнительно заблокированных различными способами мостов особо плотную зону огня из всех видов оружия. Дело в том, что взрыв мостов приводил к разрушению важных городских коммуникаций, поэтому от сплошного их разрушения немцы воздерживались. Однако, форсирование реки Шпрее и каналов с помощью плавсредств Днепровской военной флотилии, катеров и паромов с последующим, после расширения плацдармов, наведением понтонных мостов, также было сопряжено при постоянном огневом сопротивлении противника с большими потерями в личном составе и технике. Поэтому преодоление водных преград с транспортировкой через них тяжелой техники оказалась для штурмующих частей, как и предполагалось, одной из самых трудных задач при штурме города.

Последний период боев за Берлин характерен тенденцией к снижению численности штурмовых групп и средств ее усиления, что объяснялось стремлением сделать эти группы более маневренными и менее громоздкими при действиях в стесненных условиях городских улиц. Кроме того, в ходе штурма центральных кварталов города полосы наступления стрелковых полков постепенно сузились до 200 - 250 м и чувствовался излишек средств усиления. Многим полкам выделялась для боевых действий одна улица, вдоль которой наступали, к примеру, две штурмовые группы, сформированные на базе двух имевшихся в полку батальонов и двигались все средства усиления полка и большая часть средств усиления дивизии. В такой ситуации использовать их просто не представлялось возможным. При этом улицы загромождались различного рода техникой и обозами, которые оказывались удобным объектом для нападения из домов и развалин отдельных снайперов и фаустников. Борьба с ними сильно затруднялось, так как местонахождение снаперов, например, определить было почти невозможно. В периоды затишья они огня не вели, а в момент боя выстрелы за артиллерийско-минометной стрельбой и шумом моторов танков, САУ и транспортных машин не были слышны.

Несмотря на ожесточенный характер боя и решительные намерения наступавших, а также непрерывные приказы сверху, требующие ускорить темп наступления, продвижение вперед шло настолько медленно, что в некоторые дни на ряде направлений за сутки удавалось очистить буквально по несколько кварталов. Следует иметь в виду, что пополнение подразделений и до, и во время штурма шло, в основном, за счет молодых и неопытных бойцов и командиров, которые не могли самостоятельно, достаточно умело и инициативно действовать, а тем более, руководить своими подчиненными в сложных условиях уличных боев. Все это, вместе взятое, приводило к большим, в ряде случаев неоправданным потерям. При этом пополнение покрывало менее половины потерь, что непрерывно снижало боевые возможности советских войск. В соединениях и частях трех общевойсковых и двух танковых армий, непосредственно участвовавших в штурме города, выбыли из строя за все время операции, начиная с боев на Кюстринском плацдарме, около 95,2 тыс. человек, а получили они за это время в качестве пополнения только 40,5 тыс.

Ожесточенные схватки происходили в течение многих дней в кварталах, где оставались тысячи мирных жителей, поэтому среди них также были и убитые, и раненые. Эвакуация гражданского населения из зоны непосредственных боевых действий не производилась ни немцами, ни советскими войсками. Ни у тех, ни у других не было людей, свободных от боя или обеспечения тыла, а в частях Красной Армии не хватало даже бойцов для конвоирования пленных. Неэвакуированное население Берлина создавало для Красной Армии значительные трудности как тактического, так и морального характера. Правда, для советского командования решение проблемы с положением мирного населения, как это не прозвучит цинично, связывалось вовсе не с абстрактными гуманными соображениями. Советские военные вполне резонно со своей точки зрения считали, что о собственном населении должны были заранее позаботится немецкие власти. Однако, наличие в уцелевших домах, подвалах, тоннелях метро многих тысяч гражданского населения мешало борьбе с врагом. Почти все члены фольксштурма были одеты в гражданское платье, любой из них в случае опасности бросал оружие и смешивался с берлинскими жителями. Любая группа нацистских фанатикоов, затаившихся в засаде среди развалин, могла расчитывать на поддержку, так как местное население, особенно в первые дни боев в городе, всячесеки содействовало своим военным, делилось нужной информацией, снабжало продуктами и водой, помогало скрываться, а в случае надобности снабжало гражданской одеждой. Действия переодетых военнослужащих Вермахта и войск СС, скрывающихся среди местного населения, приводило к дополнительным потерям. Благодаря этому, борьба с мелкими группами автоматчиков и фаустников и одиночными снайперами противника, как на переднем крае, так и в тылу советских войск, была сильно затруднена.

Отношение местного населения обяснялось не только желанием помочь «своим», но и страхом перед репрессиями. Отступая к центру, эсэсовские отряды с еще большей настойчивостью и фанатизмом расправлялись с «предателями» и «дезертирами». На Курфюрстендамм они заходили в каждый дом, где появлялся белый флаг, пусть даже выброшенный мирным населением, и расстреливали всех людей, которые находились там на данный момент. Аналогично карались и другие формы «предательства». Позднее мирные жители столкнулись с фактами жестокого обращения с ними советских бойцов. Причиной такого отношения стало, не в последнюю очередь, практически поголовное участие всех гражданских лиц мужского пола, включая стариков и детей, в вооруженной борьбе, а также подозрения в активном содействии населения солдатам противника. В каждом мужчине советский боец подозревал сменившего одежду солдата или члена фольксштума, скрывающегося среди своих сограждан, в каждом немце подозревал сторонника и пособника врага. Страх перед расправой, которую могли учинить и, порой, при малейших подозрениях учиняли русские, быстро изменили поведение берлинцев. Если знакомый или сосед-фольксштурмовец, выбросивший оружие, еще мог расчитывать на приют в бомбоубежище или подвале, где пряталось местное население, то всякие контакты с солдатами и офицерами Вермахта и войск СС во избежание больших неприятностей ограничивались до предела.

Между тем, части 3 гв. танковой армии 1-го Украинского фронта, наступавшие на Берлин с юго-запада, к 26 апреля пробились, наконец, непосредственно на улицы столицы, в южные кварталы сплошной многоэтажной застройки. Однако, только с 28 апреля, после того, как все корпуса армии Рыбалко были развернуты на Берлин и усилены стрелковым корпусом из состава 28 армии Лучинского, наступление пошло успешно. С ожесточенными боями Рыбалко продвигался к центру города. С востока к центру вдоль Ландвер-канала наступала 8-я гвардейская армия Чуйкова и 1-я гвардейская танковая армия Катукова 1-го Белорусского фронта. Наступление частей Конева с юга мимо аэропорта Темпельхоф и далее на север создавало путаницу и перемешивание частей двух фронтов.

Сложившаяся обстановка заставила Конева обратиться к Жукову с просьбой изменить направление наступления Чуйкова и Катукова. В тот же вечер, 28 апреля, не дав ответа Коневу, Жуков направил Сталину телеграмму с объяснением положения и просьбой установить разграничитеьную линию между фронтами таким образом, чтобы не создавать помех в овладении войсками 1-го Белорусского фронта центром Берлина. Ставка немедленно отреагировала, приказав развернуть войска 1-го Украинского фронта на западные районы Берлина, в сторону Савиньи-плац и Шарлоттенбурга, оставив центр с основными государственными учреждениями Третьего Рейха, в том числе Рейхстагом, исключительно в полосе действий 1-го Белорусского фронта. К тому времени 3 гв. танковая армия Рыбалко достигла Тиргартена, до Рейхтага было рукой подать, но в соответствии с желанием Верховного штурмовать Рейхстаг и воодрузить над ним знамя Победы должны были войска под руководством Жукова.

В ночь с 28 на 29 апреля, очистив от противника район тюрьмы для политических заключенных Маобит и захватив саму тюрьму, к Рейхстагу с севера прорвались части 3 ударной армии 1 Белорусского фронта под командованием Кузнецова. 29 апреля был предпринят первый штурм Рейхстага, который не дал результата. На другой день, после артиллерийской подготовки орудиями прямой наводки, среди которых были тяжелые 152 и 203 мм гаубицы, бойцы двух батальонов 171 стрелковой дивизии полковника А.И.Негоды первыми ворвались в Рейхстаг и воодрузили знамя Победы в окне здания. Вслед за этим в Рейхстаг с боем вошли бойцы 150 стрелковой дивизии генерал-майора В.М.Шатилова. Бои за рейхстаг продолжались весь день, и только вечером 30 апреля разведчики М.А.Егоров и М.В.Кантария подняли Знамя на куполе Рейстага. Впоследствии все лавры были отданы воинам 150 стрелковой дивизии, а главным героем штурма Рейхстага стал командир батальона этой дивизии капитан С.А.Неустроев. Имя капитана К.Я.Самсонова, батальон которого первым ворвался в Рейхстаг и поднял Знамя в его окне, в дальнейшем не упоминалось. Хотя и Негода, и Самсонов одновременно с Егоровым и Кантария были удостоены звания Героя Советского Союза.

Вечером 30 апреля штурм Рейхстага вступил в заключительеую фазу, а войска 8 гв. армии форсировали Ландвер-канал и вступили в бой с группой СС «Монке», очищая от врага правительственный квартал. Было уже темно, когда в расположение войск 8 гв. армии вышел немецкий парламентер, уполномоченный вступить в переговоры с целью установления времени и места перехода через линию фронта начальника Генерального штаба сухопутных войск генерала Кребса. Кребс намеривался передать советскому командованию особо важное сообщение. Через несколько часов, в ночь на 1 мая, Кребс перешел линию фронта и был доставлен к командующему армией Чуйкову. Штаб 8 гв. армии размещался на западной окраине аэродрома Темпельхоф. На командном пункте армии в присутствии военного корреспондента писателя Вс.Вишневского, который упросил командующего разрешить ему присутствовать на переговорах, Чуйков встретился с немецким генералом. Кребс передал советской стороне обращение Геббельса и Бормана, в котором сообщалось о самоубийстве Гитлера и выдвигалось предложение о начале мирных переговоров с новым германским руководством во главе с рейхспрезидентом адмиралом Деницем и рейхсканцлером Геббельсом. Для ведения непосредственных переговоров с Кребсом в штаб армии вскоре прибыл зам. командующего войсками 1 Белорусского фронта генерал армии В.Д.Соколовский. В ответ советская сторона передала через Кребса в устной форме требование о безоговорочной капитуляции берлинского гарнизона. Через несколько часов парламентер доставил ответ, подписанным Борманом и Кребсом. Нацистское руководство отвергло требование о безоговорочной капитуляции.

Бои в центре Берлине продолжались. Особенно яростно сопротивлялись части СС, сформированные из добровольцев-иностранцев – французов, норвежцев, бельгийцев, датчан, которые держали оборону в районе рейхскананцелярии. Несмотря на захват Рейхстага, полного контороля над зданием достигнуто не было. В подвалах засело более тысячи человек, которые делали попытки прорыва в главный зал. Шли бои и вокруг Рейхстага. О боевой обстановке 1 мая вокруг павшего накануне Рейхстага говорят дневные потери 3 ударной армии, которые составили в этом берлинском районе 1147 человек, из них 254 человека убитыми. В тот же день, 1 мая, части 3 ударной армии встретились южнее Рейхстага с частями 8 гв. армии, наступавшей с юга. Бойцы Чуйкова, который командовал этой армией еще в дни героической обороны Сталинграда, не смогли из-за упорного сопротивления противника выполнить почетную символическую миссию, возложенную на них Жуковым, и воодрузить Знамя Победы в поверженном Берлине. Однако, их командующий уже на следующий день вошел в историю штурма столицы Третьего Рейха как принявший безоговорочную капитуляцию ее гарнизона.

Командир 56 танкового корпуса и комендант Берлина Вейдлинг, который знал о содержании переданного через Кребса требования советского командования о безоговорочной капитуляции, решил взять инициативу в свои руки. Поздно вечером 1 мая радиостанция 56 танкового корпуса передала сообщение на русском языке о высылке парламентеров. О радиограмме было доложено Чуйкову, приказавшему прекратить огонь на участке выхода парламентеров, которые были встречены в ночь на 2 мая. Парламентеры сообщили о готовности 56 корпуса сложить оружие.

Рано утром 2 мая линию фронта перешел и сдался генерал Вейдлинг, находившийся накануне со своим штабом во флактурме I в Зоологическом саду. После проверки документов Чуйков задал генералу самый существенный вопрос, распространяется ли капитуляция 56 корпуса на весь гарнизон Берлина. Ведлинг ответил, что решение о капитуляции распространяется только на подразделения корпуса. Однако, как командующий обороной Берлина он готов обратиться к подчиненным ему войскам, с которыми связи в последние часы не имел, с призывом сложить оружие. Приказ о капитуляции был тут же составлен и объявлен через громкоговорители. К исходу дня сопротивление берлинского гарнизона постепенно прекратилось, началась массовая сдача в плен. Всем стало понятно, что десятидневный штурм Берлина закончился, а с окончанием штурма пришла Победа. Вверх взметнулись осветительные ракеты, красноармейцы и командиры стреляли вверх из автоматов, винтовок, пистолетов...

2 мая 1945 года в праздничном приказе Верховного Главнокомандующего армии и народу было объявлено о падении Берлина и указывалось, что разгром берлинской группировки и захват города осуществили войска 1 Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова при содействии войск 1 Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Конева. Данная формулировка, оставлявшая за 1 Украинским фронтом роль вспомогательного участника сражения за Берлин, закрепилась в истории. Позднее в одном из интервью Жуков говорил, что он гордиться тем, что защищал Москву в 1941 году и штурмовал Берлин в 1945. Но его слова мог повторить и Конев. При этом, его роль в Берлинской операции сегодня, когда стали известны оперативные документы, уже не может быть сведена лишь к вспомогательной. Недаром на конференции, проведённой Военно-историческим управлением Бундесвера в феврале 1995 года и посвящённой 50-летию этих событий, отмечалось искусство выполнения «неожиданного удара танковых армий маршала Конева».

Результатом Берлинской стратегической операции стало не только падение Берлина, но разгром крупнейшей группировки войск противника и овладение значительными территориями от Одера до Эльбы. В результате Германия утратила последние возможности для сопротивления и капитулировала. В Берлинской стратегической операции с 16 апреля по 8 мая общие потери Крсной Армии составили 352,4 тыс. человек, из них безвозвратные потери - 77,3 тыс. Наиболшие потери понесли войска 1 Белорусского фронта - 179,4 тыс. человек, в т.ч. безвозвратные - 36,6 тыс. Войска 1 Украинского фронта потеряли 113, 8 тыс. (безвозвратные потери - 27,6 тыс.), а войска 2 Белорусского фронта потеряли 59,1 тыс. (безвозвратные потери - 13,1 тыс.) Преувеличивая и без того тяжелые потери Красной Армии в последние недели войны, некоторые авторы, с целью, вероятно, еще раз доказать, что Красная Армия победила, просто-напросто «завалив немцев трупами», утверждют, будто Берлин (не вся Берлинская стратегическая операция, а лишь штурм столицы!) обошелся нашей стране в эти самые более 350 тысяч, но не общих потерь (санитарных и безвозвратных), а именно «жизней советских солдат». Часто утверждается, что Берлин стоил 100 тыс. жизней воинов Красной Армии, что также весьма далеко от истины.

Таким образом, если общая численность войск, принимавших участие в операции составляла более 1 млн. 900 тыс., то средний процент потерь оказался равным 18,6 (из них безвозвратных – 4,1 проц.). Средний процент общих потерь войск 1 Белорусского фронта был существенно выше и составлял около 26 проц. Однако, в боевых частях и подразделениях, особенно стрелковых и танковых, потери были существенно, в 2 - 4 раза выше среднего показателя. Наибольшие потери понесли войска 8 гв. армии Чуйкова, которая сражалась в наиболее тяжелых условиях. Девять стрелковых дивизий армии Чуйкова насчитывали в начале операции в своих рядах чуть больше 44 тыс. человек и получили в ходе операции в качестве пополнения 12,5 тыс. Потери составляли почти 24,5 тыс., то есть более половины первоначального состава. Из них более 4,1 тыс. человек, то есть около 10 проц. первоначального состава, погибло.

Чтобы еще раз продемонстрировать масштаб и ожесточенность боев в ходе Берлинской операции, можно напомнить, в частности, что Красная Армия потеряла 216 тыс. единиц стрелкового оружия, более 2100 артиллерийских орудий и минометов, почти 2 тыс. танков и САУ, более 900 самолетов. Наибольшие потери в бронетехнике, как и в личном составе, понесли войска 1 Белорусского фронта, безвозвратно потерявшие примерно 900 единиц из общего количества действовавших в его составе более чем 2 тыс. танков и САУ. Если прибавить к этому подбитые танки, многие из которых после восстановительных работ уже в ходе боев возвращались в строй, причем некоторые машины неоднократно, то становится понятно, почему в разгар наступления количество боеготовных танков столь резко уменьшилось. Ведь общее количество подбитых танков в частях 1 Белорусского фронта превышало тысячу. Потери бронетехники находились в зависимости от условий в которых сражались танковые части и соединения. В 1, 2 гв. танковых армиях 1 Белорусского фронта и в 3 гв. танковой армии 1 Украинского фронта, действовавших в районе плотной городской застройки, только безвозвратные потери танков и САУ превысили 30 проц. Еще большие потери понесли танковые части непосредственной поддержки пехоты, где потери эти достигали 50 проц. и более. В то же время 4 гв. танковая армия 1 Украинского фронта, которой почти не пришлось сражаться в городских кварталах, потеряла безвозвратно только 11 проц. бронетехники.

Как и предвидело советское руководство, способность Германии к организованному сопротивлению с падением Берлина была утрачена. Капитуляция гарнизона столицы Третьего Рейха послужила сигналом для начала капитуляции германских вооруженных сил. Военные действия продолжались, однако, немецкое командование вело переговоры с американцами и англичанами о безоговорочной капитляции на всех фронтах, которые завершились подписанием 7 мая соответствующего документа в штаб-квартире Эйзенхауэра в Реймсе. Соглашение вступало в силу в полночь 8 мая 1945 года. Получив радиограмму о достигнутом соглашении, в тот же день, 7 мая, начальник штаба Верховного командования Кейтель издал директиву: «Всем войскам, противостоящим восточному противнику, как можно скорее отступать на Запад, при необходимости пробиваться через боевые порядки русских... Немедленно прекратить всякое сопротивление англо-американским войскам и организовать сдачу войск в плен.» По его расчетам реальный запас времени для перемещения войск восточной группировки на запад составлял не более 48 часов. Таким образом, немецкая сторона, не успев подписать документ о капитуляции, нарушило соглашение, даже не думая сложить оружие на Восточном фронте.

По требованию советского руководства между союзниками была достигнута договоренность, что документ, подписанный в Реймсе, должен носить как бы предварительный характер. На другой день, 8 мая, в Берлине была проведена спешная поготовка к подписанию акта о полной и безоговорочной капитуляции Германии перед представителями СССР, США, Великобритании и Франции. На самолете британских ВВС в Берлин, на аэродром Темпельхоф, взлетно-посадочная полоса которого в спешном порядке приведилась в порядок, были доставлены под охраной английских офицеров фельдмаршал В.Кейтель, адмирал Х.Фридебург и генерал-полковник авиации Г.Штумпф. Там же приземлились самлеты с представителями командования армий США, Великобритании и Франции. В честь прибытия делегаций союзников был выстроен батальон почетного караула воинов Красной Армии. Кейтель и его сопровождение издалека, с места посадки самолета, наблюдали церемонию встречи. Подписание исторического документа состоялось поздно вечером 8 мая в пригороде Берлина Карлсхорсте, в помещении офицерской столовой военно-инженерного училища. Капитуляцию приняли Маршал Советского Союза Г.К.Жуков, английский маршал авиации А.Теддер, американский генерал К.Спаатс и французский генерал Ж.М. де Латр де Тассиньи. Германские вооруженные силы должны были сложить оружие не позже 23 часов по центральноевропейскому времени 8 мая 1945 года и оставаться на своих местах, то есть там, где они к этому времени находились.

Рано утром 9 мая 1945 года голосом диктора Ю.Левитана московское радио объявило, наконец, о Победе. Великая Отечественная война закончилась.

(Окончание следует)