Игорь Абросимов. Кадровая политика власти в СССР: 1939-1945

Игорь АБРОСИМОВ Кадровая политика власти в СССР: 1939-1953 (Продолжение - часть 2) Содержание: 4. Интерперсоналная составляющая кадровой политики (Окончание). 5. Кадровый состав высших эшелонов власти и облик советского руководителя. 6. Кадровый состав дипломатической службы. 7. Кадровая политика в вооруженных силах (Начало). Вместо Маленкова и Берии на первые роли выдвинулись ставленники Жданова Н.А.Вознесенский и А.А.Кузнецов, которые сформировались под его руководством во время работы в Ленинграде. Происшедшие изменения делали неопределенным положение маленковско-бериевской группировки, ставили под сомнение вопрос замены ими «старой гвардии» в лице Молотова, Кагановича, Ворошилова и Микояна. На встрече высших руководителей, отдыхавших в 1948 году на Черноморском побережье Кавказа, Сталин заявил о необходимости выдвигать на руководящие посты молодую силу, призванную заменить стареющих членов Политбюро. При этом вождь показал рукой на стоящего рядом Кузнецова, подчеркнув, что именно такой человек мог бы стать его преемником на посту руководителя партии. Кузнецов занял свое место в рядах высшего руководства, пройдя путь партийного работника в Ленинграде и уцелев во время довоенных репрессий. Он не попал в «кировский поток», его миновали аресты «большого террора». За эти несколько лет секретарь райкома одного из ленинградских районов вырос до 2-го секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) и занял место ближайшего помощника Жданова. В годы войны Кузнецов часто заменял Жданова, став одним из главных организаторов обороны блокадного Ленинграда. В январе 1944 года он возглавил ленинградскую парторганизацию, а в марте1946 года, как уже отмечалось, - пост секретаря ЦК ВКП(б). За эти несколько лет секретарь райкома одного из ленинградских районов вырос до 2-го секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) и занял место ближайшего помощника Жданова. В годы войны Кузнецов часто заменял Жданова, став одним из главных организаторов обороны блокадного Ленинграда. В январе 1944 года он возглавил ленинградскую парторганизацию, а в марте1946 года, как уже отмечалось, - пост секретаря ЦК ВКП(б). Фигура Вознесенского рассматривалась в кремлевских кругах в качестве будущего главы правителства. С 1939 года он занимал пост заместителя председателя Совета Министров СССР и одновременно с 1938 года - председателя Госплана СССР. Вознесенский фактически руководил текущей работой правительства, так как первый заместитель Сталина по Совету Министров Молотов, будучи руководителем внешней политики СССР, был загружен работой иного плана и часто, особенно в первые послевоенные годы, находился в отъезде. Следует отметить, что Вознесенский вызывал постоянную зависть в среде руководящих деятелей, подогреваемую его склонностью обострять разногласия и неумением сглаживать возникающие конфликты. Более того, пользуясь своим высоким служебным положением и авторитетом в глазах вождя, Вознесенский проявлял зачастую высокомерие и амбициозность. В обстановке обострявшейся борьбы за власть такая манера поведения не могла не сделать его собственные позиции весьма уязвимыми. Как уже упоминалось, благодаря положению секретаря ЦК Кузнецова, деятели, входившие в «ленинградскую группировку», начиная с 1946 года, выдвигались на высокие руководящие посты. Протеже Жданова М.И.Родионов, связыванный с ним тесными отношениями еще со времени совместной работы в Горьком, становится председателем Совета Министров РСФСР, брат Вознесенского ректор ЛГУ Александр А. Вознесенский назначается министром просвещения РСФСР, многие «ленинградцы» занимают высокие посты в аппарате ЦК ВКП(б) и становятся во главе областных и республиканских партийных комитетов, как например, первый секретарь ЦК КП(б) Карело-Финской ССР Г.Н.Куприянов или 1-ые секретари Ярославского обкома И.М.Турко и Крымского обкома Н.В.Соловьев. Нелишне напомнить также, что 1-ый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П.С.Попков, 2-ой секретарь обкома Г.Ф.Бадаев, 2-ой секретарь горкома Я.Ф.Капустин, председатель Ленгорисполкома П.Г.Лазутин и другие ленинградские руководители также являлись близкими сотрудниками и выдвиженцами Жданова. К «ленинградцам» примыкали такие выдвиженцы Жданова и Кузнецова как Г.М.Попов. Сменивший в 1945 году умершего Щербакова на посту 1-го секретаря Московского обкома и горкома партии, он одновременоо в 1946 году стал секретарем ЦК. Попов, пользуясь своим положением руководителя столичной парторганизации, пытался контролировать союзных министров, что всячески поддерживалось Ждановым и Кузнецовым и, естественно, вызывало недоволство соперничавших с ними Маленкова и Берия. Ответом на возвышение «ленинградской группировки» стала интрига, разыгранная Маленковым и Берия. Тем более, в июле 1948 года Маленков вернулся на прежнюю работу и в связи с болезнью и долгосрочным отпуском Жданова принял на себя его обязанности. С подачи Маленкова вождь заподозрил ленинградское руководство и их московских покровителей из «ленинградской команды» в заговоре против центральной власти. «Он вообще считал, что Ленинград – заговорщический город», - писал позднее о позиции Сталина Хрущев. Смерть Жданова, последовавшая в августе 1948 года, подорвала позиции высокопоставленных деятелей, связанных с его именем, и ознаменовала собой близкий конец их кратковременного главенства. Неприятностями для «ленинградцев» обернулась организация ими в январе 1949 года Всероссийской торговой оптовой ярмарки, проведенной с разрешения Вознесенского при поддержке Кузнецова и Родионова. Ярмарка была охарактеризована не только как нарушение государственной дисциплины, разбазаривание материальных ресурсов, недопустимое в условиях плановой экономики, но и попытка представить Ленинград центром РСФСР и противопоставить его Москве. При этом организация мероприятия, проведенного при активной поддержке выходцев из Ленинграда, была признана проявлением антипартийной групповщины. Формальным поводом для начала «ленинградского дела» послужило нарушение норм внутрипартийной жизни во время выборов областного и городского комитетов ленинградской парторганизации в декабре 1948 года. По результатам тайного голосования делегатов партконфереции руководители области и города Попков, Бадаев, Капустин и Лазутин получили от 2 до 15 голосов против. Счетная комиссия посчитала, что такое положение подрывает их авторитет и объявила о единогласном избрании этих руководителей. Однако, один из членов комиссии тут же направил анонимное письмо в ЦК, которое оказалось очень кстати. Своим решением в феврале 1949 года Политбюро ЦК ВКП(б) признало действия Кузнецова, Родионова и Попкова антипартийными. Их обвинили в организации Всероссийской ярмарки и фальсификации результатов голосования, а также в попытке отрыва Ленинградской парторганизации от ЦК ВКП(б). За допущенные ошибки руководство области и города лишилось занимаемых постов, в Москве отстранили от работы секретаря ЦК ВКП(б) Кузнецова и председателя Совета Министров РСФСР Родионова. В обстановке начатого «ленинградского дела» веско прозвучали обвинения в нарушениях государственной дисциплины в аппарате Госплана СССР и обвинения в адрес Вознесенского, высказанные проверочной комиссией ЦК. Комиссия выявила в Госплане нарушения в порядке планирования производства и распределения материальных фондов. Ошибки и недостатки в руководстве, невозможность преодолеть объективные экономические трудности, случаи безответственности некоторых исполнителей, а также широко распространенная практика решения служебных дел в русле личных отношений, стали рассматриваться как государственные преступления. Вознесенский был снят с работы и на некоторое время остался не у дел. Председателем Госплана назначили Сабурова, который издавна успешно сотудничал с Маленковым и Берия, тесно примыкая, как уже говорилось, к их группировке. Первым по «ленинградскому делу» арестовали Капустина, у которого вырвали признание в том, что в Ленинраде существовал заговор во главе с Вознесенским, Кузнецовым, Родионовым и Попковым, ставивший целью оторвать ленинградскую партийную организацию от ЦК ВКП(б) и превратить ее в опору для борьбы с партией и центральной властью. В августе были арестованы Кузнецов, Попков, Бадаев, Лазутин, в октябре – Вознсенский. Помимо этого в Ленинграде и по всей стране проведены были многочисленные аресты, в результате чего за решеткой оказались бывший начальник УМГБ Ленинградской области П.Н.Кубаткин, ставший в 1946 году начальником Главного управления разведки за границей МГБ СССР, а позднее начальником УМГБ Горьковской области, бывший член Военного совета Балтийского флота, позднее секретарь Ленинградского, а затем 2-ой секретарь Мурманского обкома ВКП(б) А.Д.Вербицкий и другие. Непосредственной организацией следствия по «ленинградскому делу» руководили Маленков и Абакумов. Известно, что Маленков, Берия, Булганин, Хрущев, Шкирятов непосредственно участвовали в допросах. Складывалась парадоксальная ситуация, объяснимая, впрочем, в системе ценностей сталинской тирании, когда деловые дискуссии и рабочие взаимоотношения из залов заседаний и служебных кабинетов переносились в застенки тайной полиции. Со слов одного из следователей МГБ достоянием истории стала сцена, которую можно было наблюдать при допросе бывшего секретаря ЦК Кузнецова - за столом следователя сидел Маленков, рядом на приставном стуле устроился Берия, а сбоку склонился полный внимания к происходящему Булганин. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР 16 партийных и государственных деятелей во главе с Вознесенским и Кузнецовым были расстреляны. В связи с «ленинградским делом» только в Ленинграде и области в 1949-1952 годах было снято с работы до 2 тыс. руководителей. Всего по стране по этому делу арестовано примерно 200 человек, из них 24 казнено. Многие руководители, выдвинувшиеся благодаря близости к Жданову и Кузнецову, лишились своих постов. Так например, уже упоминашийся выше руководитель московской парторганизации и секретарь ЦК Попов, снятый со всех постов постановлением Политбюро за попытки создания в Московском обкоме и горкоме «независимого центра власти», чудом избежал обвинений в «заговоре» и более серьезного наказания. После недолгого пребывания на посту министра городского строительства, в затем сельскохозяйственного машиностроения он работал директором завода в Куйбышеве. Отныне один из инициаторов «ленинградского дела» Маленков прочно занял место второго человека в партии и государстве. Он замещал Сталина в правительстве, вел заседания Политбюро и Совета Министров СССР. В 1952 году Маленков выступил на XIX съезде партии с отчетным докладом ЦК, что наглядно продемонстрировало расклад сил в высшем руководстве страны. Влияние изменений в высшем руководстве, которые каждый раз влияли на состав партийного аппарата, приводя к смене состава кадровых «команд», можно проследить на примере идеологических органов партии. Усиление «ленинградской группировки» в первые послевоенные годы ознаменовалоь в 1947 году сятием с поста начальника Управления агитации и пропаганды (УАиП) ЦК ВКП(б) Г.Ф.Александрова. Вслед за этим усилиями Жданова и Кузнецова были удалены и его заместители П.Н.Федосеев, А.М.Еголин и К.С.Кузаков, причем последний «за потерю политической бдительности» был исключен из партии. По рекомендации Жданова 1-ым заместителем начальника УАиП был назначен Д.Т.Шепилов, который входил в круг общения его сына Юрия, ставшего тогда же заведующим отделом науки УАиП. Прошло менее года, и Шепилов после преобразования УПиА в соответствующий отдел стал его заведующим. Таким образом, контроль за идеологическим обеспечением партийной политики перешел в руки «ленингадской группы». Однако, в середине 1949 года, после того, как Маленков вновь обрел влияние, а судьба «ленинградская группы» была предрешена, Шепилова сняли со поста заведующего отделом. Были изганы из аппарата и его ближайшие помощники, в том числе заместитель заведующего отделом Б.С.Рюриков. Рюриков закончил в 1932 году Нижегородский университет, учился там и начал печататься в партийной прессе во время работы Жданова 1-ым секретарем Нижегородсского крайкома ВКП(б) и уже тогда обратил на себя его внимание. С 1946 году Рюриков находился на ответственных постах в аппарате ЦК. Маленков не мог сработаться с «людьми Жданова», не мог доверять им, что вполне естественно, учитывая нравы, царившие во властных структурах. Однако, поддержка, оказанная Шепилову самим вождем, который ценил его как сильного идеологического работника, вновь вернули поверженного аппаратчика к активной политической деятельности. В 1952 году Шепилов был назначен на высокий пост главного редактора центрального органа партии газеты «Правда». Но к тому времени, будучи весьма гибким и искушенным аппаратчиком, он успел на деле продемонстрировать свою приверженность Маленкову и был назначен на этот пост отнюдь не вопреки желанию последнего. Маленков и Берия, устранив не без помощи Абакумова конкурентов из «ленинградской группировки», не могли смириться с пребыванием последнего на посту министра госбезопасности. Назначенный Сталиным с целью ограничить влияние Берии и его ставленников на деятельность «органов», глава тайной полиции опирался на авторитет и поддержку вождя и вел себя достаточно независимо по отношению к ближайшим его соратникам. Поэтому Маленков, воспользовавшись доносом на Абакумова, постарался дискредетировать могущественного министра в глазах вождя. Донос исходил от следователя МГБ М.Д.Рюмина, которому грозили крупные неприятности по службе, в связи с чем он решил обратиться непосредственно к руководству страны и таким образом, обвинив своего министра, выйти из-под удара. Рюмин сообщал, что Абакумов плетет в органах госбезопасности сети заговора против высших руководителей страны и привлек к этой деятельности антисоветски настроенные сионистские круги. С целью скрыть свои преступные замыслы он якобы распорядился прекратить активные мероприятия по разоблачению связанной с ним группы врачей, которые лечили руководителей партии и правительства, сознательно способствуя подрыву их здоровья и даже умерщвлению. Письмо Рюмина, оформленное и многократно выправленное в аппарате Маленкова, было доложено Сталину и произвело необходимое впчатление на вождя. В результате этой циничной интриги в 1951 году не только был арестован сам Абакумов, но получило свое развитие так называемое «дело врачей». Одновремено по распоряжению Сталина за решетку попали заместители министра госбезопасности Е.П.Питовранов и Н.Н.Селивановский, начальник Главного управления охраны Н.С.Власик, много лет отвечавший за безопасность Сталина, а также ряд других руководящих работников министерства. Были арестованы почти все евреи – ответственные сотрудники центрального аппарата МГБ, уже в силу своего национального происхождения причисленные к активным участникам заговора. Министром госбезопасности стал заведующий Отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б) С.Д.Игнатьев, ценимый Сталиным за личную преданность. При новом министре многие ключевые посты в министерстве заняли партийные работники, такие как заместитель министра по кадрам А.А.Епишев, непосредственно проводивший чистку аппарата от «абакумовцев». Таким образом, органы госбезопасности оставались послушным инструментом, действовавшим по указаниям вождя и безусловно лояльным его влиятельным протеже. 5. Кадровый состав высших эшелонов власти и облик советского руководителя. Представляет интерес рассмотреть состав ЦК и Центральной ревезионной комиссии (ЦРК) ВКП(б) с целью представить себе социальный и профессиональный облик советского руководителя, принадлежавшего к высшим эшелонам власти и проследить его изменения. Как известно, круг членов и кандидатов в члены ЦК и членов ЦРК довольно четко определял кадровый состав руководителей высшего ранга, к которым принадлежали секретари ЦК партии, заведующие основными отделами аппарата ЦК, члены союзного правительства и руководители на уровне заместителей наркомов (министров) таких важнейших ведомств как обороны, внутренних дел, государственной безопасности и иностранных дел, председатели Совнаркомов (Совминов) союзных республик, первые секретари ЦК компартий союзных республик, обкомов и крайкомов партии, секретари ЦК ВЛКСМ, руководители ВЦСПС и другие, примерно равные им по уровню деятели. Введение в состав высших партийных органов нескольких «декоративных» членов из числа известных в стране «передовиков производства» и общественных деятелей стало практиковаться только в послесталинское время. Состав ЦК и ЦРК ВКП(б), избранный в 1939 году на XVIII съезде и несколько измененный на XVIII партконференции в 1941 году, ознаменовал собой вступление на политическую арену новой номенклатурной когорты, сформировавшейся как результат массовой смены кадров в годы «большого террора». В составе высших органов, избранных на XVIII съезде в количестве 189 человек, более 87 проц. составляли вновь избранные члены, то есть представители именно этой новой генерации. Обращает на себя внимание тот факт, что в числе этих руководителей началось выдвижение так называемых «специалистов народного хозяйства», окончивших технические вузы. При этом, как уже отмечалось, наблюдалась общая тенденция увеличения в составе номенклатуры количества руководящих хозяйственных кадров. Практические знания технократа считались наиболее подходящими для руководящего работника самого высокого уровня. Так М.Г.Первухин, окончил в 1929 Московский институт народного хозяйства, в 1938 был назначен заместителем наркома тяжелой промышленности, а в 1939 стал наркомом электростанций и электропромышленности СССР; Б.Л.Ванников, учился в МВТУ, с 1926 директор завода, в 1937 году назначен заместителем наркома оборонной промышленности, с 1939 года нарком вооружения СССР; М.Ф.Денисов, учился в Ленинградском химико-технологическом институте, в 1932 году окончил Военную академию химзащиты, с 1938 заместитель наркома тяжелой промышленности СССР, в 1939 назначен наркомом химической промышленности СССР; А.И.Ефремов, окончил в 1935 году Московский станкостроительный институт, в 1938 году выдвинут на должность заместителя председателя, позднее председателя Мосгорисполкома, с 1939 1-ый заместитель наркома, с 1940 нарком тяжелого машиностроения СССР; В.Г.Жаворонков, окончил в 1936 Московский горный институт, с 1938 1-ый секр. Тульского обкома ВКП(б); А.Н.Косыгин, окончил в 1935 году Ленинградский текстильный институт, в 1938-39 председатель Ленгорисполкома, с 1939 нарком текстильной промышленности СССР; В.А.Малышев, окончил в 1934 году МВТУ, с 1939 года нарком тяжелого машиностроения СССР; И.К.Седин, окончил в 1937 году Московский химико-технологический институт, с 1938 1-ый секр. Тамбовского, затем Ивановского обкома ВКП(б), с 1939 1-ый заместитель наркома топливной промышленности, с 1940 нарком нефтяной промышленности СССР; И.Ф.Тевосян, окончил в 1927 году Московскую горную академию, с 1939 года нарком судостроительной промышленности, с 1940 года нарком черной металлурги СССР; А.И.Шахуин, окончил Московский инженерно-экономический институт в 1932 году, с 1938 года 1-ый секретарь Ярославского, затем Горьковского обкома ВКП(б), в 1940 назначен наркомом авиационной промышленности СССР. Большинство из перечисленных деятелей проявило себя во время войны и позднее заняли ключевые посты в советском руководстве. Выдвижение технократов продолжалось в военные и послевоенные годы. Если в 1939 году технократы составляли примерно 20 проц. от количества членов ЦК и ЦРК ВКП(б), то, как видно из перечня избранных в высшие партийные органы на XIX съезде партии, в 1952 году их было уже более 30 проц. При этом возрастало число технократов, занимавших посты в партийном и государственном аппарате, не связанные напрямую с руководством народным хозяйством. Та например, Г.И.Воронов, окончил в 1936 году Томский индустриальный институт, с 1948 1-ый секретарь Читинского обкома ВКП(б), позднее, с 1962 года занимал пост председателя Совета Министров РСФСР, в 1961-73 член Политбюро ЦК; А.Б.Аристов, окончил в 1932 году Ленинградский политехнический институт, с 1944 года 1-ый секретарь Красноярского крайкома ВКП(б), позднее, с 1952 года секретарь ЦК КПСС; Л.И.Брежнев, окончил в 1935 Днепропетровский металлургический институт, с 1946 года 1-ый секретарь Запорожского обкома КП(б) Украины, с 1950 года 1-ый секретарь ЦК КП(б) Молдавии, с 1952 года секретарь ЦК КПСС; Ф.Р.Козлов, окончил в 1936 году Ленинградский политехнический институт, с 1952 года 2-ой секретарь, с 1953 года 1-ый секретарь Ленинградского обкома КПСС, поздее, с 1960 секретарь ЦК КПСС, в 1957-64 член Президиума ЦК КПСС. Возрастание роли технократов вызывалось необходимостью повышения эффективности управления экономикой и социальной жизнью общества. По тем же причинам осуществлялось перемещение центра власти из ЦК ВКП(б) в правительство, что в свою очередь еще более усиливало позиции технократов. Перед началом войны, в 1941 году, четким свидетельством тенденции переноса центра власти стала замена Молотова на посту председателя Совнаркома СССР Сталиным. Во время войны и в первые послевоеные годы эта тенденция укрепилась, и реальное управление страной сосредоточилось в правительстве. В беседе с М.Ракоши, главой венгерских коммунистов, Сталин прямо высказался по этому вопросу: «Товарищи забывают, что Коммунистическая партия, какой бы она не была популярной, является лишь маленькой частицей народа. Подавляющее большинство населения, народ, считают своим представительным органом Правительство, поскольку оно избрано депутатами, за которых проголосовал народ». В данном случае не имеет значения демогагический характер сталинского «обосноснования», тем более, вопросы идеологии и расстановки кадров по-прежнему оставались исключиельно партийным делом, что обеспечивало сохранение определенных руководящих позиций партийному аппарату. Однако, должность председателя Совета Министров СССР, занимаемая вождем до последних дней жизни, который сохранял за собой, правда, и должность секретаря ЦК партии, вместе с данным прямым его указанием места правительства в иерархии власти, не оставляют места для сомнений. Кроме того большинство членов Политбюро ЦК заняли посты заместителей председателя Совета Министров СССР. Недаром после смерти Сталина его номинальный преемник Маленков пересел из кресла секретаря ЦК в кресло председателя Совета Министров, а первые лица в руководстве страны Молотов, Микоян, Берия и Каганович по-прежнему оставались заместителями председателя. При этом Хрущеву, который сосредоточился на работе в качестве секретаря ЦК, лишь со временем удалось вновь переместить центр власти на Старую площадь. Происходившие изменения привели к возрастанию значния наркоматов (министерств) и их руководства в структурах власти. Партийные органы в центре и, особенно, на местах становились, зачастую, ответственными за проведение в жизнь решений, принятых государственными ведомствами. Что касается реализации кадровой политики, по-прежнему направляемой партийным аппаратом, то и здесь постепенно набирала силу тенденция, когда предложения по кандидатам на должности, назначаемые ЦК, шли от наркомов (министров) и руководителей других ведомств, а утверждение соответствующих назначений запрашивалось с опозданием, когда работник уже давно приступил к исполнению своих обязанностей. При этом Управление кадров ЦК не протвостояло такому принижению собственной роли, ибо конфликты с крупными государственными руководителями, деятельность которых так или иначе направлялась непосредственно Сталиным, не входили в планы партийных чиновников. Для того, чтобы представить фигуру номенклатурного руководителя-технократа, остановимся на биографии П.К.Понмаренко. Сразу оговоримся, что Пантелеймон Кондратьевич, будучи безусловно, типичным представителем высшей номенклатуры, вместе с тем, по своим личным качествам относился к лучшей ее части. Циничность и жестокость, беспринципный карьеризм и нахрапистость, приниженность перед начальством и высокомерие с подчиненными, готовность по указанию сверху к любым, самым неблаговидным действиям, а также другие крайне непривлекательные черты преуспевающего партийного бюрократа, были свойственны ему в несравненно меньшей степени, нежели его коллегам. Немногие их них, в отличие от Пономаренко, оставили о себе добрую память. Однако, являясь типичным представителем высших советских руководителей, он, с учетом индивидуальных качеств и особенностей, вполне может служить весьма наглядной иллюстрацией их облика. Родился Пономаренко в 1902 году в семье крестьянина, трудовую жизнь начал в 12 лет, отданный подмастерьем в шапочную мастерскую. В 1918 году, в 16 лет, ушел добровольцем в ряды Красной Армии, участвовал в боях. В 1925 году вступил в партию, тогда же перешел на партийную работу в аппарат райкома партии в Азово-Черноморском крае. Окончив рабфак в Краснодаре, Пономаренко в 1927 поступил и в 1932 году окончил Московский институт инженеров транспорта. С 1932 служил в РККА, командовал батальоном. После демобилизации в 1936-1938 годах руководитель группы во Всесоюзном электротехническом институте в Москве. Таким образом, в первую очередь анкетные данные 36-ти летнего Пономаренко вполне соответствовали всем необходимым критериям для успешного карьерного роста. И социальное происхождение, и партийность, и высшее техническое образование, и соответствующий опыт практической деятельности на партийной, военной и инженерно-технической работе, и отсутствие каких-либо связей с репрессированными деятелями делали его перспективным кандидатом на замещение партийно-государственных должностей. Будучи утвержденным в 1938 году инструктором, а вскоре заместителем заведущего Отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б), который возглавлял Маленков, он проявил себя работником, способным не только четко и грамотно выполнять указания начальства, но и проявлять инициативу в пределах, строго ограниченных его полномочиями. При этом Пантелеймон Кондратьевич оставлял у окружающих впечатление человека, обладающего высоким уровнем общей культуры, а это встречалось у людей с подобной биографией не так уж часто. В июне 1938 года вместе с секретарем ЦК ВКП(б) А.А.Андреевым он приехал в Минск, когда там заканчивал работу очередной съезд Компартии Белоруссии и уже были проведены выборы в новый состав ЦК. Однако, по телефонному распоряжению из Москвы объявление результатов голосования было отложено, Пономаренко на заключительном заседании дополнительно ввели в состав ЦК, а на другой день избрали первым секретарем ЦК КП(б) Белоруссии. Неожиданный поворот карьеры был вполне в духе времени, когда в ходе «большого террора» шла массовая ротация кадров и назначения на ту или иную должность зачастую выглядели случайными. Репрессии в республике были в полном разгаре, и новый секретарь не мог остаться в стороне от линии парти, направленной на массовое «выкорчевывание врагов». Однако, одновременно он предпринял усилия с целью несколько притушить размах арестов. В частности, осенью 1938 года он не дал санкции на арест известных белорусских поэтов Якуба Колоса и Янки Купалы. Позиция молодого руководителя, который пришел на партйную работу несколько месяцев назад и вряд ли успел обзавестись соответствующими связями в высших сферах, была совершенно нетипичной. Большинство людей, наделенных властью, предпочитали тогда соглашаться на самые бессмысленные и жестокие репрессивные меры, лишь бы не навлечь на себя подозрения в недостаточной активности по выявлению врагов. Чтобы отстоять известных поэтов, Пономаренко ездил на прием к Сталину и своего добился. Дополнительным штрихом к облику этого деятеля может послужить и такой примечательный факт. Когда в 1939 году на территории Белоруссии оказался джазовый музыкант Эдди Рознер со своим оркестром, Пономаренко, большой любитель джазовой музыки, взял их под свою опеку. Дело в том, что беженцы из районов Польши, захаченных немецкими войсками, в большинстве своем евреи, которые спаслись бегством на Восток, на территорию, контролируемую Красной Армией, подлежали высылке в административном порядке в отдаленные северные районы СССР. Власти в духе времени, отмеченного всеобщей подозрительностью, опасались наличия в приграничной зоне масс пришлого населения, среди которых, как они подозревали, могут легко замешаться вражеские лазутчики. Поэтому внимание, оказанное Рознеру и его музыкантам, было для них жизненно необходимым. Благодаря стараниям Пономоренко, оркестр получил в 1940 году статус Госджаза Белорусской ССР и вскоре начал гастроли по стране, вызывая неизменный восторг со стороны советской публики, не избалованной общением с джазовыми знаменитостями подобного класса. В 1944 году, также благодаря Пономаренко, Рознеру было просвоено звание заслуженного артиста республики. Это звание так и осталось единственной наградой музыканта за все время его жизни и работы в СССР. В дальнейшем судьба Рознера сложилась очень непросто - в 1946 году он был арестован и смог вернуться к творчеству только в 1953 году. Однако, не повстечай Эдди Рознер в самом начале своей новой советской жизни такого человека как Пономаренко, все могло бы обернуться более трагично. Эпизод с Рознером был для Пономаренко вовсе не случаен. Писатель К.И.Чуковский, который сталкивался с ним уже после войны, в дневнике, не предназначенном для посторонних глаз и поэтому в определенной мере объективно фиксировавшем тогдашние события и настроения, неоднократно отмечал высокий общекультурный уровень и широту взглядов этого партийного деятеля. Там же приводятся слова писателя К.А.Федина, который отзывался о Пономаренко как об очень умном, образованном и тонком человеке. В годы войны, оставаясь руководителем белорусской парторганизации, Пономаренко занимал посты члена Военного совета ряда фронтов, а в мае 1942 года был назначен по личному указанию Сталина начальником Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования. На 1948-1953 годы приходится пик карьеры Пономаренко, который прочно вошел в состав высшего руководства страны, став секретарем ЦК. В 1952 году он введен в состав Президиума ЦК КПСС. Есть свидетельства, что в 1953 году было подготовлено решение о назначении Пономарнко председателем Совета Министров СССР. При этом Сталин, оставаясь некоронованным вождем партии и государства, планировал доверить руководство аппаратом ЦК и правительством особо доверенным соратникам. До разгрома «ленинградской группы» в качестве кандидатур фигурировали, как уже упоминалось, соответственно Кузнецов и Вознесенский, позднее – Маленков и Пономаренко. После смерти Сталина карьера Пономаренко пошла на спад, он пришелся не ко двору новому руководству страны. Вначале Пономаренко занял кресло министра культуры СССР, а в 1954 году был удален из Москвы, став первым секретарем ЦК КП Казахстана. С 1955 года Пономаренко состоял на дипломатической службе в качестве посла СССР в Польше, затем в Нидерландах. В 1964 году, в 62 года, Пантейлемона Кондратьевича отправили на пенсию. Конец его карьеры также типичен для высшего руководителя того времени, когда сталинских выдвиженцев тихо убирали на покой. 6. Кадровый состав дипломатической службы. Особое внимание высшего руководства всегда было обращено на дипломатические кадры, широко представленные в основной и контрольно-учетной номенклатуре ЦК. Традиционно в аппарат НКИД (затем МИД) и в советские представительства за рубежом направлялись особо отобранные работники, к которым помимо партийности и социального происхождения предъявлялись определенные требования в части образования и знания иностранных языков. При этом образовательный уровень становился существеным фактором при выборе кандидата на тот или иной пост, так как политическая ответственность и деловая квалификация на дипломатической службе были трудно разделимы. В народном хозяйстве, где с первых лет советской власти широко использовались знания беспартийных «старых специалистов», работавших под надзором и контролем партийных назначенцев, такое разделение осуществлялось более безболезненно. В первые годы советской власти на работу в дипломатическое ведомство пришли партийцы с дореволюционным стажем, которые жили в эмиграции, многие из них учились там в университетах, а некоторые получили неплохое образование в России. В данном случае удачно сочетались политические требования с деловыми качествами и образовательным уровенем, а также определенным знанием иностранного языка и местной обстановки. Были среди дипломатов немногочисленные представители дореволюционной интеллигенции, безоговорочно принявшие советскую власть с первых же дней ее существования и вступившие в ряды РКП(б) в годы Гражданской войны. Однако, по мере расширения внешнеполитической активности государства, открытия новых зарубежных представительств и расширения ценрального аппарата НКИД приходилось направлять на дипломатическую работу менее образовнных и поготовленных, но более молодых работников, политические требования к которым, естественно, оставались по-прежнему высокими. Массовый террор 1937-1938 гг., привел к кардинальному обновлению кадров дипломатического ведомства. Известно, что из примерно 1000 сотрудников дипломатической службы, работавших в центральном аппарате и дипломатических представительствах за рубежом, за это время было репрессировано и уволено более трети, при количестве ответственных руководителей среди репрессированных и уволенных не менее 200. Если общее число дипломатов-руководителей различного ранга, числившихся в штатах наркомата, составляло в тот период примерно 300 человек, масштабы потерь можно себе представить. При этом, ввиду повышения дипломатической активности СССР в предвоенные и военные годы, когда открывались представительства в различных странах и создавались новые структурные подразделения в составе центрального аппарата, штаты НКИД непрерывно увеличивались, что также обостряло кадровую проблему. Начиная с 1937 года, но, в основном, в 1938-1940 годах, в центральный аппарат НКИД СССР и представительства за рубежом вместо аресованных и изгнаных за политическую нелояльность, пришли новые люди, сравнительно быстро сделавшие карьеру на этом поприще, ставшие полпредами, а в дальнейшем послами, заведующими отделами НКИД - МИД, заместителями министра иностранных дел, среди них А.М.Александров, С.А.Афанасьев, С.Т.Базаров, В.И.Базыкин, И.Н.Бакулин, А.Е.Богомолов, В.А.Вальков, А.П.Власов, М.Г.Грибанов, А.А.Громыко, Ф.Т.Гусев, Л.М.Замятин, В.Я.Ерофеев, Д.А.Жуков, Д.И.Заикин, Г.Н.Зарубин, А.Н.Капустин, Е.Д.Киселев, С.П.Козырев, А.И.Лаврентьев, А.А.Лаврищев, Я.А.Малик, К.В.Новиков, В.Н.Павлов, Б.Ф.Подцероб, В.А.Рыбаков, И.В.Садчиков, А.А.Солдатов, С.П.Суздалев, В.Г.Трухановский, И.С.Чернышев и др. Обновление кадров, которое проводилось после назначения в 1939 году наркомом по иностранным делам В.М.Молотова, ознаменовалось удалением со своих постов многих из уцелевших во время репрессий и пополнением рядов дипломатов партийными и советскими работниками, технической интеллигенцией («молотовский призыв»). Характерна карьера В.Н.Павлова, который в 1939 году окончил МЭИ. Буквально на следующий месяц после защиты дипломного проекта он, кандидат в члены партии, был неожиданно вызван в ЦК ВКП (б), где подвергнут экзамену на знание английского и немецкого языка. Иностранными языками Владимир Николаевич владел с детства, что было в те годы для сравнительно молодого человека явлением весьма редким. После краткой беседы с Шаталиным и Маленковым Павлов был доставлен на машине в НКИД и тут же принят Молотовым, который, просмотрев личное дело рекомендованного ЦК сотрудника, назначил его помощником наркома. Работая в аппарате НКИД, Павлов выступал переводчиком при беседах Молотова с иностранными послами, участвовал в качестве переводчика в переговорах Сталина и Молотова с Риббентропом в августе 1939 года, а в декабре того же года стал 1-ым секретарем полпредства СССР в Германии. В 1940 году, в возрасте 25 лет, имея стаж дипломатической службы чуть более одного года, Павлов становится заведующим важнейшим в те годы Центрально-Европейским отделом НКИД СССР. В дальнейшем он занимал другие ответственные дипломатические посты, неоднократно выступал в качестве личного переводчика Сталина и Молотова. Были, однако, примеры и непродуманных, крайне неудачных кадровых решений. Так А.А.Шкварцев, работавший ранее директором Московского текстильного института и скоропалительно назначенный в 1939 году на ключевую в те годы должность полпреда СССР в Германии, оказался совершенно непригоден к дипломатической службе. Он наделал много ошибок и совершил ряд грубых промахов в работе, но продержался тем не менее больше года до того, как был снят со своего поста, вызвав неудовольствие Молотова своей некомпетентностью. Прослужив затем недолго в аппарате НКИД, Шкварцев навсегда распрощался с дипломатической службой. Необходимо отметить, что в результате масштабной смены дипломатического персонала к концу 1930-ых – началу 1940-ых годов и целенаправленной политики выдвижения представителей рабочих и крестьян, которым оказывалось, как уже подчеркивалось, предпочтение при получении образования и занятии соответствующих постов, их доля среди новых работников НКИД превышала 70 проц. Для повышения уровня кандидатов, отбранных для работы в дипломатическом ведомстве, они направлялись для дополнительной подготовки в новой области деятельности на учебу в Высшую дипломатичесую школу (ВДШ) НКИД (с 1946 – МИД) СССР. С 1943 началась регулярная подготовка дипломатических кадров на факультете международных отношений МГУ, на базе которого в 1944 был образован Московский государственный институт международных отношений (МГИМО). Таким образом, подготовка профессиональных дипломатов была поставлена на более твердую основу, но для ощутимого перелома в уровне подготовки требовалось время и даже смена поколений внешнеполитических работников. Несмотря на наличие у большинства из них свидетельств о высшем образовании, интеллектуальный уровень дипломатов существенно понизился, большинство сотрудников наркомата и загранпредставительств представляли собой простых исполнителей, лишенных понимания особенностей сложных международных проблем и неспособных к самостоятельному анализу. Интересно отметить, что посты полномочных представителей (полпредов), позднее послов, занимали, как правило, кадровые дипломаты, которые прошли определенный служебный путь и вырастали в должностях на дипломатической службе. Как известно, во многих странах подобные должности часто занимают не дипломаты, а политики, причем при смене правящей партии и соответствующем изменении состава правительства происходит массовая замена послов. В Советском Союзе бюрократический государственный и партийный аппарат настолько срослись, что делать различие между партийным и государственным чиновником не имело практического смысла, а назначение на пост руководителя дипломатического представительства профессионала представлялось предпочтительным со всех точек зрения. Характерно, что позднее, в последние годы жизни и после смерти Сталина, должности послов в странах народной демократии, которые позже назывались странами социалистического лагеря, стали занимать ответственные партийные работники, имевшие опыт руководства областными партийными комитетами, руководящей деятельности в центральном аппарате партии, а иногда и в государственных структурах. Предполагалось, что энергичные и достаточно авторитетные партийные работники, имеющие опыт руководящей деятельности, лучше справятся со своими задачами в соцстранах, чем карьерные дипломаты. Престиж и значение дипломатической службы перед войной в глазах высшего руководства значительно возрасли. Это было связано с активной внешней политикой Советского Союза и усложнением задач, возлагаемых на внешнеполитическое ведомство. Косвенным показателем изменений может служить присутствие дипломатов в составе высших партийных органов – ЦК и ЦРК ВКП(б). На партийном съезде в 1939 году в состав ЦК, кроме наркома по иностранным делам М.М.Литвинова, был избран лишь 1-ый заместитель наркома В.П.Потемкин. После партконференции 1941 года, наряду с председателем Совнаркома СССР и наркомом по иностранным делам В.М.Молотовым, дипломаты в составе ЦК и ЦРК оказались представлены гораздо более широко - двумя заместителями наркома А.Я.Вышинским и А.Лозовским, полпредом СССР в Германии В.Г.Деканозовым, послом в Великобритании И.М.Майским и полпредом в Китае А.С.Панюшкиным. На съезде партии в 1952 году, кроме министра иностранных дел Вышинского, в состав ЦК и ЦРК были введены заместитель министра Б.Ф.Подцероб, послы СССР в США Г.Н.Зарубин, Великобритании А.А.Громыко и Китайской народной республике А.С.Панюшкин, постоянный представитель СССР в Совете Безопасности ООН Я.А.Малик и заведующий 2-ым Европейским отделом МИД В.Н.Павлов. Следует отметить, в 1947-1952 годах, когда был создан Комитет информации, подчиненный вначале Совмину СССР, а в 1949 году переподчиненный МИД и объединивший все разведывательные службы, руководителем объединенной разведывательной резидентуры в данной стране стал по должности посол, назначаемый одновременно и главным резидентом. Речь шла не о работе разведчика «под дипломатической крышей», что практикуется практически повсеместно, а использовании высокопоставленных профессиональных дипломатов в качестве разведчиков. Это, с одной стороны, показатель уровня доверия, каким пользовались дипломатические кадры, а с другой, иллюстрация того, что в СССР любого функционера использовали таким образом и в таком качестве, как это было необходимо руководству или казалось ему необходимым. Интересна в этом отношении карьера А.С.Панюшкина. С 17-ти летнего возраста ремонтный рабочий на железной дороге, в 19 лет он поступил на службу в РККА. В 1927 году Панюшкин окончил кавалерийскую школу, в 1938 году Военную академию им.Фрунзе. В 1927 году он вступил в партию и с этого же года проходил службу на командных постах в пограничных войсках ОГПУ – НКВД СССР на Дальнем Востоке. В 1938 году, в разгар «большого террора», его назначают начальником 3-го спецотдела НКВД СССР, который знимался наружным наблюдением, обысками и арестами. Однако, в 1939 году характер служебной деятельности Панюшкина резко меняется – он переходит на дипломатическую службу. Вначале его назначают уполномоченным Совнаркома СССР по заключению торгового соглашения с Китаем. В 1939-44 он полпред (посол) СССР в Китае, одновременно являясь главным резидентом разведки НКВД - НКГБ в этом регионе. Наряду с чисто дипломатическми функциями, Панюшкин являлся эффективным агентом влияния в правительстве Чан Кайши, а также приложил немало усилий для своевременного обеспечения советского руководства политической и военной информацией, особенно в части планов и возможностей нападения Квантунской армии на советский Дальний Восток. С 1944 года Панюшкин переводится в аппарат ЦК ВКП(б) и назначается заместителем заведующего Отделом международной политики, который возглавлял Г.Димитров. В 1947-1952 годах Александр Семенович Панюшкин посол СССР в США и, одновременно, главный резидент внешней разведки в этой стране. В 1952-53 он является послом в Китае. В 1953-1955 годах генерал-майор Панюшкин начальник Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ СССР. С 1955 года, вернувшись на работу в аппарат ЦК КПСС, он возглавил Комиссию по выездам за границу, а в 1959 году Отдел кадров дипломатических и внешнеторговых органов. В 1973 году, за год до смерти, Панюшкин вышел на пенсию. 7. Кадровая политика в вооруженных силах. Общее руководство работой по формированию корпуса высших военных руководителей, входяших в номеклатуру ЦК, осуществлял Отдел кадров НКО Управления кадров ЦК ВКП(б). Непосредственное руководство работой кадровых органов управлений и служб Наркомата обороны и военных округов, персональный учет и подбор кадров, подготовка приказов о назначениях и перемещениях командно-начальствующего состава от командиров полков и отдельных батальонов и выше, а также соответствующих им по должности, возлагалось на Управление кадров НКО СССР. В 1941 году после начала военных действий персональный учет среднего и старшего командно-начальствующего состава до командиров полков и отдельных батальонов включительно был передан в введение Главного управления формирования и укомплектования войск НКО СССР. При этом Главное управление кадров, наряду с другими задачами, осуществляло работу по персональному учету высших командиров и начальников, занимавших генеральские должности от командира дивизии и выше. Кадровая работа в рассматриваемый период проходила в сложных условиях. Репрессии и увольнения в период «большого террора», в результате которых вооруженные силы лишились более 45 тыс. командиров различных рангов, привели к серьезному и трудновосполнимому урону. Среди изгнанных из рядов РККА были как арестованные по различным поводам, так и уволенные по причине политического недоверия, невозможности дальнейшего использования, в том числе из-за болезни, а также «вычищенные» ввиду моралного-бытового разложения и дисциплинарных нарушений. Целый ряд командиров и политработников было осуждено за различные уголовные и должностные преступления. По данным судебной статистики известно, что за так называемые контрреволюционные преступления, обвинения в которых являются признаком политических репрессий, в 1936-1940 годах было арестовано примерно 11,5 тыс. и осуждено более 9,5 тыс. военнослужащих среднего, старшего и высшего командно-начальствующего состава. Еще во второй половине 1938 года начался пересмотр дел ранее арестованных и уволенных, который набрал силу в 1939 году, в результате чего было возвращено в кадры более 13,3 тыс. человек. Некоторые военнослужащие, приговоренные к различным срокам заключения либо находящиеся под следствием, были тогда освобождены и вернулись в состав РККА. Однако, несмотря на спад репресссий к началу 1939 года, последствия их продолжали оставаться острой проблемой, влияющей на боеготовность РККА. Репрессивный каток прошелся, в основном, по верхним эшелонам военных кадров, что сделало особенно актуальным проблемы, связанные с наличием опытных командиров в звеньях дивизия – корпус и выше. В ходе репрессий в 1937-1941 годах среди лиц высшего командно-начальствующего состава было уничтожено около 800 человек. Нельзя недооценивать нагнетания в этой обстановке атмосферы страха и неуверенности среди командного состава, боязни ответственности за проявление инициативы и принятие нестандартных решений, что резко снижало эффективность руководства. Существовало и другое, отнюдь не мненее важное обстоятельство, предельно обострившее кадровую проблему. Как известно, в 1939 году началось стремительное наращивание численности армии, развертывание новых частей и соединений. Всего за вторую половину 1939 – первую половину 1941 года было вновь сформировано 18 управлений армий, 42 управления стрелковых корпусов, 29 управлений механизированных корпусов, 5 управлений воздушно-десантных корпусов, 125 стрелковых, 61 танковая, 31 моторизованная дивизия, 16 воздушно-десантных бригад, 108 артиллерийских полков и др. части. За этот же период было сформировано 5 управлений авиационных корпусов и 79 авиационных дивизий (в т.ч. 143 авиаполка, из них 13 дальнебомбардировочных). Общая численность вооруженных сил выросла с 1,87 млн. в середине 1939 года до 5,1 млн. в июне 1941 года. Соответственно непрерывно росло количество командно-начальствующего состава, достигнув к январю 1941 численности в 540 тыс. человек (без ВМФ). Для заполнения многочисленных вакансий еще в 1937-1939 годах были проведены досрочные выпуски курсантов военных училищ и слушателей академий, на высокие должности выдвигались люди, не имевшие соответствующего опыта и подготовки. Известно, что для РККА, как и любой регулярной армии в мирное время, были характерны последовательность и строгий порядок в прохождении службы, что определялось и контролировалось соответствующими кадровыми органами. Так командир полка после определенного срока пребывания на этой должности и при положительной аттестации мог быть назначен заместителем командира или начальником штаба дивизии, но лишь в особых случаях становился сразу командиром дивизии. Чтобы занять должность командира полка, дивизии или командира корпуса, тем более командующего объединением, то есть армейской группой, армией или военным округом, человек должен прослужить от двух до четырех лет в каждом армейском звене, набраться опыта, иначе он просто не справится с возложенными обязанностями. Однако, в условиях нестабильной кадровой политики в стране и армии, когда требовалось в срочном порядке подобрать кандидатов на занятие большого количества ответственных командных должностей, порядок нарушался самым непредсказуемым образом. Соответственно происходило и присвоение воинских званий. Командирам и политработникам присваивались зачастую не очередные звания, а звания через одну ступень. Пик подобных выдвижений пришелся на период с середины 1937 года до конца 1938 года, то есть на время самых масштабных арестов среди лиц высшего комначсостава. В последующие годы стремительный рост вакантных постов привел к дальнейшим беспрецидентным кадровым назначениям и перемещениям в РККА. Вот почему накануне Великой Отечественной войны только 5 из 17 командующих войсками военного округа пробыли на указанной должности более одного года, из 95 командиров стрелковых, кавалерийских и механизированных корпусов - 22, из 198 командиров стрелковых, горнострелковых и моторизованных дивизий - 78. Такое положение с выдвижением военных кадров сказывалось на уровне руководства войсками даже в мирное время. Наркомат обороны СССР и его кадровые службы пытались принять возможные в этих условиях меры для ликвидации кадрового кризиса. Высокие командные и штабные должности занимали, как правило, командиры, получившие высшее военное образование, то есть закончившие одну из военных академий. К 1940 году в 18 военных академиях родов войск и 8 командных факультетов при гражданских вузах обучалось более 20 тыс. слушателей, что вдвое превышало аналогичную цифру, относящуюся к 1937 году. В 1938 году состоялся первый выпуск Академии Генерального штаба РККА, которая призвана была готовить кадры с широким оперативо-стратегическим кругозором, способные планировать и осуществлять армейские и фронтовые операции. В эту академию принимались специально отобранные лица, имевшие высшее военное образование и занимавшие достаточно высокие должности, такие как начальник штаба корпуса, командир или начальник штаба дивизии и равные им. Однако, некоторые из слушателей первого набора, состоявшего из 138 человек, были досрочно отозваны для занятия вакантных должностей после первого года обучения (среди них известные позднее военачальники А.И.Антонов, И.Х.Баграмян, А.М.Василевский, Н.Ф.Ватутин, М.В.Захаров, М.И.Казаков), значительная часть была арестована в 1937-1938 годах, поэтому только трети удалось полностью завершить программу обучения. Выпускники Академии Генерального штаба, а до войны состоялось четыре выпуска, как правило, заполняли вакансии весьма высокого уровня. При академии были открыты краткосрочные курсы усовершенствования командующих объединениями и командиров корпусов, через которые только в 1939-1940 годах прошло более 400 человек. При подборе кандидатов на занятие высоких должностей, наряду с образовательными критериями, предпочтение отдавалось командирам, получившим боевой опыт и отличившимся во время боев в Испании - командующий войсками Западного Особого военного округа генерал армии Д.Г.Павлов (окончил в 1928 году Военную академию им.Фрунзе), нарком ВМФ СССР адмирал Н.Г.Кузнецов (окончил в 1932 году Военно-морскую академию), в ходе военных действий в районе реки Халхин-Гол - начальник Генерального штаба генерал армии Г.К.Жуков (окончил в 1930 году курсы начсостава, один из немногих крупных военных руководителей не получил систематического высшего военного образования) и в боях советско-финляндской войны - командующий войсками Киевского Осбого военного округа генерал-полковник М.К.Кирпонос (окончил в 1927 Военную академию им.Фрунзе), командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа генерал-полковник Ф.И.Кузнецов (окончил в 1928 году ту же академию), командующий войсками Забайкальского военного округа генерал-лейтенант П.А.Курочкин (окончил в 1932 году ту же академию), командующий войсками Закавказского военного округа генерал-лейтенант Д.Т.Козлов (окончил в 1928 году ту же академию). Закончили академию и другие командующие военными округами, занимавшие эту должность перед войной. Еще в 1922 году окончил Военную академию РККА генерал армии И.В.Тюленев, который с 1940 года командовал войсками Московского военного округа, в разные годы окончили Военную академию им.Фрунзе командующий войсками Ленинградского военного округа генерал-лейтенант М.М.Попов, Одесского военного округа генерал-полковник Я.Т.Черевиченко, Приволжского военного округа генерал-лейтенант В.Ф.Герасименко, Северо-Кавказского военного округа генерал-лейтенант И.С.Конев, Харьковского военного округа генерал-лейтенант А.К.Смирнов, Уральского военного округа генерал-лейтенант Ф.А.Ершаков, Сибирского военного округа генерал-лейтенант С.А.Калинин, Архангельского военного округа генерал-лейтенант В.Я.Качалов, Дальневосточного фронта генерал армии И.Р.Апанасенко. Из всех командующих военными округами лишь командующий Орловским военным округом генерал-лейтенант Ф.Н.Ремезов не прошел курса обучения в академии, закончив в 1921 году командирские курсы «Выстрел». Такие же принципы выдвижения действовали при назначении командующих и начальников штабов армий, широкое формирование которых началось в 1939 году, командиров корпусов и дивизий. Так среди 28 командующих армиями, которые были сформированы к началу войны, 21 генерал окончил военные академии, но у семерых военное образование ограничивалось курсами усовершенствования начсостава либо командирскими курсами «Выстрел». Поэтому с некоторыми оговорками можно констатировать, что высший командный состав (генералитет) к началу войны состоял в большинстве из профессионально образованных кадров. Для подготовки командиров со средним образованием значительно расширялась сеть военных училищ. В 1937 году насчитывалось 10 пехотных училищ, а в 1940 году их было уже 59. Были вновь сформированы танковые, автомобильное, военно-инженерное училища, училище химзащиты, школы пилотов и другие средние военно-учебные заведения. Если в 1937 году функционировало 49 военных училищ, то в 1940 году их насчитывалось 114. В июне 1941 года в 230 училищах Наркомата обороны обучалось более 240 тыс. курсантов. Кроме того на ускоренных шестимесячных курсах из числа сержантов велась подготовка младших лейтенантов, была организована сеть трехмесячных курсов по подготовке командиров запаса. Массовый характер приобрела переподготовка командно-началствующего состава на различных краткосрочных курсах. Только через курсы «Выстрел», осуществлявших повышение квалификации командиров полкового звена, проходило за полгода до 9000 человек. Развернув широкомасштабную учебную подготовку командиров, руководство Наркомата обороны надеялось выправить положение с занятием вакантных должностей в войсках и военных учреждениях и повысить квалификацию кадров. Однако, общий образовательный и профессиональный уровень командиров и политработников оставался на низком уровне. Перед войной только 7,1 проц. лиц командно-начальствующего состава имели высшее военное образование, 55,9 проц. – среднее, но 24,6 проц. окончили только различные ускоренные курсы, а 12,4 проц. не имели вообще никакого военного образования. Наличие большого количества командиров с краткосрочной подготовкой оказало негативное влияние на состояние армии, так как именно эти люди на уровне взвод-батальон готовили войска к боям, именно их деятельность в значительной степени не позволяла ощутимо повысить их уровень. Кроме того, и на это следует обратить особое внимание, качество подготовки в нормальных военных учебных заведений также оставляло желать лучшего. Даже те, кто формально получил среднее и даже высшее военное образование, не могли похвастаться уровнем приобретенных знаний и командирских навыков. Комплектование военно-учебных заведений малообразованными лицами, когда партийно-классовые критерии признавались решающими, приводили к низким требованиям в процессе обучения. Положение усугублялось тем, что преподавательский состав также не получил в свое время хорошего образования и не обладал минимально необходимым для преподавателя уровнем. К примеру, даже в академиях работали преподаватели без высшего образования, с крайне низкой общей и военной культурой. Другими словами, сказывались последствия традиционной кадровой политики, особенно ощутимой в армии, направленной на ограничение и изгнание «буржуазных специалистов», опора на выходцев из рабоче-крестьянской среды. Известно, что армия должна каждодневно заниматься сложной и кропотливой учебной работой, связанной с разносторонним совершенствованием командных и штабных кадров всех уровней. Для этого в предвоенные годы нехватало не только материальных возможностей, но и времени. О каком практическом совершенствовании оперативно-тактического искусства командира стрелковой дивизии, к примеру, могла идти речь, если 60 проц. из них исполняли эти обязанности менее одного года, подавляющую часть своего времени отдавая при этом вместе со своими подчиненными всех уровней не боевой учебе, стесненной нехваткой самых необходимых средств и условий, а хозяйственными работами. Части и соединения, сформированные незадолго до войны либо сменившие места дислакации, своими силами возводили казармы, обустраивали полигоны и стрельбища, занимались благоустройством военных городков и дорожным строительством. В подавляющем большинстве своем эти командиры дивизий точно также не прошли ранее в необходимом объеме практической школы командования полком и руководства штабом дивизии. А ведь именно им предстояло вскоре вступить во главе своих соединений в жестокие сражение с врагом, обладавшим не только несравненно лучшей индивидуальной боевой подготовкой, дисциплинированностью и полевой выучкой всего рядового и командного состава, высоким уровнем организации и оперативно-тактической подготовки всех родов войск, но и двухлетним опытом современной войны. И такое положение было характерно для всей Красной Армии, всех ее подразделений, частей и соединений сверху донизу. Отсутствие достаточной подготовки и разностороннего и реального опыта руководства войсками в современной масштабной маневренной войне привели сразу после начала военных действий к самым трагическим последствиям. Как известно, еще в 1939-1940 годах, во время советско-финляндской войны, стали очевидны просчеты в строительстве советских вооруженных сил. Тогда же стало явным и неблагополучие с комплектованием войск обученным командным составом различных уровней, готовым решать поставленные задачи в условиях современной войны. Советское руководство пыталось извлечь из опыта этой короткой 104-х дневной, но тяжелой и кровавой «зимней войны» необходимые уроки. Во всяком случае, желая показать потенциальному противнику, что такие уроки получены и необходимые меры для выправления положения принимаются, после окончания военных действий, в мае 1940 года, был снят со своего поста нарком обороны СССР Маршал Советского Союза К.Е.Ворошилов, а в августе того же года и начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Б.М.Шапошников. В представлениях зарубежных наблюдателей, которые анализировали реакцию в Советском Союзе на события «зимней войны», а также в соответствии с естественными выводами многих советских военных, основные решения по строительству вооруженых сил нарком не мог принимать без тесного взаимодействия с начальником Генштаба. Поэтому уход Шапошникова вслед за Ворошиловым стал дополнительным жестом, демонстрирующим решимость добиться перемен и срочно исправить положение в РККА. Следует отметить, что Шапошников, который являлся одним из самых образованных и опытных советских военачальников и пользовался неизменным доверием и уважением вождя, в самом начале войны вернулся на прежнюю должность. Вслед за сменой руководства началась широкомасштабное перемещение кадров в центральном апппарате НКО СССР и в военных округах. Однако, такие военные руководители как заместитель наркома обороны по вооружению Г.И.Кулик, удостоенный в 1940 году звание Маршала Советского Союза и ставший за участие в финской компании Героем Советского Союза, сохранили свое положение. К ним можно отнести и командующего войсками Московского военного округа и одновременно заместителя наркома обороны маршала Советского Союза С.М.Буденного. В 1940 году он занял более высокий пост первого заместителя наркома, хотя не принимал непосредственного участие ни в одной из предвоенных боевых компаний и его опыт военачальника ограничивался командованием 1-ой Конной армией во время Гражданской войны. (Окончание следует)